— Вот обязательно было об этом говорить? — Такума хлопнул себя по лбу ладонью.

— Пошли, пошли. — Кей затянул парня за собой. — Ничего такого, приставать к тебе не буду, не бойся.

— Да кто боится! — возмутился Такума, но почему-то ему действительно было неловко раздеваться и лезть в воду вместе с Кеем.

Кей показал пример и потянул с себя футболку. В ванной, где освещение было очень яркое, Такума в первый раз отчётливо увидел шрамы на плече Кея. Они начинались возле шеи и оплетали почти всю руку парня. Такума расстроился.

— Ну, чего ты? — Кей заметил его подавленное состояние и взял его лицо в ладони.

— Твоя рука… — выдавил Такума, осторожно ведя пальцами по его локтю.

— Да ладно тебе… — Художник отмахнулся. — Закончится реабилитационный период, сделаю пластику.

— Не в этом дело.

— Неважно. Раздевайся уже! — В глазах Кея промелькнули чёртики, и он мёртвой хваткой вцепился в ширинку парня.

— Блин, ты…

После недолгой возни Такума всё-таки остался без штанов.

— Вот ведь, блин… — проворчал он, прикрываясь ладонью и перешагивая в ванну. — Ну что ты за человек!

Кей фыркнул и тоже запрыгнул в ванну, устраиваясь между коленей Такумы и запрокидывая голову к нему на плечо. Пузырьки поднимались в воздух, в этой пене можно было и не смущаться, потому что она всё скрывала, но Такуме было неловко не поэтому. Всё-таки это первый раз, когда он принимал ванну с кем-то ещё. Причём, этот кто-то был Кей, а от него можно было чего угодно ждать. Но Кей лишь мурлыкал себе под нос что-то довольное и ворошил пену руками. Видно, и он мог быть нормальным и адекватно воспринимать даже такие интимные вещи. Такума расслабился. И совершенно зря, потому что, нагревшись и наигравшись с пеной, Кей тут же переключился на него. До секса собственно не дошло, но Кей и без этого знал, как получить и доставить удовольствие. Такума вылез из ванны весь красный, Кей довольно упёрся подбородком в бортик, наблюдая за ним.

«Ему бы раскрепоститься немножко, — со сладкой истомой думал Кей, — всё-таки ему сложно перешагнуть через этот барьер…»

Такума продолжал учиться и работать, и знакомые подметили, что в последнее время он энергичен как никогда. Настроение у него было приподнятое даже после всяких там выходок Кея, потому что было куда возвращаться, было к кому возвращаться. Правда, бо́льшую часть лекций Такума просто спал, потому что нужно было восполнять недостаток сна после бурных ночей, но это было его обычное состояние, так что никто этому значения не придавал.

Кей тоже ездил на занятия, и Такума за него очень волновался. Как он себя там чувствовал? Ведь он не мог рисовать…

Кей пытался выходить из положения всеми возможными способами: лекции записывал на диктофон, пропущенные конспекты копировал и зубрил наизусть. С практическими занятиями было сложнее. Преподаватели оказались понимающими людьми, тем более что Кей был всеобщим любимчиком из-за своего таланта, так что от него никто не требовал чего-то сверхъестественного.

Правая рука была бесполезна, и Кей пытался научиться рисовать левой.

«Чёрт, — думал он, криво ведя карандаш по альбомному листу, — как будто мне опять три года…»

Приятели его подбадривали, но он иллюзий не питал. Конечно, он всем говорил, что это ерунда, что он в два счёта освоит рисование левой, но в душе он чувствовал, что если не вернёт себе правую руку, то с мечтами о карьере художника можно будет распрощаться. Даже если он и научится рисовать левой рукой, это будут лишь бездарные попытки приблизиться к тому уровню, каким он обладал до несчастного случая. Это было лишь способом занять время ожидания, пока правая рука не восстановится. Сначала снять судороги, потом научиться держать мелкие предметы, и уж потом взяться за карандаш и заставить руку вспомнить всё, что она умела.

Может быть, другие и не чувствовали этого, но Такума очень хорошо всё это понимал. Были у Кея моменты, когда он вёл себя странно: сидел не двигаясь, смотрел в одну точку и ни на что не реагировал. Такума обычно встряхивал его за плечи, Кей как будто просыпался, старался принять бодрый вид и отнекивался: задумался, мол.

Сакура сказала, что такое с Кеем и в больнице бывало. В принципе причины были ясны: депрессия из-за невозможности рисовать. Но кто знает, о чём Кей думал в эти моменты! Иногда это пугало, но ещё больше тревожило. Такума старался Кея растормошить, как мог, но эти моменты всё равно случались.

Было, конечно, ещё кое-что, что тревожило Такуму, и это касалось его самого. Эйфория эйфорией, но он никак не мог привыкнуть, что Кей всё-таки предпочитал быть сверху, и так было гораздо чаще, чем наоборот. И жаловаться не на кого: он ведь сам на это пошёл, добровольно. И ради чего вообще?

Правда, Такума и сам не знал, но через пару недель, сдавшийся уговорам Кея, он всё-таки вернулся в свою квартирку, чтобы собрать вещи и переехать к Кею.

— М-м-м? — Рэн появился как чёртик из коробочки и внимательно следил, как приятель собирает вещи и складывает их в чемодан.

— И что значит твоё «м-м-м»? — поинтересовался Такума.

— Да так. Раз ты вещи собираешь, значит, переезжаешь к… — Рэн подмигнул.

— К знакомым, — отрезал парень.

— Хы-хы.

— И что это за «хы-хы»?

Рэн юркнул к Такуме за спину и прошептал ему на ухо:

— Я тебя знаю. Пришёл весь утраханный… Твоя новая подружка — жаркая штучка, да?

— Какая ещё подружка… — Такума вспыхнул.

Рэн подленько захихикал и пояснил:

— Пока ты переодевался, я у тебя двенадцать засосов насчитал… даже на животе. Под трусами, я полагаю, тоже имеются. Не сам же ты у себя отсасывал? Да и вообще, от тебя сексом за пять метров пахнет! Я такую ауру моментально чувствую.

Такума разозлился. До омерзения наблюдательный тип! И этот Кей ублюдочный тоже постарался…

— А ты, извращенец, — вслух сказал Такума, — не нюхай. Делать, что ли, нечего, кроме как мои засосы считать?

— Ну так признайся, что у тебя подружка есть, я и отстану, — развёл руками Рэн.

Такума зверем на него посмотрел, и парень поспешно ретировался. Кто его знает, ещё бы врезал…

В общем, Такума забрал вещи и вернулся в квартиру Кея. Тот просиял, увидев на пороге Такуму с чемоданом:

— Ты реально переехал! Круто!

Такума нервно хмыкнул, закрываясь чемоданом как щитом и понимая, что сейчас он делает самую большую ошибку в своей жизни.

И так они начали жить вместе.

И Такума опять понял, что волновался зря. Получив его в полное распоряжение, Кей несколько успокоился. Теперь у него было время строить планы на будущее. Впрочем, это Такуму напрягало больше, чем если бы Кей его по десять раз на дню в постель тащил, как раньше.

— А знаешь, я вот тут подумал… — сказал Кей, когда они лежали в ванне (это как-то быстро вошло в привычку, и неловкости Такума больше не испытывал, воспринимая это как каждодневный ритуал, вроде завтрака или поцелуя на дорожку).

— О чём?

— Я собираюсь для нас квартиру купить, — сообщил Кей.

— Да это уж как-то слишком… — Такума замялся.

— Ничуть. — Кей сверкнул глазами и добавил: — Как у молодожёнов, у нас должно быть своё жильё.

— Каким местом мы молодожёны?! — взъерошился Такума, подскакивая.

— На тебе показать или на себе? — поинтересовался Кей, едва сдерживая смех.

Ему так нравилось «подкалывать» парня, а он всё это всегда воспринимал всерьёз. Вот и сейчас Такума выпрыгнул из ванны, яростно теребя волосы полотенцем, и что-то сердито бормотал себе под нос.

— М-м-м? — Кей тоже вылез из воды, накинул на бёдра полотенце. — Ты что-то сказал?

— Ты заигрался, говорю. — Такума выдавил улыбку. — «Молодожёны» — это уж слишком… Любовники… кхм… сожители… Вот ужас-то!

— А вот и нет. — Кей надул губы. — Не говори таких мерзких слов. «Влюблённые» — я ещё согласен. Ты мой возлюбленный, а не сожитель. И вот я представляю…

В общем-то, о своих фантазиях говорить точно не стоило, потому что в них Такума определённо нарисовался в белом свадебном платье, первая брачная ночь была в Париже, и Такума томно стонал, теряя девственность под натиском пылкого жениха. Легко было догадаться, о чём Кей подумал, потому что лицо у него приняло блаженное выражение, раскраснелось, а из носа бусинкой потекла кровь. Такума реально разозлился: — Кажется, чья-то морда кулака просит?! Ты знаешь, что я с тобой за такие мысли сделаю?!