Тогда в чем дело? А в том, что тритий, называемый сегодня нами как один из радиоактивных элементов, пришелец из космоса, в «мертвой» воде отсутствует.

Да, как это ни кажется парадоксальным, «живой» воду делает наличие в ней именно трития. Дело в том, что наша Земля — детище безбрежного космоса, плоть от плоти его. И космические лучи невидимым для человеческого глаза дождем никогда не прекращают ее бомбардировку. Причем бомбардировка эта столь активна, что при прохождении тропосферы космические лучи разбивают, раскалывают встречающиеся им на пути атомы азота, кислорода, углерода. Осколки из мезонов, нейтронов, протонов разлетаются в разные стороны, становясь, в свою очередь, тоже источниками космического излучения, только уже вторичного. А поскольку они «вторичны», у них и скорость меньше и они способны «разнести» встречающиеся на их пути атомы только на две части. Одна из этих частей может представлять собой тритон — ядро трития, который в своем обличии долго не проживет, а окислится и вместе с дождем благотворно прольется на землю. Недаром изучение трития люди начали когда-то с отыскания его в дождевой воде.

Так что вторичное излучение, столь губительное для человека и природы при ядерных взрывах, оказывается старым знакомцем нашей планеты, несущим ей в образе своих посланцев здоровье и жизнь, а отнюдь не смерть.

Противоречия здесь никакого нет. Дело в том, что радиоизлучение в минимальных, «узаконенных» природой количествах не только не вредит жизни, но и стимулирует ее, где бы пи находились космические посланцы — в атмосфере ли, в воде ли, в почве…

Но как ни велико значение питьевой воды для здоровья человека и природы, «живой» испокон веков звалась в народе все же не она. А та загадочная и таинственно волнующая сила, от которой согласно преданиям и сказкам срастались перерубленные в бою кости, затягивались и заживали раны, возвращалась сила, проходила жестокая немочь. Тропы к «живой» воде искали и находили и люди, и звери, и птицы. Местоположение целительных источников охранялось от чужаков, пришлых, от тех, кто мог «сглазить», испортить нерукотворную силу. Легенды и предания окружали «живую» воду. Холодная иль горячая, как крутой кипяток, она, по народным наблюдениям, всегда оказывала на здоровье благотворное влияние. И, разумеется, помогала добрым и наказывала злых. Но истинно «живая» вода — минеральная, то есть вода, в которой растворены минеральные соли Земли, без которой сама жизнь оказалась бы на ней невозможной. Что же касается скептицизма, то он вполне понятен, ибо механизмы взаимодействия минеральных вод и организма человека были в ту пору от науки скрыты. И даже используя ее в своей практике, веря в ее лечебную силу, врач шел путем интуиции, на ощупь, не гарантируя пациенту успеха.

Другое дело — медицина наших дней. Она целительную силу минеральных вод и грязей знает заранее, выбирая из огромного их арсенала то, что нужно для конкретного больного. Автор этой книги совместно с коллегами Т. Копьевой, И. Балкаровой и А. Абдусалямовой недавно завершил интереснейшую работу, выявившую воздействие бальнеогрязелечения на внутриклеточный обмен веществ. Весь секрет оказался д том, что под воздействием окислительно-восстановительных ферментов в самой клетке происходит стимулирование обмена. А как следствие — объемная плотность сосудов, в которых осуществляется микроциркуляция, значительно увеличивается, уменьшаются очаги склероза. Иными словами — нарушенный обмен веществ в клетках пораженного органа под влиянием бальнеогрязелечения восстанавливается, и питание тканей улучшается. Это особенно важно при заболеваниях дистрофической породы.

Все на нашей прекрасной планете взаимосвязано и взаимообусловлено. Ни одну цепь не изымешь, не повредив другую… Но вряд ли кто станет спорить с тем, что человек занимает в этой бесконечной обусловленности особое место. Только он способен помочь родной природе восстановить разрушенное однажды по недомыслию. Конечно, задача эта огромна, но и притягательна. Потому что в благодарность за любознательность, труд и пытливость признательная природа воздает нам сторицей, одаривая здоровьем людей и землю.

Возьмемся за руки, друзья!

— Как помолодели в наши дни болезни! — все чаще сетуем мы.

— И, главное, как их стало много, — всегда находятся любители поддержать животрепещущую тему.

— Гиподинамия, — с пониманием дела включается в таких случаях в разговор еще один «специалист».

— Переинформированность, — немедленно поправляют их другие.

— Все акселерация! — суммируют под конец разговора наиболее сведущие в медицинских проблемах.

Так кто же прав? Может быть, разговор о молодости болезней — сугубо личное ощущение из серии присказок, что в прошлом и вода-то была мокрее?

К сожалению, нет: болезни за последние 20–30 лет действительно «помолодели». К тому же число их возросло. А объясняется это в какой-то степени и обездвиженностью, и переинформированностью, и акселерацией, глобальность которой за последнее десятилетие, кстати, пошла на убыль.

Все так. Оспаривать подобные факты было бы просто смешно. Однако каждый из них — лишь черточка, штрих на общем полотне отнюдь не отрадной картины поражения самыми серьезными заболеваниями детей и юношества. Впрочем, молодой организм всегда и во все времена подвергался гораздо большей угрозе не выстоять в схватке с заболеванием, чем организм зрелый. Оно и понятно: силы и энергия, добываемые им в процессе жизнедеятельности, расходуются на формирование различных систем, эту самую жизнь обеспечивающих. Вот почему еще совсем недавно (до внедрения в практику всемирного здравоохранения вакцинации) инфекционные заболевания в буквальном смысле слова пожинали страшные плоды.

Но почему теперь, когда наука обрела невиданные прежде силы, не приостанавливается столь нежелательный процесс «омолаживания» грозных недугов?

Да потому, что адаптивные механизмы молодого организма неизменно подвергаются массированному «обстрелу» всего комплекса негативного воздействия научно-технической революции. Здесь, разумеется, и та же персинформированность, и загрязнение воздушного бассейна, и избыточное питание, и умственное и физическое перенапряжение, и тому подобные обстоятельства и причины, под натиском которых рушатся и падают бастионы адаптивных крепостей. И сквозь образовавшиеся бреши на штурм пока что прекрасно справляющихся со своими обязанностями систем тотчас поднимаются болезни. Я, например, встречаю в своей клинике молодых пациентов с прямо-таки старческим «букетом» воспалительных и дистрофических заболеваний, уже серьезно разрушивших сердце, легкие, суставы, позвоночник, желудок… А от функциональных до воспалительных процессов — путь не столь уж и долог. Это, вероятно, понятно каждому. Правда, болезней дистрофической природы в пору детства и юношества в наши дни и в нашей стране очень мало: высок жизненный уровень. Организм, вступивший в схватку с недугом, всегда получает солидную поддержку, но итог этой схватки определяется во многом устойчивостью адаптивных систем, стоящих на страже работоспособности систем обеспечения организма.

К последним относятся сердечно-сосудистая, бронхолегочная, кроветворная, опорно-двигательная и выделительная системы. Существенное значение в жизнеобеспечении имеют гормоны, ферменты, биологически активные вещества, циркулирующие в крови, а также белки, жиры, углеводы. Однако эти элементы могут быть освоены организмом лишь при одном условии: бронхолегочная система должна постоянно обеспечивать органы и ткани кислородом. Без кислорода нет жизни. Эта же система удаляет из организма углекислоту и другие метаболиты. В общем, как это ни обидно нам, шедеврам природы, человек — всего лишь вместительный резервуар, в котором вступают в самые разнообразные, но строго обусловленные эволюцией реакции около двух тысяч всевозможных ферментов. Чтобы «технологическая карта» организма соответствовала программе, принятой когда-то для него природой, трудятся день и ночь все вышеназванные и не названные здесь «приводные ремни» органов и тканей. Так, желудок, печень, поджелудочная железа способствуют перевариванию пищи, затем передают ее как эстафетную палочку сложнейшей системе выделения (почкам, кишечнику, легким, коже).