Лишь в августе 1917 года проект Кибальчича" был найден в архиве царской охранки и впервые был опубликован в 1918 году в журнале "Былое" (номер 10–11, апрель-май). В послесловии к "Проекту" известный специалист по истории и теории авиации и космонавтики профессор Н. А. Рынин писал: "…насколько мне удалось разобраться в русских и иностранных источниках по воздухоплаванию, за Н. И. Кибальчичем должен быть установлен приоритет в идее применения реактивных двигателей к воздухоплаванию, в идее, правда, еще практически не осуществленной, но в основе правильной и дающей заманчивые перспективы в будущем, в особенности если мечтать о межпланетных путешествиях".

Свою последнюю речь в особом присутствии сената Кибальчич закончил такими словами: "По частному вопросу я имею сделать заявление насчет одной вещи, о которой уже говорил мой защитник. Я написал проект воздухоплавательного аппарата. Я полагаю, что этот аппарат вполне осуществим. Я представил подробное изложение этого проекта с рисунками и вычислениями. Так как, вероятно, я уже не буду иметь возможности выслушать взгляда экспертов на этот проект и вообще не буду иметь возможности следить за его судьбою и возможно предусмотреть такую случайность, что кто-нибудь воспользуется моим проектом, то я теперь публично заявляю, что проект мой. Эскиз его, составленный мною, находится у Герарда".

На пороге смерти мечтать о том, что силой взрывов вознесется когда-нибудь человек над Землей! Какая неистребимая вера в будущее ракетного летания!

Трагедии истинных борцов — это оптимистические трагедии. В них зреют зерна будущего. Говоря о Кибальчиче, невольно вспоминаешь легендарного Икара, героя древнего космического мифа…

Пожалуй, эти строчки можно посвятить всем пионерам звездной мечты.

Океан — колыбель жизни земной. Не так давно его назвали гидрокосмосом. И не случайно. Есть у океанов земного и космического схожая черта: гидроневесомость напоминает невесомость космическую. Недаром наиболее ответственные операции, которые проводятся в космосе, сначала отрабатываются в бассейнах гидроневесомости.

Не заложены ли в нас зерна космизма океаном — миром невесомости наших далеких предков?

Провидец из Калуги, основоположник теоретической космонавтики Константин Циолковский так объяснил появление своей великой неосознанной тяги в космос: "…мне представляется, вероятно ложно, что основные идеи и любовь к вечному стремлению туда — к Солнцу, к освобождению от цепей тяготения во мне заложены чуть ли не с рождения. По крайней мере, я отлично помню, что моей любимой мечтой в самом раннем детстве, еще до книг, было смутное сознание о среде без тяжести, где движения во все стороны совершенно свободны и безграничны и где каждому лучше, чем птице в воздухе. Откуда явились эти желания — я до сих пор не могу понять. И сказок таких нет, а я смутно верил, и чувствовал, и желал именно такой среды без пут тяготения.

Может быть, остатки атрофированного механизма, выдохшихся стремлений, когда наши предки жили еще в воде и тяжесть ее была уравновешена, причина таких снов и желаний".

Как попасть в безбрежный мир без пут тяготения? Какой аппарат вознесет человека к звездам? Книги Жюля Верна побудили юношу задуматься над этим. "Явились желания, за желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы она не встретила помощь со стороны науки".

Труден был путь юного Циолковского к знаниям. Вятскую гимназию пришлось оставить. Занятиям мешала глухота — наследие от перенесенной в девятилетнем возрасте скарлатины, "Учителей совершенно не слышал или слышал одни неясные звуки. Но постепенно мой ум "находил другой источник идей — в книгах".

Шестнадцатилетний Циолковский едет за знаниями в Москву. Его единственным "университетом" становится библиотека Румянцевского музея, ныне всемирно известная Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина. Каждый день с самого открытия до закрытия читальных залов занимается Циолковский в библиотеке. За свою всепоглощающую страсть к знаниям он вынужден расплачиваться полуголодным существованием. Жить приходилось в буквальном смысле слова на хлебе и воде.

Прилежного юношу заметил библиотекарь Николай Федорович Федоров, эрудированнейший человек своего времени, выдающийся знаток научной литературы. "Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком", — сказал о нем Л. Н. Толстой.

Федоров знал содержание нескольких десятков тысяч книг библиотеки, свободно читал почти на всех европейских языках и знал некоторые восточные. После его смерти вышло двухтомное собрание его трудов под названием "Философия общего дела". Федоров высказал идею о преобразовании космического пространства. Правда, его взгляды носили мистико-утопический характер.

Три года провел Циолковский в Москве. Федоровский космизм укрепил звездные устремления юноши. Беседы с необычным библиотекарем заменили Циолковскому лекции университетских профессоров, которые он не мог посещать. "В лице Федорова судьба послала мне человека, считавшего, как и я, что люди непременно завоюют космос", — вспоминал позже Константин Эдуардович.

Интересны слова Федорова, которые, можно сказать, оказались пророческими: "…Тот материал, из коего образовалось богатырство, аскеты, прокладывавшие пути в северных лесах, казачество, беглые и т. п., это те силы, которые проявятся еще более в крейсерстве и, воспитанные широкими просторами суши и океана, потребуют себе необходимого выхода… Ширь Русской земли способствует образованию подобных характеров; наш простор служит переходом к простору небесного пространства, этого нового поприща для великого подвига".

Нет сомнения, что юноша полностью разделял уверенность своего наставника в том, что именно Россия даст миру первопроходцев космоса.

Пройдут годы. За двадцать шесть лет до полета Юрия Гагарина Циолковский скажет удивительные в своей неправдоподобной сбывчивости слова: "Я свободно представляю первого человека, преодолевшего земное притяжение и полетевшего в межпланетное пространство… Он русский… Он — гражданин Советского Союза. По профессии, вероятнее всего, летчик… У него отвага умная, лишенная безрассудства…

Представляю его открытое русское лицо, глаза сокола".

Юре Гагарину было в то время около года…

Не правда ли, вещие слова. Интуиция ученого имела надежную основу — жизнь, отданную своей мечте. "Мысль о сообщении с мировым пространством не оставляла меня никогда", — написал он в 1904 году в своей краткой автобиографии, напечатанной в виде вступления к книге "Простое учение о воздушном корабле и его построении".

Весной 1878 года семья Циолковских переезжает из Вятки в Рязань. Циолковскому шел двадцать первый год. Он настойчиво продолжает самообразование. Чтобы обеспечить себя постоянным заработком, юноша сдает экзамен на получение учительского звания.

На пожелтевшем от времени листке бумаги нарисован астероид с человеком, который очутился в мире невесомости. На листке надпись: "8 июля 1878 года. Воскресенье. Рязань. С этого времени начал составлять астрономические чертежи. К. Циолковский".

Звездные чертежи Циолковского — это карты далекого мира, в который он так настойчиво искал путь. "Астрономия увлекла меня. Потому что я считал и считаю до сего времени не только Землю, но и вселенную достоянием человеческого потомства", — писал впоследствии ученый.