Ко мне двадцать нищих за день в лавку зайдут, я с тебя на них и вешаю!

(Записано в период 1906–1909 гг. в Москве, Нижнем Новгороде и Владимире от различных старых торговцев. Объяснением вышедших ныне из употребления отдельных выражений обязан нижегородскому коммерсанту В. И. Пыпину-Челулину.)

Обмер и обвес — обычное явление, практиковавшееся в торговле.

Приемы обмера и обвеса продавцами покупателей записаны мною следующие:

Обвес «с походом».

Продавец берет большее против спрошенного количества какого-либо продукта и с легким толчком бросает его на весы, после этого на весах же отрезает ножом излишнюю часть и во время этого процесса усиленно нажимает на площадку, которая и показывает излишек. Иногда с этой же целью он добавляет еще резкий удар тем же ножом по площадке. Когда площадка весов с недостающим количеством продукта чуть остановится внизу, продавец на мгновение отнимает руки, как бы убеждая покупающего не только в точности требуемого количества, но и в «большом походе». После этого ловкий торговец отрезает из лежащих на прилавке обрезков еще маленький кусочек продукта, дополняет его, быстро срывает покупаемое с чашки весов и, с выражениями готовности к услугам, поспешно завертывает в бумагу. В этом приеме обычно скрывается самый значительный недовес.

Обвес «на бумажку» или «на пакет».

Продаваемое упаковывается или в двойной пакет, или в толстую, тяжелую бумагу, отнимающую при небольших порциях покупаемого значительную часть веса.

Обвес «на бросок».

Продаваемое быстро, с силой бросают на весы, отчего последние идут вниз. Не дав им выровняться, быстро снимают взвешиваемое, упаковывают и выдают покупателю.

Обвес «на пушку», «с пушки».

Вывешивая тару, отвлекают чем-либо внимание покупателя и, по надобности, то быстро сбрасывают, то вновь кладут мелкую гирю на противоположную взвешиваемому чашку. Для удобства такие гири держат привязанными на шнурок, который также, при изменении приема, может давать вес.

Обвес «втемную», «по-темному».

Взвешивают на весах, поставленных таким образом, что покупатель видит часть их. Обычно продавец закрывает стрелку и желаемую чашку своей фигурой.

Обвес «на путешествие».

Продавец взвешивает без присутствия покупателя, вежливо направляя его в кассу для расчета или для получения чека.

Обвес «на нахальство».

Продавец, пользуясь незнанием и ненаблюдательностью покупателя, ставит неверные гири — меньшего веса.

Обвес «с подначкой».

Практикуется чаще всего уличными торговцами на ручных неверных весах. Прием заключается в отклонении пальцами, в момент взвешивания, головки прибора в желаемую сторону.

Обвес «на время».

Обвес, рассчитанный на скорость наложения и быстроту снимания с весов продаваемого.

«Сделать пиротехнику», или «радугу».

Подменить один сорт товара другим. Способ, широко практиковавшийся у мясников.

«Дать ассортимент» — отпустить товар высшего сорта, а довесить низшим.

Обвес «семь радостей».

Продавец одновременно старается использовать и вес бумаги, и неверные гири, и сбрасывание последних, и все прочие приемы.

Обмер «внатяжку» при продаже материи.

Продаваемое ловко натягивается на меру и незаметно спускается с ее конца. Последнее широко практиковалось при продаже плотных шерстяных тканей.

Шмук — тайно выгадываемый портными отрез материала.

Слоник — бывалый, солидный покупатель.

Давать в честную — честно взвешивать.

С тебя вешаю — тебя обвешиваю.

Видеть сквозь огонь — иметь проницательный взгляд.

Змеиный глаз — тонкий, хитрый глаз.

О семи пальцах — очень хитрый, бывалый.

В своем секрете — имеет свои тайны.

Дело поставлено на глянец — дело поставлено блестяще.

Жеребцовый доильщик — обидное прозвище вроде «вор», нечистый на руку.

Насколько сама дореволюционная жизнь и ее бытовые внешние формы давали обильный материал для острословиц, можно еще видеть хотя бы из нескольких курьезных текстов вывесок, которые на окраинах Москвы и в провинции записаны мной и лицами, содействовавшими пополнению моих записей в период 1909–1915 годов:

Буфетчик кондитер —

с накрышкой зала под скатерти, мельхивор и всякую посуду на своих столах под двести и боле персон гостей. Справляет купеческия уважаемые свадьбы суваре балы и почтенные поминки. Здесь же спросить тапера, военного генерала и оркестру скрипок господина Брабанца. Люди во фраках, чулках и по всякому положению. Имеются бронзовыя люстры на 100 свечей.

Прошу оказать внимание с благодарностью.

Съ почтением к вам в ожидании уважаемых заказов имею честь пребывать покорным слугою.

Петр Ефимович Козырев с С-ми.

Доставлен мне этот текст провинциальной многословной, стоявшей на нескольких столбах вывески кондитера и буфетчика, в числе многих других материалов, уже упоминаемым мной П. С. Кузнецовым. Относится к 70-м гг. прошлого столетия.

«Мельхивор» — несомненно мельхиор.

«Суваре» — суаре, sovrée.

«Люди во фраках» — обслуживающий персонал, официанты.

«Военный генерал» — отставной генерал, обычно в мундире и орденах, приглашавшийся тщеславными людьми на различные торжества за плату, как манекен. Присутствие его под видом гостя подчеркивало влиятельное знакомство, общественный вес и солидность устроителя торжества. Таких генералов купцы обычно усаживали за столом на почетное место, старательно угощали, выдавали за близких значимых и щедро за прокат оплачивали. Иногда эти же генералы играли роль посаженых отцов, на крестинах записывались в восприемники, ехали впереди свадебной процессии в ландо с шаферами, а на похоронах выстаивали панихиды и вытирали глаза платком, как бы плача.

Где не было генералов, заменяли их «второсортными» старыми мундирными чиновниками. Чем важнее держали себя эти люди, тем дороже оплачивался и их оригинальный труд. Не обходилось, несомненно, и без маскарада, когда за неимением настоящих генералов и чиновников рядили в их форму особых статистов или отставных поручиков, державших тон под «превосходительного» посетителя. Мой отец, П. П. Иванов, помнил в молодые годы^{37} богатую купеческую свадьбу в Иваново-Вознесенске, на которой присутствовал «родственник-генерал», украшенный пятью блестящими звездами персидского ордена «Льва и Солнца» и несколькими лентами. Рядом с ним на подушке, лежавшей на особом столе, были наколоты еще какие-то регалии котильонного характера. «Генерала» этого поили из особой серебряной стопы, прислуживали ему камердинер в ливрее и несколько лакеев. Ему первому подавали кушанья, он же произносил тост за молодых. Тост за него самого пел хор «с многолетием». Говорили, что «генерал» якобы был выписан на гастроли из столицы и ему помимо иного внешнего почета были устроены помпезные встреча и проводы на вокзале с участием делегации с иконой и хлебом-солью, военного оркестра, нарядов полиции, пожарных и бенгальского огня. Смотреть на «генерала» сбежалось полгорода, а купцы — конкуренты устроителя свадьбы «потеряли от досады головы». На этой же свадьбе за обеденным столом сидел местный брандмейстер в медалях, не снимавший с головы ярко начищенной каски.

С приглашением столичного гостя не обошлось без курьезов: «генерал», войдя в роль, счел себя обиженным платой и письменно требовал с купца дополнительное вознаграждение, каковое и было ему впоследствии вручено из опасения скандала и огласки.