В первый раз с такой подробностью определялись задачи и порядок действия войск. На чистом листе бумаги были расставлены боевые порядки дивизии и полков.

На участке прорыва дивизии местность была крайне неудобная для атаки: до переднего края обороны противника предстояло взбираться по крутым скатам. Весь расчет делался на мощный огонь артиллерии и смелый бросок пехоты. На тренировках подразделения успешно преодолевали более крутые склоны. Много раз командиры и офицеры штабов с секундомерами в руках выверяли возможный темп броска. Но под огнем врага такой стремительный рывок возможен при условии, что будет короткая дистанция. Сложность возрастала еще и оттого, что на ничейной полосе протекал безымянный ручей, который требовалось преодолеть перед атакой.

После многих прикидок и расчетов командир дивизии принял решение в ночь перед атакой преодолеть ручей и на правом берегу оборудовать исходную траншею. Расположить скрытно свой первый эшелон почти под самым носом противника — это большой риск. Но он был оправдан. За отрывкой траншеи штаб установил жесткий контроль. Никаких послаблений и отступлений от требований скрытности.

Казалось, что много дней занимала подготовка Ясско-Кишиневской операции, а если внимательно присмотреться к жесткому графику выполнения намеченных мероприятий, то в нем на планирование боя в дивизии отводилось всего 14 часов. Иначе нельзя. Если штаб не уложился бы в эти сроки, то отработанные документы во многом теряли бы свою ценность. Важно было довести до подчиненных результаты планирования до принятия ими решений и до выезда их на местность для организации взаимодействия войск.

Несмотря на жесткие сроки, появилась полная уверенность, что все необходимые боевые документы будут отработаны. К этому времени неизмеримо возросло мастерство офицеров штаба. Они привыкли работать с полным напряжением сил, не считаясь с помехами и неудобствами. Ведь документы разрабатывались в тесных землянках, при слабом освещении коптилки-гильзы, на маленьких неудобных столах наряду с выполнением офицерами обычных обязанностей, вытекающих из действий войск в обороне.

Для сокращения сроков и повышения качества планирования каждый офицер штаба обычно специализировался на разработке однотипных документов, что позволяло ему хорошо освоить методику их составления. Если же исполнитель по каким-либо причинам не был на КП, то его документы чаще брал на себя начальник отделения.

Указания и исходные данные для планирования я доводил до начальников отделений и служб. Карта с решением командира готовилась в двух экземплярах: один передавался в оперативное отделение, второй оставался у начальника штаба, что давало возможность сразу же привлекать к планированию основной состав офицеров управления.

Качество планирования боевых действий — это лицо штаба, его авторитет. Требования к боевым документам были известны каждому исполнителю. Чтобы добиться их выполнения, я руководствовался суровым принципом работы начальника штаба 11-го гвардейского стрелкового корпуса полковника М. В. Глонти. Суть его состояла в том, что, какие бы сроки ни отводились на планирование, начальник штаба не пропускал и не подписывал боевой документ не только с ошибками и исправлениями, но и с неряшливо или нечетко сформулированными фразами, даже если они не искажали содержание документа и не позволяли его понять иначе.

Такой порядок мною был заведен с первых шагов работы в штабе, от него я не отходил, и подчиненные привыкли к нему. Обычно я сам разрабатывал боевой приказ или плановую таблицу боя. Начальнику штаба легче подготавливать эти документы, ему с большей подробностью известен замысел командира, да и сам он в состоянии многие вопросы самостоятельно доработать и детализировать.

То, что написано начальником штаба, уже не подлежало проверке и, тем более, корректировке. Считалось, что это последняя инстанция, после которой документ можно было подписывать и отправлять адресатам. Но на этот раз порядок я нарушил. Майор Ф. А. Шаченко придирчиво, со всей строгостью выверил документы, отработанные мною, отыскал ряд погрешностей. Я изучил его пометки: все они оказались справедливыми и вполне обоснованными. Значит, подчиненные стали грамотнее, поднялись на более высокую ступеньку мастерства, а с такими и работать легче. Но и для себя пришлось сделать вывод: больше требовательности к качеству выполняемой лично работы. Чтобы в любых условиях все видели в документе, отработанном начальником штаба, образец, тот самый эталон, который могли брать для сравнения и оценки других документов. Начальнику штаба не положено отставать от суровых требований, а они неудержимо повышались от одного боя к другому.

Я не сторонник «вымучивания» документов, но и не одобрял, когда ради сокращения времени документ рождался под диктовку с карты, без изготовления черновика. Какой бы высокой квалификацией ни обладал офицер штаба, чаще всего повторялись не только форма, но и прежнее содержание. На память быстрее всего приходило то, что уже освоено, стало знакомым и привычным. Но давно было известно, что новый бой не повторял предыдущий, в нем всегда все по-иному. Если штаб не замечал этого, то он не поднимался в своей работе выше канцелярии, аккуратно учитывающей входящие и исходящие документы. Никак нельзя было допускать, чтобы исчезло из работы штаба, а тем более его начальника главное — творчество и поиски оригинальных путей решения вопросов.

Но как бы тщательно ни были разработаны документы, решающее значение все-таки имела работа командира с подчиненными непосредственно на местности. С утра 17 августа командир дивизии приступил к организации взаимодействия в предстоящем наступлении. Взаимодействие — это непоколебимая уверенность каждого воина, что сосед не подведет и сделает положенное вовремя, что артиллерия подавит цели, что авиация нанесет удары по резервам и огневым позициям артиллерии врага, что перед второй траншеей противника будет введен в бой второй эшелон батальона, а после захвата первой позиции — резерв полка… Такая согласованность рождалась вначале в планах, разработанных штабом, теперь же она закреплялась на местности.

В ходе этой работы командир приводил в действие свое решение, перед глазами подчиненных протекали события предстоящего боя. Оживала тихая пока оборона врага, приводилась в действие его огневая система, выползали из траншей и балок резервы для контратак и закрытия брешей, совершали маневр подразделения, пытаясь усилить опасные участки. Шаг за шагом, минута за минутой командир вел своих подчиненных, растолковывал им, как целесообразнее действовать, чтобы не слабела, а еще больше наращивалась сила удара по врагу по мере продвижения частей в глубину его обороны. Особое внимание он уделял решению вопросов огневого поражения противника.

Вместе с ротами пойдут артиллеристы с радиостанциями, обеспечивая управление огнем из первой траншеи врага, как только пехота зацепится за нее. Чтобы быстрее тащить пушки по крутому берегу, на помощь расчетам придет пехота из второго эшелона. Уже подготовлены лямки, веревки, освоена техника втаскивания орудий. Без тренировки даже с этой простой задачей воины под огнем могли не справиться.

Нужен уверенный и смелый бросок на вросшего в землю врага. Его пехота не должна поднять оружие для стрельбы, пока наши гвардейцы преодолевают высокий и крутой берег старого русла реки. В успехе такого броска многое зависело от точного соблюдения времени, интервалов, дистанций, порядка выдвижения огневых средств и ведения огня артиллерией. Полковник Дунаев терпеливо напомнил о необходимости выдерживать установленные нормативы: фронт взвода — 55, роты — 135, батальона — 480, промежутки между солдатами — 3 м. Ни больше, ни меньше. В интервалах — огонь пулеметов и ПТР, через головы пехотинцев полетят снаряды и будут рваться в 150 м от передовой цепи[12].

Победа всегда определялась не только силой оружия, но и высоким моральным духом. С подполковником Л. П. Вахрушевым, как обычно перед каждым серьезным боем, мы перебрали наиболее сложные вопросы в организации боевых действий, определили трудности, которые могли возникнуть в ходе наступления, прикинули, где нужны совместные усилия офицеров штаба и политотдела. Заранее намеченный порядок работы всегда оказывал неоценимую помощь в бою.