— Ты его убийца, не так ли? — тихо спросила она, подвинувшись ближе.

Только она могла спросить такое и приблизиться.

Я ответил резким кивком.

— Как давно? С восемнадцати лет?

Еще кивок. Семь лет. Семь гребаных лет я убивал для него. Семь лет был бесчувственным человеком, холодным и бессердечным.

В конце концов, мне нечего было чувствовать. Я думал, что она мертва. Жизнь среди мафии не такая уж светлая и солнечная, но Адриана была для меня всем. Она была подобно солнечному свету, потому что никто не мог к ней прикасаться.

Очевидно, кроме отца.

Одна лишь мысль о нем заставляла сжимать пальцы в волосах.

— Скольких человек он заставил тебя убить?

Вопрос шокировал меня, и я дернул головой. Наши глаза мгновенно встретились.

— Ты не захочешь услышать ответ, pricipessa.

— Не называй меня так, — прошептала она. — Я не принцесса, Хантер. Больше нет.

— Твоя кровь говорит об обратном. Ты знаешь это не хуже меня.

— Надеешься, что я приму то, что говорит моя кровь, в то время как сам не хочешь признать свою? — она больше не шептала. — Если бы я не хотела услышать ответ, то не задавала бы вопрос. Ты — убийца, и всегда им был.

— И ты боишься меня. Расскажи я, кровь скольких людей покрывает мои руки, это ничего не изменит.

— Я не боюсь. Ты забываешь, кто дал тебе прозвище.

— Ага. Ты назвала меня Хантером после того, как я ударил енота сковородкой и убил его только потому, что он хотел украсть твой бутерброд с беконом. Так мужественно.

— Ты забыл сначала выложить яичницу из сковородки. Она досталась его приятелю, — девушка улыбнулась и опустила глаза, снова заправляя волосы за ухо.

Глядя на ее лицо, тоже улыбнулся. Я не мог сдержаться. До сих пор помню, как она хохотала, и ее девятилетний смех эхом разносился по двору, а причиной ее веселья был я. Я бросил енота в яму для костра и час спустя поджег.

Как просто все было. Тогда это было самым плохим поступком, что я совершил.

— Зачем ты пришел? — Адриана подняла взгляд и посмотрела прямо на меня. Ее улыбка исчезла, а голубые глаза погрустнели. — Ты, правда, собирался это сделать?

— Не знаю, — признался ей. — Я так думал. Но потом...

— Но потом я совершила ошибку, заговорив.

— Да. Только это не было ошибкой. Ошибкой было думать, что я смогу убить тебя.

— Что ж... Это хорошо, я полагаю. — Она села обратно на диван и подтянула ноги к груди. Положила подбородок на колени и посмотрела на свои ступни. — Что теперь будет? И кто это будет: ты или я?

Я пожал плечами и отвернулся, убрав руки от волос. Я не хотел убивать ее, но, дьявол, сам тоже не собирался умирать.

— Сколько тебе дали времени?

— Три дня.

— Включая сегодня?

— Да.

— Значит, осталось два дня.

— Все верно, — бросил взгляд на нее и заметил, как губы дернулись в легкой улыбке. — У меня есть два дня, чтобы убедить твоего отца, что ты мертва, и спрятать тебя снова.

Она вздохнула и взяла пульт от телевизора.

— Времени недостаточно, чтобы убраться отсюда до того, как Дариен вернется с работы домой и попытается решить нашу «ты или я» проблему.

— Я не переживаю по поводу Дариена. — Ложь. Всему я научился у него. Он был убийцей Энцио, когда я еще ребенком практиковался в тире. В действительности, он был даже не Энцио. Он принадлежал Александрии.

— В таком случае ты идиот, — ответила Адриана перед тем, как забрать нетронутую пиццу и отнести ее из комнаты.

Я решил не идти за ней. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она разрывалась на части. Я мог видеть это в ее глазах. В одну минуту она мне доверяла, но потом смотрела на меня так, будто думала, что схвачу пистолет и доведу начатое до конца.

Я не винил ее.

Я тоже не доверял себе.

И знаю, что Дариен, черт побери, точно мне не поверит, но и оставлять ее я не хотел. Хотя и был на сто процентов уверен, что один здесь, я знал, что вечером должен связаться с Энцио, иначе он пошлет кого-нибудь удостовериться, выполнено ли задание.

Я должен сочинить такую историю, которая подарит мне дополнительное время. Время придумать, как защитить Адриану.

Ирония судьбы.

Я пришел, намереваясь убить ее, но теперь все, о чем мог думать, как оградить ее от каждого, кто захочет это сделать.

Даже если это означало, что она будет далеко от меня.

Что-то глубоко внутри меня сжалось от этой мысли. Я идиот, раз думал, что смогу прийти, причинить ей боль и уйти. Разве я не скучал все десять лет? Разве не сделал бы все, что в моих проклятых силах, чтобы найти ее, если бы знал, что она жива?

Да, и еще раз да! Так бы и поступил, без единого сомнения.

— Ты все еще здесь.

Я посмотрел в сторону дверного прохода. Адриана прислонилась к двери, ее пальцы цеплялись за раму.

— Почему ты еще здесь? Дариен убьет тебя, если будешь здесь, когда он вернется. Пистолет его не остановит, скорее, он сам им воспользуется.

Я пожал плечами.

— Я заслужил все, что он сделает.

— Это все еще не извинение за попытку убить меня.

— Ты хочешь извинений?

— Не-а. Ты всего лишь пытался выполнять свою работу. Досадно, что ты погряз в этом дерьме, — теперь была ее очередь пожимать плечами.

Я ухмыльнулся.

— Да, я ужасен. Вот почему мои руки выглядят так, будто неоднократно махал топором.

— Похоже, ты гордишься этим.

— Совсем нет, но, черт возьми, я сделаю все, чтобы было, чем гордиться, Эдди!

— Адриана, — повторила она. — Ты не можешь называть меня Эдди. — Телефон зазвонил в ее руках. Она замолчала и посмотрела на экран. — Я должна ответить. Если у тебя еще остались мозги, то уберешься отсюда до того, как я вернусь. — Она провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху. — Что опять, Понтарелли? — ответила на звонок, выходя из комнаты.

Мои челюсти сжались. Понтарелли. Анджело или Гайдж? Вот что я хотел узнать, хотя и не имел чертова права. Не мое дело, какие отношения связывают ее с семьей Понтарелли, хотя предположения Энцио подтверждались.

Они защищали ее и Александрию. Он мог продолжать так думать. Я не планировал подтверждать это и подвергать ее еще большей опасности.

Ей повезло, что он послал именно меня.

Тем не менее... Анджело и Гайдж. Я ненавидел их обоих. У Анджело были амбиции размером с Северную Америку, а Гайдж едва касался семейного бизнеса, так как не имел никаких обязанностей.

Черт, это звучало горько даже для меня.

Главным образом потому, что один из этих pezzo di merdas знал ее и был рядом последние десять лет, в то время как у меня не было такой возможности. Когда я даже, мать вашу, не пытался!

Дверь открылась и закрылась где-то в глубине дома, и я снова опустил голову на руки. Адриана была права. Мне нужно было уйти и подумать, что делать. Было необходимо убраться и перестать так чертовски много чувствовать по отношению к ней, когда она даже не могла находиться рядом.

— Какого черта ты делаешь в моем доме?

Голова закружилась от звука голоса Дариена. Я догадался, что уходить уже поздно.

Он не дал мне возможности ответить. Схватил за воротник рубашки, рывком поставил на ноги и крутанул. Спина врезалась в стену так, что от резкого удара я задохнулся. Сделал глубокий вдох, пытаясь сопротивляться.

Рука Дариена скользнула с воротника к моему горлу.

— Что. Мать твою. Ты делаешь. Здесь?!

Я не мог ответить, потому что он еще крепче сжал меня.

— О, ради всех святых, отпусти его, Дар, — Адриана прошла в комнату и села на подлокотник дивана.

Дариен обернулся, чтобы посмотреть на нее, чуть ослабив хватку.

— Ты впустила его?

— Не совсем. Он сам нашел вход. Как Росси, когда ему нужна еда.

Росси?

Он снова бросил на меня взгляд, его темные глаза сузились.

— Гребаный пистолет на моем диване, почему?

— Он собирался меня убить, но потом решил этого не делать.

— Спасибо, — прохрипел я сквозь хватку Дариена.