Сердце Леви сжалось. Бедная маленькая богатенькая девочка - дразнил он ее однажды. Но не сегодня. Вместо этого Леви набрал ванну, и они оба легли в нее. Леви вымыл ее длинные волосы, а она намыливала его грудь и плечи. Они не говорили о змее, о том, как она взяла ее голыми руками, не говорили о Боуэне или Острове Невесты, или о побоях ее матери. Они вообще ни о чем не говорили. Им не нужно было, слова не сделали бы хуже или лучше.

Как только они были чистыми и спокойными, то отправились в постель, смотря под ноги. Сегодня он оставил на полу фонарь, и фитиль горел, отпугивая других животных. Завтра и каждый день после, они будут следить за тем, чтобы вторая дверь была закрыта, даже ночью. Они легли в мягком свечении фонаря, и Леви занялся с ней любовью еще раз, и в этот раз он впервые ощутил это, именно любовь, а не просто трах. После она плотно к нему прижалась, ее голова покоилась на его груди, и ее рука и нога обвили его тело.

Все было мирным, и все было правильным. Он поцеловал Тамару в макушку, сказал ей, что она была хорошей женой, что заставило ее улыбнуться с закрытыми глазами.

Когда Леви заснул, он почувствовал такое умиротворение, что забыл спросить Тамару, почему она взяла с собой ружье и где так научилась стрелять.

Глава 23

- Поджигай.

- Немного стыдно ввязываться в такую проблему только ради того, чтобы поджечь ее, - признался Леви, глядя на дно бочки.

- Ты должен обжечь эту чертову штуковину, - объяснил Боуэн. Леви привык к музыкальному акценту островитян, но, когда Боуэн говорил «тэту чертову ковину», он слышал “эту чертову штуковину”, как и должен был. - В этом и есть чертов смысл.

- Ну, раз вы так говорите, босс, - улыбаясь, ответил Леви. Он толкнул бочку над камином и опустил мачту. Сухое гнилое дерево с легкостью загорелось, и пламя поднялось до самой вершины. Обжигание новой бочки было простым, проще, чем остальной процесс, нужно было только раскрыть древесину и пробудить танины, сахар и пшено, чтобы бурбон впитал ароматы. Леви пришлось признать, что превращение белого чистого дуба в пепельно-черный было забавным. И в своей тридцатилетней душе он все еще был подростком, который наслаждался игрой с огнем.

Последний месяц он был учеником Боуэна в кооперативе. Он попросил Боуэна не говорить остальным рабочим, что Леви владеет островом, что он владеет деревьями, которые они используют. Не то чтобы он не хотел, чтобы к нему относились как к боссу, просто немного неразумно признавать, что он унаследовал это место, всего лишь женившись на дочке босса. Парни были тут хорошие, молчаливые и грубые, и Леви улыбался при мысли, что скоро новым владельцем «Красной Нити» станет семнадцатилетняя девушка. Он надеялся быть рядом, когда рабочие услышат эти новости.

Строительство бочек было элементарной работой. Дубы росли на земле и ветру, и доски были выставлены на открытом воздухе до тех пор, пока они тщательно не просохнут. И когда просыхали, бочки обжигали огнем и герметично запечатывали. Для изготовления идеальной бочки требовались навыки в деревообработке, металлообработке, грубая сила и предельная аккуратность, и Боуэн был так хорош в этом, что Леви снимал шляпу перед ним. Боуэн мог насвистывать во время работы, даже когда работал пилой с бочарными клепками, делая надпилы от руки и на глаз так хорошо, что он мог делать это и с закрытыми глазами, и был таким сильным, что мог перебросить бочку через озеро, словно потрепанную корзину.

Когда бочка была тщательно обожжена, Леви снял шлем и вытер лоб носовым платком.

- Вот это работа, - сказал он.

- А ты думал, чем мы тут занимаемся? Делаем игрушки для Санты?

Леви рассмеялся.

- Вы заслужили мое уважение. Раньше по выходным я строил каркасы домов, и это ничто по сравнению с бочками.

- Завтра мы пойдем рубить деревья. Это легче.

Леви поморщился.

- Нам обязательно это делать?

- Чертов хиппи, - улыбаясь, ответил Боуэн. - А ты думаешь, откуда взялся твой дом? Он сделан из карамели, Гензель? Мы сажаем новые деревья. Мы всегда сажаем деревья. Нет деревьев - нет древесины - нет бочек - нет работы. Мы сажаем новые деревья.

- Знаю, знаю. Но это мои деревья, - ответил Леви, прикасаясь к груди.

- Эти деревья Бога, а ты простофиля, раз считаешь, что Он позволяет нам одалживать их.

- Бог любит бурбон, верно?

- А кто не любит? - спросил Боуэн.

Они делали бочки для бурбона, но на работе никто не пил. Даже если и хотели, Боуэн не позволил бы им. Все ходили по струнке. Одно неверное движение, и бочка за тысячу долларов станет кучкой дров. В первую неделю Леви испортил одну, забыв пропарить дерево. Когда он начал надевать обруч на верхушку, то сломал доски, вместо того, чтобы согнуть их. Боуэн вложил топор в руку Леви и отправил его сломать ее. Пока он это делал, Леви чувствовал себя собачонкой, чей хозяин тыкал её носом в собственное дерьмо, чтобы наказать. Июль в Южной Каролине. Кому, черт возьми, могут понадобиться дрова для камина?

С тех пор Леви был осторожен, чтобы не совершать смертельных ошибок. Практически любая дыра могла быть закупорена, любой недочет мог быть исправлен, если знать, что делать, а Боуэн определенно знал. Десять человек в кооперативе делали десять бочек в день, а кооператив работал шесть дней в неделю. Более трех тысяч бочек в год, что было не так много в целом, но они поставляли каждую бочку для производства высококлассного бурбона от «Красной Нити», и остаток продавали за хорошую цену виноделам из Франции. «Красная Нить» получала бочки для общедоступного алкоголя из Миссури. Но эти бочки были особенными, и Леви старался изо всех сил, чтобы не испортить их. После магической сборки бочки Боуэном, у Леви больше не возникало желания замахиваться топором на них. Уж лучше он помочится на картину Пикассо.

Леви был на середине процесса замачивания бочки, когда его похлопали по плечу.

- Доставка, - сказал Боуэн. Он указал на окно, у которого был припаркован грузовик.

- Наконец-то, - улыбаясь, произнес Леви.

- Что у тебя там?

- Подарок для Тамары.

- С виду чертовски большой подарок. Ты купил ей пикап?

- Другой вид транспорта.

Леви стянул перчатки и бросил их на скамью. Боуэн последовал за ним из мастерской к грузовику. За грузовиком был прицеп для перевозки лошадей. А внутри прицепа была лошадь.

- Ой… это так мило, - заметил Боуэн. - Ты купил миссис пони.

- Это не пони. Это конь. Теннессийский прогулочный, и он не дешевый.

- Красивый парень. Как его зовут? - спросил Боуэн, глядя сквозь решетки на черно-белого мерина.

- Рекс. Если Тамара не захочет назвать его по-другому.

- Когда собираешься ей его вручить?

- Сейчас. - Леви дал водителю чаевые и открыл прицеп. Водитель передал ему седло, которое он купил вместе с лошадью, английское седло, подержанное, поношенное и удобное. Идеальное для сладкой задницы Тамары, которая уже долгое время не сидела верхом. Леви не терпелось вернуться верхом домой и удивить ее. Был уже конец рабочего дня, поэтому Леви оседлал Рекса и направился к мосту, ведущему домой.

Дом. Он полюбил это слово. Будучи ребенком, понятие дом было условным. Иногда они с мамой жили в пансионате или съемных квартирах. Чаще всего они жили с его дедушкой или с Андре и Глорией. У них никогда не было собственного дома, только съемные, только одолженные. Даже во время жалкого брака мамы с мужчиной, который дал ему фамилию Шелби.

В эти дни ничего не делало Леви счастливее, кроме «дороги домой» и осознания, что там был дом, и его ждала жена.

Рекс хорошо слушался. У него была плавная покачивающаяся походка, с которой мог справиться даже самый неопытный наездник. Леви выбрал его, потому что он был красивым конем с мягким характером, но достаточно большим и сильным, чтобы Тамара не оскорбилась. На строительство загона и заготовку сена уйдет не больше недели. Леви мог взять пару отгулов на работе, чтобы сделать это или работать по вечерам. Строительство небольшого сарая со стойлом может занять немного больше времени, но коню и снаружи будет хорошо. Пространство возле дома было затененным и прохладным, и у Леви было достаточно овса и сена, чтобы прокормить Рекса две недели. Тамара обучит его всем необходимым упражнениям.