Кроме того, его емкости пригодились и для слива остатков топлива из одного бака объединенной двигательной установки станции. Дело в том, что еще в конце предыдущей длительной экспедиции была замечена неисправность разделительной мембраны в одном из баков горючего. И сейчас нам предстояло спасти горючее в этом баке. К ремонту двигательной установки мы готовились на Земле. И от исхода этой операции зависела дальнейшая работоспособность двигателя станции. Это была довольно тонкая операция, где ошибаться было нельзя ни нам, ни Центру управления полетом. Все прошло четко. Была проведена специальная закрутка станции с целью отделения жидкости от газа в неисправном баке, перекачка отсепарированного горючего, длительное вакуумирование бака, закрытие пиротехнических клапанов, проверка герметичности всей системы. Забегая вперед, скажу, что успех этой операции позволил станции летать вот уже более четырех лет.

Как просто пишу об этом сейчас, а сколько волнений было у нас на Земле! Промоделировали все до старта, но невесомость могла выкинуть что угодно — предложить свои условия, свои задачи.

Я люблю машины. С детства был неравнодушен к "железкам". Немного завидую людям, которые наиболее остро чувствуют мир и себя в нем через музыку, цвет, художественные образы. Для меня же, например, в хорошем, остроумном техническом решении, удачной конструкции, любовно, с душой сделанной детали не меньше живого, человеческого.

Годы работы на испытаниях в КБ обострили это чувство. Поэтому мне кажется, что станцию я ощущаю как живую, со всеми ее слабостями и силой. Отсюда отчетливее видно, что сделано не по-космически, а по-земному. Замечания накапливаются. Не все оказалось достаточно продуманным — нельзя что-то созданное для решения земных задач прямо приспосабливать для космоса. И вообще мне не нравится, когда кто-то или что-то к кому или чему-либо приспосабливается.

24 марта 1979 года

"Прогресс-5", кроме всего прочего, привез нам телевизионный приемник. Экран небольшой, где-то 280 миллиметров по диагонали. Дело в том, что когда станцию делали, то телеприемник не предусматривали. Идея возникла позже. И сейчас пришлось приспосабливать имеющуюся телевизионную систему к приему изображения с Земли. Ведь здесь просто в окно не вылезешь и антенну не установишь. Но мы смонтировали приемник, и сегодня была пробная передача изображения на борт. Все прошло замечательно. Мы читали газету, которую на Земле держал руководитель полета Алексей Елисеев, у нас появилась возможность иметь не просто связь, а видеосвязь. Кроме того, теперь можно передавать на борт схемы, таблицы, чертежи. И впоследствии это нам так пригодилось. Да и встречи с семьями теперь будут более оживленными. Мы имеем возможность видеть их.

26 марта 1979 года

Сегодня пошел второй месяц нашего полета, и по программе у нас день медицинских исследований. Такие обследования бывают раз в 10 дней. Не так давно, когда мы начинали делать станцию, полет длительностью в один месяц казался пределом человеческих возможностей. Тогда медицинские обследования проводились через каждые три дня. Сейчас на космонавтов врачи смотрят уже спокойнее, да и нам легче. Потому что эти дни отнимают у нас время от проведения научных исследований. А время космическое ведь очень дорого.

Итак, что же это такое, медицинский день? На борту имеется система медицинского контроля. Основана она на датчиковой аппаратуре, которая накладывается на тело, голову космонавта и позволяет передавать сигналы о работе сердца, кровеносной системы, мышечного аппарата на Землю в сеансах связи. Мы сами можем видеть на экране своего осциллоскопа, как работают наши органы. Но на Земле сидят медики — специалисты самых разных направлений, и они, конечно, гораздо грамотнее нас в своей области. Они не пропустят даже незначительных изменений. Поэтому такие обследования и проводятся совместно с Землей. Кроме того, у них есть время на составление различных таблиц, сравнения наших данных с дополетными, есть время на проведение тщательного анализа с выдачей прогноза нашего состояния на следующие 10 дней. Наша задача заключается в том, чтобы к сеансу связи наложить датчики туда, куда нужно, все подключить, проверить показания по бортовому осциллоскопу и далее отработать заданную программу. С самого первого обследования у нас организовался самый тесный контакт с врачами на Земле. Забегая вперед, скажу, что ни одно обследование за весь полет не было сорвано. Все проходило с шутками, весело. А это, надо сказать, в невесомости очень нелегко. Наложить надо на себя около 20 датчиков. От них тянутся провода. Все это переплетается, запутывается, плывет. И ты сам плаваешь. Да со всеми этими проводами ты вынужден крутить педали велоэргометра. Но зато в конце дня мы получаем полную информацию о состоянии нашего здоровья и кое-какие рекомендации относительно режима труда и отдыха, рекомендации по занятиям физкультурой, по нагрузкам… Такие обследования вселяли в нас оптимизм. Мы верили, что ничего страшного не происходит и мы к концу полета сохраним достаточный запас сил.

11 апреля 1979 года

В тот день мы ждали гостей. По программе "Интеркосмос" накануне стартовал корабль "Союз-33". Экипаж — советский космонавт Николай Рукавишников и болгарский космонавт-исследователь Георгий Иванов. Ждали интересную совместную работу. Мы немного соскучились. Следили за каждым этапом их путешествия. Знали, что старт, выход на орбиту, все коррекции прошли нормально.

С утра убрали станцию, приготовили хлеб-соль, традиционное русское приветствие. И вот они уже рядом, расстояние примерно километров пять. Наблюдаем их все ближе, ближе. Вдруг видим, при включении двигателя факел какой-то необычный. Двигатель, который так хорошо себя зарекомендовал, безотказно работал в многочисленных полетах, и вдруг отказал?! Верить не хотелось, но тем не менее стыковку Земля отменила. Наше состояние трудно описать, огорчение невероятное. Волновались уже не за себя, а за ребят. Ведь именно на этом двигателе происходит спуск с орбиты. Есть, конечно, дублирующий, но уже не было уверенности и в нем. Да, ребята попали в трудное положение. При плохом раскладе они могли оказаться пленниками космоса.

На Земле всю ночь анализировали положение, чтобы безаварийно посадить космонавтов.

И вот 12 апреля. Слышим в эфире голос Рукавишникова:

— "Заря", я "Сатурн" — идем на баллистический спуск!

Такой спуск не шутка, перегрузки у них будь здоров, в восемь-десять раз увеличивается вес человека! Фактически до ввода парашюта падаешь как камень. На центрифуге в процессе подготовки мы таким перегрузкам подвергаемся. Но, как говорится, не дай господи. Очень сильно давит. А лицо во время такой перегрузки делается большим и плоским, как блин. Томительные минуты, и, наконец, мы слышим, что они благополучно идут к Земле. Очень мы были рады за ребят.

А наша жизнь осложнилась. И растения, которые так хорошо пошли в рост, стали чахнуть. Запланированную совместную работу теперь предстояло выполнить нам одним. И было очень грустно еще оттого, что больше никто к нам не прилетит. Кроме того, ведь у нас на корабле стоял тот же двигатель. Это наводило на некоторые размышления, отнюдь не успокаивающие. А летать еще нужно было больше четырех месяцев. И здесь есть два пути. Первый — предаться унынию. И второй — как у нас говорят, "закусить удила" и, несмотря на все трудности, идти вперед. На этом пути единственное средство — это работа с утра до ночи, чтобы никакие лишние и ненужные мысли не лезли в голову, чтобы не мучили сомнения.

А работы много. Программа научных исследований чрезвычайно обширна и разнообразна. Здесь каждый может найти достойное применение своим способностям. Я просто перечислю направления научных исследований. Это астрофизические исследования с использованием полутораметрового телескопа. Такой инструмент впервые был выведен на орбиту. С его помощью можно заниматься и исследованием Земли. Весьма перспективны технологические эксперименты, связанные с получением новых материалов и сплавов. Для этого предназначены две специальные печи, в которых проводились плавки. Есть на борту и целый набор спектральной аппаратуры для исследования Земли, ее природных ресурсов, а также комплект фотокамер для подкрепления этих наблюдений. Надо заниматься и визуальным наблюдением по заявкам различных специалистов: геологов, метеорологов, гляциологов, представителей лесного, сельского хозяйства, рыбаков… Они нас рвали на части, и мы как могли старались удовлетворить их интересы. На нас лежала ответственность за летные испытания новых приборов и агрегатов. Кроме того, надо ухаживать за биологическими объектами. Не говоря уже о том, что и мы сами представляли некоторый интерес для исследователей.