Усевшись рядом с Щебенкиным на рундук, он тоже погрузился в размышления, причем настолько глубоко, что уронил голову на грудь, начал изредка всхрапывать.

Константин моментально стряхнул с себя сонное оцепенение. Лающие окрики команд, топот беготни матросов по палубе и усиливающаяся качка ясно дали понять, что "Надежда" отчалила от причала.

Переход до Англии прошел без всяких нежелательных эксцессов, сопровождалось попутным ветром и к исходу третьего дня судно, наконец, достигло Портсмута.

Костя не очень любил ездить верхом. Все путешествия он предпочел бы совершать в более комфортных для себя условиях, твердо стоя на качающейся, дощатой палубе корабля или, в крайнем случае, в какой-нибудь повозке, желательно подрессоренной, и снабженной мягкими сиденьями, но выбора у него не было. Ну, непринято было пока еще среди дворян передвигаться на четырех колесах, вот приходилось, что называется соответствовать духу времени.

Из четверых наших современников, невесть как перенесшихся на полтысячелетия назад, за пять лет, эту сложную науку верховой езды более или менее освоили двое: Ляшков которому обучение из-за врожденной ловкости и спортивного прошлого далось легко, и Корнев, достигший успеха благодаря своему природному упрямству и любви к всевозможным воинским упражнениям, компенсировавшим и крупное телосложение, и некоторую неуклюжесть в движениях. Двум же другим приятелям пришлось несколько тяжелее. Емелин после первого весьма неудачного знакомства с лошадьми в первые дни своего пребывания в Грюненбургском замке питал к ним плохо скрываемое недоверие. Преодолевая внутреннее содрогание, он мог самостоятельно вскарабкиваться на хребет этого страшного монстра, по какому-то странному недоразумению именуемого домашним животным, и даже вполне сносно держаться в седле, но особой любви к конным прогулкам не испытывал. Щебенкин же, сделавшийся совершенно "водоплавающим" человеком, считал для себя достаточным научится самостоятельно забираться и спрыгивать с седла, и не падать с него в ходе движения транспортного средства. Остальное, по его мнению, для моряка было совершенно излишним.

После нескольких часов тряски по пыльной дороге, идея нанять лошадей лично отправиться в лондонскую контору Кугелей, казалась нашему герою уже не такой блестящей. Но деваться было некуда. Конечно, можно было отправить с письмом надежного человека, например того — же Михася, но уж очень хотелось своими глазами увидеть одну из крупнейших европейских столиц. Заходить же в порт, кишащий ганзейскими шпионами на "засвеченном" корабле Костя посчитал делом неблагоразумным, а потому взяв с собой двоих провожатых, он двинулся в путь верхом.

Лязг оружия и хриплые крики и стоны, заставили Щебенкина отвлечься от созерцания серого уныния окружающего пейзажа. На дороге за поворотом явно шел бой. Трое смельчаков, отчаянно защищающие свои жизни и кошельки от десятка оборванцев, явно нуждались в помощи. Вернее двое смельчаков, так как третий их товарищ безжизненным кулем валялся в ногах сражающихся и вряд ли уже нуждался в чем-либо, кроме разве что заупокойной мессы и приличных похорон. Впрочем, и его спутников, судя по всему, в ближайшем будущем ждала та же участь. Один из них восседая на огромном гнедом жеребце, крутился чертом, отмахиваясь мечом сразу от шести противников вооруженных пиками, судя по угрожающей длине наконечника, сооруженными из кос и боевыми цепами. Отмахивался надо заметить не безуспешно двое нападавших, уже валялись в дорожной пыли, щедро орошая ее своей кровью. Второй путешественник видно вовремя сумел выбраться из-под туши убитой лошади и теперь пешим порядком, дрался с двумя оппонентами. Подвергшихся нападению путников наш герой узнал сразу, молодой, и судя по богато расшитому одеянию не бедный, господин и трое его сопровождающих покинули город сразу вслед за его отрядом и уже за воротами резко пришпорив лошадей обогнали их. Теперь торопыги пожинали плоды своей поспешности.

По натуре своей Щебенкин был человеком действия, долго рассуждать и анализировать было не в его характере, а потому он быстро спешившись, очертя голову кинулся в самую гущу схватки.

Начало атаки вышло на редкость удачным, приблизившись к противнику на расстояние прицельного выстрела, парень прижал к плечу приклад мушкета, и тщательно прицелившись, отвернулся и плавно потянул скобу. Щелкнул курок ударом кремня высекающий искру, вспыхнул порох на полочке. Резкий хлопок с некоторым запозданием ударил по барабанным перепонкам, отдача ощутимо толкнула в плечо, набойка из толстой кожи помогала довольно слабо, облако дыма скрыло цель от глаз стрелка. Рядом один за другим хлопнули мушкеты его спутников. Отбросив разряженное оружие, Щебенкин бросился вперед, на ходу взводя курки пистолетов.

— Бах — правое плечо все еще противно ныло после мушкетного выстрела, и первая пуля в цель не попала.

— Бах — выстрел с левой руки был более удачным, выпущенный практически в упор круглый кусок свинца снес полчерепа долговязому, тощему "работнику ножа и топора".

В течение этих самых двух минут количество бандитов уменьшилось вдвое, а те, что уцелели, утратили всякую охоту продолжать противоправные действия и, побросав используемый не по назначению сельхозинвентарь, пытались спастись бегством. В этом мероприятии они преуспели гораздо больше, тем более что никто их особо не преследовал. Жертвам нападения измученным предыдущей схваткой было явно не до того, а их спасители посчитали преследование побежденных напрасной тратой времени, предпочтя беготню по придорожным кустам, более продуктивному занятию. Пока безопасники тщательно знакомились с содержимым поясных кошелей незадачливых убийц, Константин знакомился со спасенными благодаря его столь своевременному вмешательству путниками.

— Добрый день сударь. Чудесное утро, не правда — ли? — он с любопытством рассматривал молодого человека стоявшего перед ним и вытирающего клинок меча пучком травы. На вид незнакомцу можно было дать лет семнадцать — восемнадцать. Длинные по тогдашней моде, огненно — рыжие, слегка вьющиеся волосы обрамляли слегка вытянутую физиономию с несколько тяжеловатым подбородком, крупным носом, тонкими губами и пронзительно — холодными, голубыми глазами. Среднего роста, достаточно атлетического телосложения он выглядел бы несколько старше своих лет, если бы не легкий юношеский пушок на румяных щеках. Черный, дорожный костюм щедро расшитый золотым и серебряным шитьем и берет украшенный щегольским алым пером, при ближайшем рассмотрении оказался уже далеко не новыми, как и потертые кожаные ножны меча.

— Черт возьми, утро могло бы быть и получше, сударь — откликнулся юнец, смерив собеседника хмурым неприветливым взглядом — но, тем не менее, я весьма благодарен вам за вмешательство. Должен признать вы появились как раз вовремя. С кем имею честь говорить?

— Кевин Мак Клауд — учтиво раскланялся Костя — вассал Великого князя Новоросского, путешествую по делам своего сюзерена. А вы сударь?

— Гарольд Гариссон, эсквайр — отрекомендовался молодой человек, буквально раздувшись от важности, однако тут же вся спесь с него слетела, "лошадиная" физиономия вытянулась еще больше, обрела багровый оттенок и негодующее выражение — но ради всех святых, сударь, что это делают ваши люди?

— То, что и положено делать победителям — недоуменно пожал плечами Щебенкин — собирают трофеи.

— Не кажется вам сударь, что я и мои люди тоже имеем некоторое право на эту добычу? — запальчиво вскинулся рыжий.

— Разумеется, вы и ваш человек получите причитающуюся вам долю — больших дивидендов с поверженных оборванцев было трудно ожидать, но в данном случае наш герой решил пойти на принцип и не позволить новому знакомому сразу сесть себе на голову — я думаю, если мы разделим добычу пополам, это будет справедливо. Если конечно будет, что делить. Кстати, а где ваш третий спутник? Насколько я помню, на выезде из города вас сопровождало три всадника.