И вот тогда Лазарусу, пожалуй, и несдобровать. Ликуд давно точит на него зуб, и, сев в теплое кресло, найдет способ избавиться от надоедливого врага.

Антар вздохнул и перевернулся на бок. Ведь были времена, когда и его клан входил в число лучших. Когда анетис занял место сразу за первым презисом. Ведь это они, именно они, помогли создать стражей, денно и нощно служивших всем антарам вот уже несколько Вех.

А сейчас — разве кто достоин управлять страной? Тиур был силен — но Тиура теперь нет. В сказки о побеге мортем из страны Лазарус так и не поверил. Наверняка его устранил Волдет… Вечно трясущиеся за свою шкуру Игнаас и Костадин, флюгер-Резарт, соблюдающий серый нейтралитет, и готовый повернуться в нужную сторону, как только изменится ветер, жадный до всего чужого Даан. Даже Георг — и тот слишком осторожен, слишком аккуратен для того, чтобы встать у штурвала.

Он, Лазарус, молод и полон сил, и готов взять на себя такую ответственность. Кому, как не анетис, создавших главную антарскую защиту, возглавить все кланы? Наконец разрешили бы все проблемы с людьми, возможно, даже снизили бы дуцент — в конце концов, крови всегда забирают с небольшим запасом. Обновили бы Договор и примирили бы кланы, ослабленные вечными раздорами. Для этого нужна только малость — красный посох.

И убрать препятствие — в виде вечно рвущегося к власти Волдета. Разве не будет справедливым уничтожить того, кто подло убил своего предшественника?.. К тому же, став презисом, Волдет наверняка захочет захватить в свои руки секреты анетис.

Лазарус вздрогнул, представив, что будет, когда антары узнают, откуда берется противоядие для стражей. Нет, без Волдета всем станет значительно лучше.

Глава тридцать седьмая

Прозрачный пакет заполнился до нужной отметки, и Лита, тихо вздохнув, осторожно вынула иглу из вены.

Следующий.

Рабочий день медленно близился к концу. Еще часа два, и она сможет вернуться в свое новое, но пустое жилище. Если повезет, на ужин заглянет соседка, с которой они так славно поговорили по душам в прошлый раз. Надо прикупить молока — вроде бы Анастасия не пьет чай без него.

В светлый кабинет вошел худой, высокий человек. Больше всего Литу поразил его нос — огромных размеров, он занимал едва ли не пол-лица. Стараясь не смотреть на природную отметину, медсестра вскрыла очередную стерильную упаковку и принялась тщательно протирать спиртом место забора крови.

Пациент смотрел на её движения с болезненным, жадным любопытством. Он перекинул ногу на другую, затем, неловко повернувшись на стуле, вернулся в прежнюю позу и сдвинул колени вместе. Рука его, лежавшая на резиновой подушечке, дрожала.

Игла вошла легко, и мужчина принялся сжимать и разжимать кулак. Он смотрел на медсестру так умоляюще, что Лита, заполнявшая журнал, поймав его взгляд, вскинула вопросительно брови.

— Что-то не так?

Пациент вздрогнул, и вжал голову в плечи. Запинаясь, все же спросил:

— Простите… вы случайно не знаете… говорят, хотят поднять дуцент? Вроде бы в два раза? Вы уж простите, что спрашиваю, но у меня детей двое, а жену в прошлом году схоронил. Если и впрямь поднимут, то только в петлю и останется.

Ручка сама собой выскользнула из тонких женских пальцев.

— Да что вы такое говорите?! Уж мы-то точно бы первыми об этом узнали. Кто вам вообще такую чушь сказал!

— Говорят… — мужчина угрюмо смотрел на кровь, бегущую по резиновой трубке. — Многие в городе говорят, вот я и решил.

— Не будет такого, — твердо сказала Лита, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее. — Иначе жизни никому не будет. Они ведь тоже… не глупцы. Верно?

Оставшиеся минуты прошли в полном молчании. Человек согнул руку и, пошатываясь, двинулся к выходу.

— Вы можете переждать у нас полчаса, мы закроемся еще не скоро, — крикнула ему вслед медсестра. — Вам лучше полежать после сдачи крови.

Мужчина не ответил.

Лита так и осталась сидеть, глядя на слабо хлопнувшую дверь.

…Она вспомнила их последний ужин на небольшой кухне. Как вспылил Тэм, услышав о том, что пришел срок сдачи дуцента. Как потом пришел в спальню, чувствуя себя виноватым, обнял её сзади, успокаивая.

«— Прости меня. Я хотел сказать тебе, что сам сдам за всех этот проклятый налог».

Губы её мелко затряслись, и она подошла к окну, чтобы поправить занавески.

Следующий.

Женщина, потом юноша, судя по записям, впервые попавший на процедуру. Снова женщина — резкая, прямая, нервная. Долго тянуть не стала, спросила чуть ли не с порога:

— Что же это такое делается-то? Как мы жить-то теперь будем?

Лита, уже изрядно уставшая, вымученно подняла глаза:

— Что случилось?

— Как что! Вы поднимаете дуцент, а как платить-то его? Совсем с ума сошли! Эдак и помереть недолго!

Сестре показалось, что в ней самой сейчас забурлит кровь.

— Во-первых, не мы — медики здесь вообще не причем. Во-вторых, увеличивать налог или нет, решает совет антаров. В-третьих, и это самое главное — никто и ничего не собирался поднимать! Ерунда какая-то, — Лита оперлась на стол локтем. — Кто, кто вам говорит эту чушь?

Женщина покопалась в сумке.

— Вот, — она протянула смятый листок, — весь город объявлениями увешан! А вы говорите, что неправда! Кому верить-то?

Медсестра развернула бумагу и похолодела.

«Совет антаров постановил увеличить дуцент в полтора раза. Решение вступает в силу через пять дней».

Как всегда — коротко и без разъяснений.

И — черным, жирным пятном в пол-листа — звездчатая двенадцатилучевая антарская печать. Длинный росчерк чьей-то росписи — очевидно, презиса.

Пол под ногами качнулся и поплыл в другую сторону. Лита тряхнула головой, ничего не понимая.

— Подождите, — остановила она женщину. — Сейчас разберемся. Где вы это взяли?

Та смутилась.

— Да я ведь не кровь пришла сдавать, мне срок только через месяц. А это на столбе увидела, сорвала. Говорю же, весь город обклеен этими бумажками. Пойду, я, пожалуй, — и она быстро скользнула к двери.

— Да подождите вы! — Лита растерянно махнула листком, но гостья уже исчезла.

На пороге появилась старшая.

— Ты уже заканчиваешь? Надо еще отчет сегодня подготовить, — она заметила бледный вид подчиненной. — Стряслось чего? Что это у тебя?

Лита молча протянула бумагу.

Старшая несколько мгновений изучала сорванное объявление.

— Кто тебе это принес?

— Пациентка. Говорит, что весь город обклеен такими листками, — медсестра обессилено присела на стул.

— Ничего не понимаю. Не может такого быть. Нас бы предупредили в первую очередь, это же надо подготовить все к такой нагрузке… Сейчас я позвоню в управление. Может быть, рикуты в курсе. — Она посмотрела на часы. — Если ты все, закрывайся на сегодня.

В кабинете у начальства было прохладно: из распахнутой форточки несло ледяным ветром. Старшая прикрыла окно, взялась за старую, допотопную трубку, которые стояли только в больницах да у рикутов. Антары не считали нужным обременять себя связью — все, что им нужно было узнать, они добывали через подчиненных.

Две цифры крутнулись на аппарате, и через гудок на том конце ответили.

— Послушайте, — начала взволнованно старшая. — Нам тут принесли…

Лита не слушала. Она смотрела в окно.

Там, у больничных ворот, стояло несколько человек. Они о чем-то разговаривали, время от времени показывая в сторону корпуса дуцента. Один из них рисовал руками в воздухе странные жесты.

Старшая закончила говорить.

— Рикуты не знают, кто расклеил эти объявления, — она развела руками. — Кроме нас, уже многие подали сигнал, и в городе работает четыре отряда. Никакого указа, естественно, сверху не было. Люди очень сильно волнуются. Поговаривают, вместо старого презиса теперь правит какой-то Резарт. Честно говоря, по мне так, все равно, что между двумя гнилыми яблоками выбирать…

Женщина не успела закончить: раздался громкий звон, и в комнату влетело что-то белое. Камень, завернутый в десяток бумажных листков.