В дополнение к этим мерам и для окончательного уничтожения логовища вашего общества несколько бочек пороха превратят древний дворец Омра в груду развалин. Я все сказал. Я также говорил во имя истины и правосудия!

К великому удивлению своему, сэр Джон заметил, что эти слова не произвели ожидаемого им действия, а вызвали только насмешливую улыбку у его противников.

– К сожалению, я должен разрушить твои надежды, сэр Джон, – сказал Сердар, – было бы слишком наивно с нашей стороны открыть тебе все планы и дать возможность предпринять против них что-либо.

– Стало быть, ваше обещание свободы – обман!

– Нисколько! Скоро ты спокойно будешь спать в своей постели. Когда же утром ты проснешься, то не отдашь ни одного из перечисленных тобой приказаний.

– Кто помешает этому?

– Никто, но тебе и в голову не придет этой мысли.

– Я ничего не понимаю…

– Еще бы, сэр Джон! Полный честолюбия, озабоченный исключительно личными интересами, ты не нашел времени изучить в Индии любопытные проявления силы факиров и проследить за ходом европейской науки о явлениях гипнотизма, сомнамбулических внушений. Изучение этих явлений перешло теперь из рук шарлатанов в руки истинных людей науки. Хэксли в Англии, Шарко во Франции и Геккель в Германии достигли в этой области поразительных результатов. Остановимся только на одном факте. У пациента, который находится в состоянии внушения, сохраняется сознание собственного «я» и способность говорить о каком угодно предмете со всеми признаками ясного разума, как это ты делаешь теперь, сэр Джон, а между тем у него, незаметно для него самого, заторможено какое-либо чувство или какая-нибудь одна из умственных способностей. Например, его можно заставить взять красное вместо зеленого, заставить перепутать запах гелиотропа с запахом розы, предложить ему какой-нибудь фрукт, назвав его по-другому, и он подтвердит новое название, попробовав фрукт на вкус. С другой стороны, в области чисто интеллектуальной деятельности у него можно отключить память как на все события, так и на те, которые хочет стереть по своему выбору тот, кто проводит внушение. Пока длится внушение, пациент свободно рассуждает о разных фактах, логически связывает мысли и считает, что он вполне владеет собой. Но с того часа, как кончилось внушение, память ничего не сообщает ему о том, что случилось во время этого внушения, и он даже забывает сам факт внушения.

Таким образом, сэр Джон, ты все время находишься под моим влиянием. Я дал возможность свободно действовать твоему уму, но выключил твою память, а потому после пробуждения ты не вспомнишь даже, что выходил ночью из своей комнаты.

Вице-король слушал эти объяснения с недоверчивой улыбкой, не стараясь скрыть этого, и хотел даже отпустить по этому поводу несколько колких замечаний, но Сердар, решивший, что сеанс и так длится слишком долго, пристально взглянул на него и сказал повелительным тоном:

– Спи! Я приказываю тебе!

Эффект был мгновенен. Сэр Джон повиновался без малейшего сопротивления. Застыв в неподвижности, он устремил пристальный взгляд на Сердара, и с этой минуты все его мозговые центры сосредоточились на подчинении своей воли воле гипнотизера.

– Следуй за мной, – продолжал мнимый пандаром, и сэр Джон двинулся за ним как автомат, повторяя все движения его и не спуская с него взгляда.

В тот момент, когда они выходили из зала, Фредерик Де-Монморен обернулся и сказал Трем:

– Созовите всех товарищей! Я скоро вернусь, и мы поговорим о важном деле. Анандраен расскажет, как мы сегодня вечером натолкнулись на Эдварда Кемпуэла, моего племянника, который следил за нами. Кто знает, быть может, он скрывался в Джахаре-Богхе еще в то время, когда мы были там с вождем Велура, и подслушал важный разговор, который мы вели в хижине дорванов… Дело серьезное, и его надо обсудить…

Лучи солнца широким потоком вливались в комнату, когда сэр Лоренс проснулся… Он забыл накануне закрыть жалюзи на окне, и теперь открыл глаза среди ослепительного света.

Солнце стояло высоко, указывая ему на то, что он долго проспал сегодня. Но он не жаловался на это, потому что проснулся в очень хорошем расположении духа.

– Прекрасный день! Счастливая судьба! – сказал он, нажимая звонок, – я уверен, что получу сегодня хорошее известие. Как хорошо снимает глубокий и спокойный сон физическую усталость и заботы!

В комнату вошел дежурный адъютант.

– Который час, Перси? – спросил вице-король.

– Около десяти часов утра, ваше превосходительство, – отвечал молодой офицер, – вы, вероятно, долго не ложились спать вчера вечером?

– Не дольше обыкновенного, Перси! Но почему вы спросили меня об этом?

– Потому что сегодня ночью, часа в два, я вошел, думая, что вы позвали меня, – вас не было в комнате, а так как дверь на террасу была открыта, то я и подумал, что вы вышли подышать свежим воздухом.

– В два часа ночи? Вы шутите.

– Нет, ваше превосходительство, спросите Ноло, он сопровождал меня.

– Странно, – сказал вице-король, – я не помню.

Потом он прибавил задумчиво:

– Не становлюсь ли я лунатиком?

В комнату вошел Ноло в сопровождении скорохода индийца, с ног до головы покрытого грязью и пылью.

– Курьер по особым поручениям, которого вы посылали на Малабарское побережье.

– Я был уверен, предчувствие меня не обмануло, – воскликнул сэр Джон с забавной убежденностью.

Туземец, преклонив колени, подал ему пальмовый лист, покрытый условными знаками.

Едва вице-король взглянул на него, как вскрикнул от радости и, не заботясь больше об этикете, который он всегда тщательно поддерживал, захлопал в ладоши и, чуть не танцуя, крикнул молодым офицерам:

– Господа! Господа! Трижды ура в честь королевы! Нана Сахиб взят в плен!

При этой неожиданной новости лица сыновей Альбиона, и без того красные в окружении характерной рыжеватой растительности, приняли вдруг цвет вареных раков, и, присоединившись к радости своего начальника, они запрокинули головы назад и три раза с энтузиазмом крикнули так громко, что все стекла задрожали:

– Ура! Ура! Ура! Да здравствует королева Виктория!

Дав волю таким образом излиться своей патриотической радости, сэр Лоренс взял снова пальмовый лист и еще раз прочитал его.

Кишная с помощью условных знаков, известных только ему и вице-королю, писал следующее:

«Нухурмур, Малабарский берег.

Мы на месте. Нана ничего не подозревает и принял нас с восторгом, как послов общества «Духов вод». Мы отправляемся сегодня вечером в Биджапур, и я надеюсь привезти всю банду, которая и не ожидает готовящегося ей приема.

Один только из них опасен. Это француз по имени Барбассон. Он внушает мне меньше доверия, чем остальные, но я слежу за ним.

Если ничто не помешает, то завтра вечером мы будем во дворце Омра.

Прикажи, чтобы при въезде в Биджапур нам не попался навстречу ни один шотландский солдат.

До последней минуты нельзя подавать ни малейшего повода к подозрениям.

Нану мы можем считать только тогда своим пленником, когда за ним закроются двери дворца».

Сэр Лоренс несколько раз перечел это послание.

– Гм! – сказал он после нескольких минут размышления. – Я, быть может, слишком рано отпраздновал свою победу… Но звезда моя никогда еще не блестела так ярко, и я верю, что она не изменит мне, когда я так близок к цели.

Сердар не ошибся. Память сэра Лоренса так же мало сохранила следов о событиях ночи, как вода не сохраняет изображения отразившихся в ней предметов.