Немного дальше штаб-квартира продавцов кокаина, имеющего большой спрос среди беженцев. Беженцы, одетые очень прилично, ничем не выдают свою профессию — продавцов кокаина. Их знает только определенная группа «потребителей», через которых возможно приобрести «порошок». Но, несмотря на ряд предпринимаемых предосторожностей, они нередко бывают вылавливаемы английской или французской полицией. Отбыв два — три месяца наказания в кроккере, они вновь появляются на углу с кокаином, но становятся более осторожными.
После трех часов у редакции местной русской газетки «Вечерняя Газета» толпа беженцев ожидает выпуска очередного номера газеты. Наконец, газета выдана, и все с криком несутся по улице Пера и дальше вверх и вниз. Среди них резко выделяется беженка, всегда, летом и зимой, в английской мужской шинели и ботинках-дредноутах, с непокрытой головой. До трех часов она — комиссионер по подысканию комнат и квартир, о чем говорит дощечка с надписью на французском и русском языке, повешенная на веревке через шею. После трех часов она снимает свою вывеску и превращается в газетчика.
Здесь же на улице Пера среди общей массы публики нередко встречаются и иные фигуры беженцев, — хорошо одетых и самодовольных. Это представители и представительницы «верхушки» беженцев.
Вечер. Вся улица Пера заливается морем электрического света. Все работавшие днем постепенно уходят по своим конурам и общежитиям. На смену им выходят «беженки», торгующие своим телом, в большинстве это те, кто занимался этим ремеслом в России. Они вместе с некоторыми добровольцами, в качестве их «жен», «эвакуировались» за границу. Но нередки среди них и просто опустившиеся беженки.
В конце улицы Пера имеется огромная, около 2 верст в окружности, площадь Таксим. Напротив, через дорогу, старые пустующие турецкие казармы. Все это принадлежит частному французскому обществу. В прежнее, довоенное время эта площадь была обнесена чугунной оградой и служила плацем, где производились учения и парады турецкой армии. Во время войны немцы сняли чугунную ограду, оставив лишь цементный барьер, и увезли ее в Германию на орудийные заводы. Перед самой войной вся эта земля и казармы были куплены французами. Во время пребывания беженцев в Константинополе, эта площадь сделалась одним из самых больших центров их работы. Здесь, на площади Таксим, каждый беженец, за известную плату, мог заарендовать кусок земли и заняться тем делом, которое могло ему дать тот или иной заработок. Земля сдавалась в аренду на сутки, месяц и более. В конце площади директором Пера был представлен бесплатный участок земли ВЗС, где была разбита палатка-столовая для беженцев. На этой площади в течение дня проходили и «работали» тысячи беженцев. Весной на площади появились первые «пионеры» — предприниматели беженцы. Их пока немного, человек 15–20. Преимущественно те, кто был до этого времени на Галатской лестнице. Профессию «валютчиков» они сменили на «крутильщиков». Подставка-тренога, на ней деревянный круг с диаметром около метра. По всей внешней окружности расположены в порядке, на расстоянии друг от друга, ряд предметов: папиросы, мыло, коробки с рахат-лукумом, бутылки дешевого вина, консервы и пр. Посредине круга на острие насажена железная стрелка, приводимая в движение рукой. Предприятие на полном ходу. Крики: «бир билет, — беш гуруш» (один билет пять пиастров) оглашали площадь Таксим. Вначале одиночки, затем уже толпы проходящих, праздно шатающихся русских останавливались и начинали «крутить свое счастие». Платили пять пиастров предпринимателю-беженцу, — он выдавал марку, которая ставилась игроком на один из предметов. Затем, движением руки стрелка приводилась во вращательное движение. Если острие стрелки останавливалось на предмете, на коем лежала марка, то игрок выигрывал и забирал этот предмет. Если же нет, то игрок: проигрывал. Здесь же, в толпе стояли и компаньоны — «наводчики», роль коих привлекать публику, причем они для большего азарта также принимали участие в игре, как посторонние.
Пример оказался заразительным и тем более, что дело давало верную прибыль. Через месяц пл. Таксим была покрыта сотнями столиков-крутилок. Некоторые переходили на новые предприятия. Между «крутилками» появились «три листика», «красное выигрывает — черное проигрывает», «корзинка с беспроигрышной лотереей», лотки с пончиками, силомеры, пушки, панорамы и пр. предприятия изобретательного и голодного беженца. Постепенно пл. Таксим превратилась в место гуляния для бедных и средних слоев местного населения греков и турок. Вечером, после трудового дня, греки и турки с женами и детьми толпами запружали всю пл. Таксим. Предприятия беженцев работали во всю. Некоторые беженцы, учтя создавшуюся обстановку, соединились в компанию и открывали уже более крепкие предприятия: выстраивали досчатый барак-кино, цирк, кегель-бан, воздушные качели.
Здесь же в начале площади Таксим, постепенно образовалась автомобильная биржа. На громадном протяжении, вдоль улицы, выстроились старые, изношенные «форден». Владельцы шофферы — русские беженцы. Это удачники-профессионалы, в большинстве офицеры. Около биржи, за барьером, ряд столовок, специально для посетителей шофферов. Около и дальше две парикмахерских и паноптикум. В паноптикуме демонстрируется женщина с хвостом и человек-зверь с каких-то несуществующих островов, который питается исключительно своим мясом. Владельцы паноптикума — греки, экспонаты — беженцы. Дальше в глубине цирк. У входа огромный широковещательный плакат, на коем разноцветными буквами говорится, что в этом цирке, небывалый в Константинополе и во всем мире, номер: «Женская французская борьба», участвуют лучшие силы русских, мадам Галя, Лиза и т. д. Перед началом выходит полуголая женщина, звонит в огромный колокол и на русско-турецком жаргоне кричит: «эффенди, гельбурда, русс ханум хорошо борьба» (господа, иди сюда, русская женщина хорошо борется). Это мадам Галя. На звонок и ее крики быстро собирается толпа зевак, турок и греков. Затем толпа, следом за ней, вваливается в цирк. Начинается спектакль. Несколько номеров и клоунов в восточном вкусе сменили две русских полуголых женщины. Началась борьба. Наконец, одна побеждена и лежит. Толпа дико кричит.
Напротив пл. Таксим, через дорогу, старые, с выбитыми стеклами и полуразрушенные турецкие казармы. Одно время они были заняты французскими войсками и техническими командами.
Мак-Магон и Таксим были известны беженцам не только в Константинополе, но и далеко за пределами его.
В казармах Мак-Магон также обосновался ряд предприятий беженцев: ночлежка, русско-американский гараж, курсы шофферов, ветеринарный лазарет, бега и скачки с собственной конюшней беговых лошадей.
Темная и холодная зимняя ночь, снег с дождем и северный ветер с моря, пронизывающий все насквозь. В темноте, по колено в грязи, пробираются одинокие сгорбившиеся фигуры вдоль казармы Мак-Магон. Наконец, за поворотом, вдали мелькает слабый огонек фонаря со свечой. Ход ускоряется. Все спешат скорее добраться до фонаря и укрыться от непогоды. Фонарь слабо освещает вход в калитку и огромную, зияющую чернотой, подворотню с колоннами. Это вход в ночлежку. Направо на возвышенности, при входе на лестницу, с фонарем на маленьком столике, сидит беженец-кассир. Все молча подходят к нему. Дрожащими, посинелыми, мокрыми от дождя пальцами достают из карманов пиастры и платят кассиру. Тот выдает билет с номером и записывает у себя номер билета и фамилию ночлежника. Последний, получив билет, уже более спокойно и медленно подымается наверх. С площадки направо, по полутемному коридору, ход в… «спальный зал». Огромный зал освещен тремя пятисвечными электрическими лампочками. Это бывшая казарма. Грязное, десятки лет неремонтировавшееся помещение. Кое-где с потолка льется вода; выбитые и заклеенные картоном окна, грязный и изъеденный крысами, с зияющими дырками пол, стоящая посредине железная печь, несмотря на то, что она все время топится, тепла не дает. Наконец, посредине и вдоль стен сплошные деревянные нары с тучами клопов и вшей. Кое-где, одиночками и группами, сидят темными пятнами группы людей. Это ночлежники, русские беженцы, собирающиеся сюда на ночь. Бездомные, оборванные, голодные и больные, они загоняются с улиц в эту грязную берлогу-ночлежку. Еще рано. Одни молча роются в своем грязном тряпье и ловят вшей, которых пачками сбрасывают на пол. Другие тихо беседуют и делятся впечатлениями и успехами истекшего дня. Третьи, около печки греют свои закостеневшие, посиневшие члены изможденного, худого тела и сушат промокшую насквозь рваную одежду и дырявые ботинки. Часть ушла в «буфет», который находится здесь на площадке лестницы. Обстановка буфета соответствует ночлежке, только немного больше света. За грязными столиками сидят беженцы. Каждый занят своим несложным делом. Пьют чай с куском хлеба, ужинают консервами с луком, пьют, наливая под столом, все ту же водку Кромского и К0. Редкие фигуры сидят, упершись неподвижными, тоскливыми взглядами в одну точку. Здесь же среди ночлежников сидит и пьет свой вечерний чай владелец ночлежки и буфета, русский беженец-полковник. Спиртные напитки в буфете запрещены так же, как и вход пьяным, но пьяные — нередкие гости. С различными хитростями, или просто разжалобив кассира, они пробираются в ночлежку. Устраивают очередные драки и дебоши с пробиванием голов друг другу. Нередко, спившиеся окончательно, ночью здесь же, на нарах, умирают, и только утром проснувшиеся соседи обнаруживают уже похолодевший труп.