— Потому что дура баба была, — нехотя процедил человек. — Помешалась совсем на своих антарах. Последний раз взяла прирезала добычу и сбежала. Дерек тогда очень зол был, столько сил потратили на ту девку, да и не попадался никто давненько, вот и приказал поймать Иветту. Видно, совсем терять нечего было бабе, раз вернулась и за тобой.

— Ты поэтому её тогда отпустил?

— Только вякни кому, поняла? — он поднес кулак к самому носу пленницы. — Как отпустил, так и прикончил. Больно болтлива была, могла и Дереку про меня набрехать. Будешь языком трепать — туда же отправлю.

Оставшийся до ночи путь они проделали в полной тишине.

Владелец постоялого двора, несмотря на позднее время, был рад гостям.

— А ты все растешь, Кирис, только не пойму, куда, — ухмыльнулся он. — А это кто с тобой?

— Дочка кузнеца знакомого из Стриса, — небрежно махнул рукой тот. — Отец замуж решил выдать, вот и ошалела девка от счастья. Папаша за беглую хорошую цену назначил, расщедрился под старость лет.

— Так ты в Стрис направляешься? — хозяин уже накрывал на стол.

— Надеюсь до завтрашнего вечера добраться, — Кирис с нескрываемым удовольствием впился в баранью ножку.

От услышанного у Греты захватило дыхание. Стрис!

Она хорошо помнила этот город на карте, начерченной Ристом. От Стриса до Лисира оставалось всего два дня пути. Неужели они едут в нужном направлении?

Два дня! Может быть, ей все-таки удастся сбежать?

— Комната наверху, — оборвал бьющиеся мысли хозяйский голос. — Хорошей ночи тебе, Кирис.

Городские каменные стены выросли перед ними на заре. Грета надеялась, что при въезде в город ей удастся подать сигнал рикутам, охранявшим ворота.

Но повозка направилась вдоль высоких башен, огибая неприступный монолитный камень, к фермам, видневшимся поодаль.

Здесь Кирис бросил телегу возле одного из неприметных домов, больше похожего на хижину. Внутри их встретили убогая кровать, припадавшая на одну ножку и одинокий колченогий стул. Из-под кровати вор добыл стоптанные, искореженные временем башмаки и бросил их пленнице под ноги.

— Обувайся. Дальше пешком.

Изношенная затвердевшая кожа сильно колола замерзшие ступни, но времени расправлять её не было, и антар, прихрамывая, поспешила вслед за Кирисом.

Вскоре каждый шаг превратился в настоящую муку. Волдыри, натертые еще с дороги в Тритам, лопнули, и лодыжки невыносимо горели. Когда Кирис остановился возле огромного плоского камня, заросшего лишайником, Грета с облегчением вздохнула.

Грабитель огляделся по сторонам и ухватился за гладкие края валуна. Кряхтя, поднатужился, сдвигая камень в сторону. Перед ними открылась яма, зияющая черным провалом.

— Прыгай. Там неглубоко.

Антар осторожно присела, и, придерживаясь за края, нырнула в темноту. Несмотря на небольшую высоту, прыжок отозвался у неё в коленях нестерпимой болью.

В полной темноте они прошли сотни шагов, прежде чем впереди бледным пятном света замаячил спасительный выход.

Оголившийся сад лепился к ряду небольших лачуг, тянувшихся по улице нестройным зигзагом. За ними высился одноэтажный вытянутый кирпичный дом с потемневшей от дождей крышей.

Кирис трижды постучал кулаком. Дверь раскрылась медленно, будто тот, кто внутри, чего-то опасался. Наружу выглянула взхломаченная женская голова.

— А, это ты? Что-то Дерек в этот раз сильно задержался, — поприветствовала она их. На крыльце показалась и остальная часть тела — худощавая, в черной накидке, из-под которой торчали костлявые руки.

— Впусти нас внутрь, да поживее, — хмуро проворчал Кирис.

— Командовать у себя в Фурте будешь, а здесь я хозяйка, — отрезала женщина. — Проходи. — Она оглядела Грету. — Тощая, как дохлая рыба.

— На себя посмотри, — огрызнулся Кирис.

Та рассмеялась.

— Мне красавицей ни к чему быть. Я, кроме Дерека, никого не ублажаю.

Грета слушала их разговор, как в тумане.

— Отмыть бы её надо, кто на такую позарится.

— Вот и займись этим, — Кирис повернулся. — Деньги приготовила?

— А как же, — женщина ловко всунула в ладонь позвякивающий мешочек. — Передай Дереку, что не худо было и почаще привозить кого-нибудь, а то мрут, как мухи. Последняя девка и две недели не протянула.

— Это с тебя надо спрашивать, не кормишь их, вот и подыхают, — возразил вор.

— А чем их кормить прикажешь? Свою кровушку сцеживать? Проваливай давай, пока цел. И передай Дереку, слышишь? — Она с треском захлопнула дверь. Еще раз оглядела Грету.

— Будешь дурить — высеку. Узнаю, что браслет трогаешь — оставлю без еды на три дня. Ясно тебе?

Антар торопливо закивала головой.

Глава двадцать восьмая

Горячая вода разбудила раны на спине, уже начавшие покрываться струпьями. Грета невольно вздрогнула, отжимая мокрые волосы.

— Пошевеливайся давай, — прикрикнула на неё женщина. — Некогда рассиживаться.

Грубая ткань легла на тело длинным бесформенным балахоном, впитывая последние капли. Одежда совсем не грела, и антар стояла в ожидании, вся дрожа. От босых ступней на полу во все стороны растеклась небольшая лужа.

Хозяйка поморщилась при виде грязной воды.

— Эй, девка! Прибери здесь!

Маленькая горбатая служанка поспешно юркнула в комнату. Аморет прошлась вперед по коридору, и, остановившись возле обшарпанной двери, достала связку ключей.

— Сюда иди, — поманила она Грету. — Вот твоя комната. Спать будешь там, — кивнула на угол, в котором лежала куча тряпья. — И чтоб без глупостей мне.

Замок пронзительно защелкнулся за спиной, и пленница осталась в одиночестве.

Она присела на одеяла и вытянула уставшие, ноющие ноги вперед. Комната была пуста, если не считать огромной охапки белья, лежавшей в противоположном углу.

Живот ужасно урчал от голода, но Грета старалась не обращать на него внимания. Уже одно то, что она помылась и переоделась, можно было считать настоящим счастьем. Правда, в такой одежде далеко не убежишь — длинный подол спутывал ноги при малейшем движении.

Антар подобрала колени к груди. Куда же её привезли? Разум подсказывал очевидный ответ, но при одной только мысли об этом сердце съеживалось в оцепенении. Неужели она останется здесь навсегда?

Навсегда, — подтвердил внутренний голос, — пока не умрешь.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Грета с тоской посмотрела на мертвый браслет. Подумать только, совсем недавно антар боялась его и думала только о том, как бы поскорее снять.

И зачем она только вступилась за Иветту!

При воспоминании о воровке память услужливо подсунула картину: короткий замах топором и рубленая, страшная рана среди черных, смятых волос. Грете стало совсем дурно, и она, всхлипывая, свернулась калачиком.

Неужели, неужели отсюда совсем нет никакого выхода?

Куча в углу зашевелилась, и из неё высунулась светловолосая головка. Заостренный нос, тонкие, сжатые в одну линию губы, бледно-голубые глаза. Совсем молоденькая, полудевочка-полудевушка уставилась на Грету.

— Новенькая? — спросила она тихо, боязливо оглянувшись кругом.

Та, еще не отойдя от неожиданности, только кивнула.

— Меня Агни зовут, — шмыгнула носом антар. — Я из семьи кели. А тебя?

— Грета, мортем. — Девушка снова с сожалением покосилась на браслет. — А ты давно здесь?

— Три месяца, — глаза Агни покраснели. — Аморет, хозяйка, говорит, что у нее еще никто столько не выдерживал. Обычно месяц, другой, а последняя за две недели умерла. А тебя только привезли?

— Да, — Грета смотрела на девочку во все глаза. — А почему… почему она умерла?

Агни снова шмыгнула.

— Сюда приходят разные… люди. И Аморет велит делать то, что они говорят. А если не делаешь, тогда бьют. Сильно. Поэтому я всегда слушаюсь их. Даже когда противно. — Агни отвернулась к стене. — Если все выполнять как надо, тебя хорошо кормят. Можно терпеть. А та девушка никого не слушалась. Она только плакала все время и просилась домой. Мне даже имя свое не сказала. Аморет её била-била, а потом сказала, что устала, и пусть лучше она сдохнет от голода.