Леви молчал. Тамара улыбнулась.

- Я покарала его, - добавила она и пьяно захихикала.

Боги могут убивать других Богов?

- Я была уверена, что мама продала меня ему, как Джейкоб Мэддокс продал Веритас, поэтому перестала разговаривать с ней. И она думала, что я убила дедушку, потому что мы поругались из-за тебя и моего наследства. Он угрожал оставить все тебе, если мы не будем делать все, чего он пожелает. Она уволила тебя, потому что знала, что ты был его сыном, и она видела наш поцелуй. Она хотела разлучить нас. Но я не виню ее за ненависть к тебе или ко мне, или к кому-либо еще. Дедушка и ее заставлял отрабатывать ее содержание.

- Ты никогда мне не рассказывала этого, - произнес Леви. - Почему?

- Потому что боялась, что ты не поверишь. И если ты не веришь мне, я не могу любить тебя, а я хотела любить тебя. Мне нужно было любить тебя.

Леви посмотрел на потолок. Она гадала, молился ли он. Боги молятся другим Богам?

- Они продали девушку, чтобы открыть «Красную Нить». Изнасиловали ее и продали, и купили винокурню. Нельзя продавать людей, - сказала Тамара.

- Нет. Нельзя.

- Для него винокурня была всем, - продолжила Тамара. – «Красная Нить» была всем. Если у него когда-то была душа, он продал ее за это место. Он знал, что я была его дочерью. Он знал это все время. Это не важно. Единственное важно… - Она указала на бочки, тысячи бочек, которые могли быть наполнены жидким золотом. - Он пытался забрать тебя у меня. Все, что у меня было. Так что я забираю все, что было у него. Сначала я забрала его жизнь. Теперь забираю его душу.

Ей потребовались все оставшиеся силы, чтобы подняться. Ее ладонь оставила кровавый отпечаток на стене позади, пока она пыталась встать на ноги. Волна головокружения ударила ее, когда она наклонилась, чтобы поднять топор.

- Тамара, сядь, - приказал Леви. Он делал так иногда, приказывал ей. И ей это нравилось. Он был ее учителем и ее хозяином. Ей нравилось подчиняться ему, но только после того, как она начнет спорить, чтобы ему пришлось дать отпор и подчинить ее.

- Я не могу. Я должна закончить начатое.

- Ржавая, сейчас же посади на пол свою задницу.

Ее тело подчинилось, хотя душа протестовала. Он осторожно забрал топор из ее рук.

Леви отошел на несколько футов, таща за собой топор. Он остановился. Он повернулся.

Затем ударил топором по ближайшей бочке так сильно, что сломалась перекладина.

Затем Леви ударил по следующей бочке, открыв ее так, словно был рожден для этой работы. И, может, так оно и было. Как и она была рождена вернуть «Красную Нить» Веритас. В конечном итоге. Наконец.

Идя вдоль линии, он разбивал бочки. Одна. Две. Двенадцать. Бурбон был везде, по всему полу. Поток сладкого и зрелого с ароматами сахара, яблок и лакрицы, острый и достаточно сильный, чтобы вызвать жжение в горле и глазах. Бурбон на тысячи долларов. Бурбон на сотню тысяч долларов. Пятилетний бурбон. Десятилетний бурбон. Двадцатилетний бурбон. Напиток, продаваемый за сотню фунтов английским герцогам.

Это была оргия бурбона и разрушения. Алкоголь сочился из дыр в бочках и разбивался как волны о скалы. Разбитое дерево. Разрушенные бочки. И Тамара, сидящая на полу и неустанно смеющаяся.

Наконец, Леви подошел к ней и отнес вниз на первый этаж. Там он нанес наибольший урон, и ей приятно было на него смотреть. Пот пропитал его футболку, и она видела, как вздымаются и бугрятся мышцы под тканью. Боги потеют? В это она могла поверить. Так он выглядел еще могущественнее. Он был воплощением силы и красоты, и она хотела его. Ее любовник, ее брат, ее муж, ее Бог. Когда со всем будет покончено, они смогут уехать куда-нибудь и вместе принять долгую горячую ванну. Он займется с ней любовью, как только они очистят друг друга, или может до того. Он всегда занимался с ней любовью. Они поговорят о ребенке, как назвать его, если будет мальчик или девочка. Теперь они были Богами, и Боги должны делать других Богов. У них будет семья. У них будет пантеон.

Сегодня Леви был Богом разрушения. Должен быть такой Бог, верно? Разрушения, мести и справедливости. И все это было милосердие, поскольку он делал это для нее. Она не могла закончить начатое. Только он мог. Он работал со злостью. Ненависть окружила их обоих в этой тюрьме. Леви прорубит им выход из нее.

Даже когда Леви был вне поля ее зрения, она слышала, как работает топор. Металл разрубал дерево. Треск. Хрипы Леви. Он провел половину лета в кооперативе, обучаясь изготовлению этих бочек. Кто мог ломать их лучше, чем он? Леви превратил себя в машину, подтянутую и стройную, созданную для этой цели. Он высоко поднимал топор и позволял его весу вонзаться в бочки. У них не было и шанса. Море тысяч пьяных ночей, которые ей не суждено познать, окружили ее. Битвы будут не начаты. Слова злости не сказаны. Признания останутся тайнами из-за недостающей жидкой храбрости в словах. Дети не будут зачаты, что могло произойти при других условиях. Они лежали на полу, у ног Тамары - ссоры, признания, дети, все они. Они плыли мимо нее, как река, просачивались сквозь щели между половиц и исчезали.

Когда бочки были разбиты, достаточное их количество, Леви вернулся к ней. С топором в руке. Другую руку он протянул ей.

- Пойдем, - сказал он, взмахивая рукой, призывая взять ее.

- Почему ты вернулся ко мне? - спросила она.

Леви пожал плечами.

- Я не знал, кем был раньше. Я не знаю, кем буду после. - У Леви был прекрасный голос, звучный как гобой. Это был первый раз, когда она заметила это? - Но пока я с тобой, я знаю, кто я.

- Мы останемся вместе? – задала она вопрос.

- Да.

- А мы сможем?

- А мы сможем порознь?

Нет. Не смогут. Кого они смогут полюбить после любви друг к другу? К кому они смогут прикасаться, если не друг к другу? Они уничтожили друг друга для остальных. На них и в них лежало проклятье, и они должны оставаться вместе, чтобы не распространять его на других.

- Мы должны уехать и спрятаться? - поинтересовалась Тамара.

- Мы можем поехать, куда захотим.

- Я хочу домой.

- Тогда мы едем домой.

- Как ты нашел меня здесь?

- Я вернулся за тобой в Арден. Твоя мама сказала, что ты ушла, что ты считала меня мертвым. Я ехал домой, когда увидел твою машину на парковке. Твоя мать сказала… Сказала, что ей жаль. Думаю, она говорила искренне.

- Я так же считаю. Ей действительно жаль.

- Нам стоит уехать, - сказал Леви. - Вонь ужасная.

- И станет еще хуже, - подтвердила она.

- Тогда давай покончим с этим.

Она взяла его за руку и дала ему поднять себя на ноги. Он вывел ее из склада, поддерживая за талию. Теперь дверь была открыта, и бурбон просочился на тротуар.

- Сколько ты говорила в нем крепости? - спросил Леви. - Сорок?

- Приблизительно. Может, больше.

Тамара достала коробок спичек из кармана.

- Хотел бы я, чтобы он до сих пор был жив, - признался Леви. - Чтобы вырвать его сердце.

- Это и было его сердцем, - просто сказала девушка.

Ее руки дрожали так сильно, что она не могла зажечь спичку. Леви забрал у нее коробок и зажег одну. Затем он расположил спичку между ее пальцев. Она кивнула. Пора.

Тамара бросила спичку в дверь склада.

Разве Боги разжигают огонь?

Боги изобрели огонь.

Глава 34

Тамара бросила спичку в бурбон, и за меньшее время необходимое, чтобы моргнуть, «Красная» Нить загорелась.

Пламя скользнула по поверхности алкоголя, спеша по своему пути на склад. Леви захлопнул дверь и запер ее как можно быстрее. Он схватил ее за руку и побежал пятьдесят ярдов к деревьям, огораживающих территорию. Сначала, казалось ничего значительного не произошло. Но только сначала…

Затем дым выскользнул из-под и над дверью. Окна заволокло белым дымом, и они стали красными.

Они услышали треск, гул. Что-то падало. За считанные минуты пламя добралось до верхнего этажа и прожгло свой путь к крыше.