Возможно, со временем, их физические отношения понизят ее уровень стресса. Это было бы настоящим облегчением. И если не будет ничего другого, она могла бы показать его своей матери, чтобы та действительно могла разозлиться. В конце концов, именно влияние матери породило ее ненависть к мотобандам.

«Клубы», - напомнила она себе. Это было не в пятидесятые годы. Банды носили специальные цветные банданы на определенных руках. Организованные группы мужчин, носящие идентичные знаки различия на своих кожаных куртках, когда они ехали на своих байках по улице, теперь были просто клубами. Сьюзан покачала головой. Может, они были не так уж и плохи. В конце концов, когда она, разъяренная, вошла туда, чтобы «разорвать» Джима, то не могла не заметить, как все его приятели, казалось, следили за ним, их уши шевелились, когда они слушали и их глаза были подозрительными, когда они своими позами показывали, что были готовы к разборкам.

Она видела их преданность друг другу и это было ничем иным. Это было больше, чем она могла сказать о своей семье, и они были связаны кровью.

Свет светофора изменился, и теперь она ехала более внимательно, решив выкинуть свою семью и Джима из головы на следующие несколько часов. Сьюзан хотела делать свою работу и наслаждаться ею так, как умела она, прежде чем кто-то узнает кто она и начнет на нее смотреть. Сегодня будет ее вечер и со всеми своими проблемами она разберется позже.

Смена началась достаточно просто и Сьюзан чувствовала себя хорошо. Она даже поболтала с Эриком, что делала очень редко. Если они разговаривали, то это была серьезная тема или философская дискуссия. Они даже говорили о политике, но когда дело доходило до чего-то личного и беззаботного, Сьюзан замолкала и позволяла говорить Эрику, пока он не понимал, что обсуждение превращалось в монолог.

Сегодня, однако, все было по-другому, и в минуту тишины после того, как они посмеялись над старыми комедиями, Сьюзан услышала, как она сказала:

- Сегодня моя мать прислала мне сообщение.

Эрик взглянул на нее, а потом отвернулся.

- Что она написала?

- Не знаю. Я не читала сообщение. Я не хотела ничего слышать от нее. Я не разговаривала с ней несколько месяцев и не говорила с отцом около года, и мне удалось избегать контакта с моей сестрой почти три года. Почему я не должна хотеть отпустить прошлое? – она говорила раздраженно даже для ее собственных ушей и догадалась, что некоторые плохие привычки никуда не исчезли еще с тех времен.

- Итак, ты просто будешь ждать, пока в один прекрасный день не прочитаешь их некрологи, и даже не попытаешься выяснить отношения или что-то еще? – Эрик отчитывал ее, но его тон был добрым. Он понимал ее, даже, если не соглашался с ней. Это всегда помогало узнать о том, что кто-то не ненавидел ее за то, чего в ней не было.

Пожимая плечами, Сьюзан сказала:

- Может быть. Знаешь, мой отец создает проблемы и он – главная причина, по которой мне изо всех сил приходится доказывать свою правоту. Ты знаешь, как трудно будет заслужить уважение или получить где-нибудь ординатуру?

Эрик нахмурился.

- Я думаю, ты найдешь подходящее место. Если они не смогут смотреть мимо ошибок, которые сделал твоя семья, и увидеть, что ты лучше, чем это, ты все равно не захочешь там работать. Ты не должна платить за грехи других.

К сожалению, жизнь была устроена так и Сьюзан знала, что не сможет этого изменить.

- Я бы хотела, чтобы мы жили в идеальном мире, но если бы мы это сделали, у меня не было бы такого стыда за прошлое. – Было время, когда она думала о том, чтобы изменить свое имя, чтобы попытаться избежать общественного обсуждения, но знала, что это ничего ей не принесет. Как только кто-нибудь вникнет в ее прошлое, что будет неизбежно, они все равно узнают, кто ее семья. Девушка решила, что будет лучше, если она станет справляться с проблемой.

Ее напарник усмехнулся.

- Эй, в идеальном мире мы оба были бы неизменно богатыми и проводили наши дни у бассейна со слугами или путешествовали бы в экзотические места. Мой сын был бы гением, который захотел бы пойти в ракетостроение вместо дислексии и из всех сил не пытался бы написать свое имя.

Сьюзан удивленно посмотрела на него.

- Ты никогда не говорил об этом раньше.

Он пожал плечами.

- Давиду поставили диагноз около месяца назад. Мы работаем над тем, чтобы нанять ему репетитора, который специализируется на такого рода расстройстве обучения, но ему до сих пор трудно не расстраиваться и не хотеть бросить. У моей жены самые трудные времена, потому что она с ним дома и наблюдает за тем, как он через это проходит, и пытается найти способы ему помочь, поэтому я стараюсь не жаловаться. По крайней мере, он достаточно здоров и умен, чтобы это преодолеть, как только обретет свое терпение.

Сьюзан поняла, что была слишком погружена в свой собственный мир. Было много людей, у которых были более насущные проблемы и она часто забывала подумать о том, насколько это могло быть хуже. Эрик обожал своего сына, и она знала, что ему разбило сердце то, что Давиду приходилось преодолевать такое трудное препятствие. По крайней мере, ей не пришлось с этим сталкиваться. Девушке приходилось заботиться только о себе.

Это заставило ее снова подумать о Джиме. Одной из причин, почему ей было так трудно с ним и его друзьями, было отсутствие сострадания. Ее учили не думать о них как о людях с чувствами. Но они прошли через те же сложные ситуации, как и все остальные. Очевидно, смерть жены Джима нанесла ему больший урон, чем, как он хотел, чтобы думали другие. Его борьба была такой же сложной, как и у Эрика. И хотя Сьюзан пришлось бороться за свое место в мире, по крайней мере, она не потеряла никого настолько же близкого, как Джим.

Но это также напомнило ей о том, что она не могла слишком сильно сблизиться с Джимом. В конце концов, его образ жизни был опасен, или, по крайней мере, она предполагала, что это так. И это означало, что он мог исчезнуть из ее жизни в любой момент. Уэйд мог погибнуть, как могло быть в его аварии. Или, если он занимался незаконной деятельностью, мысль о которой она взрастила, полагая, что это факт для мотоклубов, то Джим мог бы отправиться в тюрьму до конца своей жизни. Любая ситуация снова оставила бы ее одну, а она не была готова к тому, чтобы потерять кого-то подобным образом.

Сьюзан подумала, что хотела бы узнать его получше, но на самом деле, лучше придерживаться отношений, которые не выходили бы за рамки удовлетворения физических потребностей для них обоих. Она имела дело с любыми эмоциональными потребностями, с которыми она столкнулась в своей карьере и успела посвятить себя реальным отношениям. К тому времени, Джим, определенно, будет далеким воспоминанием.

Зазвучало радио и Эрик поехал быстрее, включив фары и сирены. Это был большой, многофункциональный автомобиль, и им нужно было торопиться. Она была взволнованна и нервничала, надеясь, что не было травм, опасных для жизни.

Глава 19

Место аварии было ужасным, по крайней мере, два человека были без сознания и нуждались в немедленной помощи. Сьюзан поспешила к одной женщине, которая истекала кровью, быстро ища источник кровотечения.

- Она не дышит, - сказал ей Эрик, и девушка замерла.

Она еще никого не теряла на работе, и сегодня не собиралась. Сьюзан нашла рану на боку женщины и быстро надавила на нее, пока Эрик начал делать искусственное дыхание. Казалось, что рана задела орган или крупный кровеносный сосуд, кровь быстро просачивалась через повязку.

Эрику удалось вызвать пульс у раненой и свистящее дыхание. Сьюзан покачала головой.

- Думаю, что у нее может быть сломано ребро и проколото легкое. Я не могу понять, потому что не могу остановить кровотечение или достаточно замедлить его, чтобы осмотреть женщину. – Эрик надел на лицо женщины кислородную маску и начал осматривать остальные ее травмы.

- Для меня это тоже только догадка, - сказал он, возвращаясь туда, где Сьюзан пыталась забинтовать рану. – Давай сделаем это вместе, а затем наденем на нее шейный бандаж и посмотрим, есть ли что-нибудь еще, что мы могли бы сделать. – Это было против правил, но женщина не собиралась приходить в себя в ближайшее время и начинать двигаться. Кроме того, она едва дышала и ее пульс был таким слабым, что сначала они должны были остановить кровотечение, иначе делать что-то еще было бы бесполезно.