Партизаны часто посещали смолокурню. Немцев не было. Вот и сегодня на сытых племенных жеребцах, захваченных партизанами у врагов, командир соединения Примак и Болатов направились к заводу.

Ехали рядом, стремя в стремя, без всякой предосторожности. Тихо вели разговор. Никому из них и в голову не приходила мысль об опасности. Не в первый раз совершают они этот путь.

Спокойно подъехав к дверям большого сарая, где обычно партизаны укрывали своих лошадей, они на этот раз вдруг увидели из полуоткрытой двери направленные на них дула винтовок и услышали хриплый голос:

— Въезжайте сейчас же в сарай, или смерть вам!

Примак и Болатов остановились, переглянулись и поняли, что попали в засаду. Защищаться было трудно. Пистолеты в кобурах, и, сделай они попытку достать оружие, бандиты немедленно покончат с ними. Нужно было, не медля ни одной секунды, поворачивать лошадей и скакать в лагерь. Но враги не дремали. Человек десять полицаев уже выскочили на дорогу, загородили путь. Раздалось несколько выстрелов. Лошади испугались и вздыбились. Открылась беспорядочная стрельба. Стреляли и партизаны, и полицаи. Не прошло и двух минут, как Примак и Болатов, прорвавшись через засаду, скакали по дороге. Когда же выстрелы прекратились, Болатов оглянулся — командира не было видно.

Екнуло сердце. Где командир? Где его искать? Жив ли? Ранен или в плену? Болатов обыскал лес вокруг, насколько это было возможно, но командира нигде не было.

«Если он попал в плен, нужно немедленно принять меры к его освобождению, — думал Болатов. — Если же убит, то надо отомстить бандитам, расплатиться с ними! А может, он ускользнул от врагов и мы встретимся с ним в лагере?»

С этими мыслями помчался Болатов в лагерь. Командира там не оказалось. Значит убит? — подумал партизан.

Взяв с собой тридцать бойцов с двумя пулеметами, Болатов направился наперерез врагам к Гильмязовской дороге.

В числе бойцов были Илько и Михаил.

Командир расположил партизан по обочинам дороги. Они залегли в густых зарослях, установили пулеметы. Илька с Михаилом он направил по дороге к смолокурне, чтобы разведать продвижение полицаев. Условились так: если ребята встретят несколько врагов, Илько подает один сигнал. Заметив большой отряд, Илько сигналит многократно.

Нужно сказать, что свисток из дерева у Илька был замечательный. В его руках он имитировал натуральное кукование кукушки.

Правда, такими же сигналами пользовались и немцы. Но их кукование всегда можно было узнать, — оно не походило на естественное.

В укрытии партизаны лежали долго. Время тянулось медленно, людьми овладело нетерпение. А если враги уже успели проехать?

Вдруг до слуха партизан долетело знакомое, четкое ку-ку! Бойцы встрепенулись.

— Понятно! Передовой вражеский отряд разведывает дорогу, — сказал Болатов и распорядился пропустить его, а пятерых направил вдоль дороги опередить противника, встретить его и уничтожить, когда остальные партизаны нападут на главный отряд.

Через некоторое время партизаны увидели трех полицаев верхом на лошадях, с винтовками на изготовку. Тревожно оглядываясь по сторонам, они проехали мимо, на Гильмязово.

И тут снова до слуха партизан донеслось четкое кукование, на этот раз многократное.

— Приготовиться, ребята! — шепотом распорядился Болатов.

Через четверть часа после сигнала показался запряженный парой сытых коней фургон, который сопровождало до шестидесяти вооруженных полицаев. Немцев не было видно.

Болатов все отмечал.

«Командир наш, видимо, ранен, и его везут в фургоне под усиленной охраной», — подумал он и отдал приказ бить по лошадям пониже, не попадая в фургон. Полицаев же уничтожать без разбора.

Бойцы приготовились, и как только бандиты поравнялись с ними, застрочили пулеметы и автоматы. Полицаи кинулись врассыпную, но пули партизан догоняли их.

Все было быстро кончено. Полицаи перебиты. Болатов и несколько человек партизан стремглав кинулись к остановившемуся фургону, надеясь увидеть там своего командира.

Но его там не оказалось. В фургоне сидели гильмязовский староста, организатор засады на партизан, и начальник районной полиции. Оба они были тяжело ранены. Около пятидесяти человек полицаев были убиты наповал. В живых осталось девять, но и те были ранены.

Были уничтожены и те три полицая, которых пропустили партизаны по дороге к Гильмязову.

Но двух врагов чуть было не упустили из рук. Как-то незаметно в суматохе они ускользнули и направились к смолокурне, но там их встретили Илько с Михаилом.

Одного из них Илько уложил на месте из своего обреза. А Михаил, торопясь, промахнулся, и полицай выстрелом из пистолета ранил его. Илько не растерялся и ударил изо всей силы бандита по голове прикладом. Тот, оглушенный, растянулся на дороге. Тут же его обезоружили и доставили в отряд. Из показаний пленных выяснилось, что гильмязовский районный староста, бывший кулак, еще в 1921 году убежал в Германию, где и жил до начала Великой Отечественной войны. На Полтавщине он был возведен в районные старосты и вместе с гитлеровцами явился в Гильмязово. Остальные — местные, подонки, продавшиеся немцам.

Один из немецких холуев, рабочий смолокурни, донес немцам, что партизаны очень часто наведываются сюда.

По заданию районного военного коменданта, староста собрал полицаев со всего Гильмязовского района и устроил засаду.

Приняв Болатова и Примака за передовую разведку, они хотели взять их без выстрела, а потом уж напасть на партизанский отряд. Когда этот номер им не удался, они открыли огонь. Направляясь в обратный путь, полицаи напоролись на партизан, уже совсем не ожидая этой встречи.

Расспросив бандитских главарей, Болатов остался в недоумении: что же случилось с командиром? Где он? Так ничего не узнав о Примаке, Болатов на фургоне, нагруженном трофейным оружием, поехал в лагерь. Там ждала его радостная весть: Примак жив, добрался до лагеря.

Болатов поспешил к нему. Командир тоже обрадовался встрече, попытался привстать, но не смог: он был тяжело ранен.

Примак коротко, — ему было трудно говорить, — рассказал о случившемся.

Когда они вырвались из засады, он взял вправо, намеренно не поехал за Болатовым. Это давало больше шансов остаться хоть одному из них в живых, так как враги вынуждены были вести огонь не по одной, а по двум целям.

Вдогонку ему пустили пулеметную очередь, убили под ним лошадь и ранили его в левый бок. Примак потерял много крови, но продолжал бежать. Когда миновала опасность, он прилег в кустах, перевязал кое-как сам себе рану. Отдохнув, тихонько добрел до лагеря.

Болатов доложил о последней операции.

Командир выслушал внимательно. Слабая улыбка осветила его лицо и, превозмогая боль, он, пожимая руку Болатову, сказал:

— Спасибо, много раз спасибо, Вася, за все!

Через несколько дней после описанных событий партизаны увиделись с Вячеславом Владимировичем Ивановым. Он не знал и не подозревал о готовящейся засаде, в тот день уходил в соседнее село для выполнения одного задания. Предатель же из смолокурни понес заслуженную кару.

РАЗЪЕЗД № 7

Оккупанты свирепствовали. Фашистской Германии нужны были рабы, и немецкие оккупанты старались как можно больше угнать в рабство украинской молодежи. Призывали добровольцев, обещая сытую жизнь в Германии, но никто не шел.

Полицаи проводили ночные облавы, задержанных насильно вталкивали в вагоны. Молодежь убегала.

Фашисты стали наглухо закрывать вагоны и под усиленной охраной везли советских людей к себе в рабство. И все-таки многие смельчаки ухитрялись убегать и из-под запоров.

Советская молодежь боролась всеми способами, чтобы избежать немецкого рабства. Некоторые скрывались дома в погребах. Многие уходили в леса. И несмотря на жестокое преследование, молодежь вела активную борьбу с оккупантами.

Много юношей и девушек спасли от немецкого рабства партизаны.

Сухой и теплый был сентябрь 1942 года. Работа по уборке хлебов со скудных полей подходила к концу. Высвобождалась рабочая сила, и фашисты уже составили график отправки эшелонов с людьми в Германию. Партизанам сообщили, что облавы на молодежь по всем окрестным селам участились.