— Нет, конечно, — рассмеялась девушка. — Выгонит или придумает что-нибудь похуже, но такого предательства не простит. Дора это знает и будет делать всё, чтобы выжить Маммею. А я — самый подходящий предлог для этого. Поняла?

— Какая вы умная, госпожа! — восхищённо выдохнула Риата. — Как всё объяснили, даже я глупая поняла.

— Нет тут ничего сложного, — усмехнулась хозяйка, не без удовольствия слушая невольницу, однако тут же вспомнила, как сама же обрывала её льстивые речи, и нахмурилась. — Иди спать, а мне ещё Маммею дожидаться.

— Разрешите с вами остаться, госпожа, — попросила рабыня, скромно потупив глазки.

Ника критически осмотрела её тунику, пупырышки "гусиной кожи" на голых руках и покачала головой.

— Нечего тебе тут мёрзнуть. Отдыхай.

— Как прикажете, госпожа, — с плохо скрытым облегчением поклонилась Риата, и скоро торопливые шаги женщины стихли в темноте.

А её хозяйка довольно скоро пожалела о своём опрометчивом решении. Холодный мрак большого пустого помещения давил на психику, выжимая из памяти жуткие истории о притаившихся в темноте монстрах и чудовищах.

Разум много повидавшей путешественницы только посмеивался над подобными страхами, но древний, запрятанный в глубинах подсознания инстинкт не давал успокоиться.

Зная, что в храме довольно приличная звукоизоляция, девушка, разумеется, и не думала напрягать голосовые связки. Просто сидела, забравшись с ногами на обнаруженную возле главного входа лавку, кутаясь в плащ и бездумно глядя на чуть трепещущее пламя светильника.

Мало-помалу усталость начала справляться со страхом и беспокойством. Ника пригрелась. Потянуло в сон. Крошечный огонёк расплылся в жёлтое пятно.

Однако, разум, успевший за пару лет более-менее приспособиться к первобытному существованию, вырвал её из объятий Яфрома, едва уши уловили негромкий скрип.

Когда верховная жрица стремительно ворвалась в зал, девушка уже стояла на ногах возле светильника, и растягивая рот в зевке, пробормотала, не очень убедительно разыгрывая удивление:

— Рада видеть вас, госпожа Маммея. Мне можно идти спать?

— Да ты же и так спишь, Юлиса! — всплеснула руками женщина. — И почему я тебя не слышала? Ты поёшь или бормочешь себе под нос? Разве я не ясно сказала? Решила, раз о тебе сенатор вспомнил, так на мои слова можно не обращать внимание? Запомни хорошенько: сенатор в Радле, а я здесь. И мне достаточно…

Вымотавшаяся, лишённая нормального сна, усталая путешественница, не выдержав, сорвалась:

— Хватит пугать! Ну пойду я на каторгу и что? Тот, кто подменил камень, успокоится? Да не из-за одной меня всё это затеяно, а чтобы и вас из храма выгнать!

— Как подменили?! — отшатнулась женщина в притворном ужасе, картинно прижав руки к груди. — Да как ты смеешь, богохульница?! Сейчас же заткни свой поганый рот!

— Да я-то заткну, — проворчала Ника, отворачиваясь и мысленно кляня себя за несдержанность. — Что с меня взять? У дикарей жила, мокасином похлёбку ела, умных людей не видела. Только даже мне понятно, что ритуал сорвал кто-то из своих…

— Молчи, я сказала! — зло топнула ногой верховная жрица. — Иначе утром пойдёшь в тюрьму!

— Как прикажете, госпожа Маммея, — не удержавшись, девушка широко зевнула.

— Вон отсюда! — рявкнула разъярённая начальница.

Странно, но Ника почему-то совсем не боялась, более того, пребывала в уверенности, что до следующего новолуния или какого-либо другого чрезвычайного происшествия Маммея не предпримет по отношению к ней никаких радикальных шагов. И дело, судя по всему, не в письме сенатора, обратившего снисходительное внимание на дальнюю родственницу. Верховной жрице нужен козёл, в данном случае — коза отпущения, на которую можно свалить вину в случае новых неприятностей. И осуждённая за святотатство служанка святилища подходит для этой цели как нельзя лучше.

С этими мрачными мыслями девушка добралась до своей комнаты. К сожалению, раздеться тихо не получилось. Услышав грохот от падения табуретки, два голоса испуганно ойкнули.

— Кто тут? — тревожно спросила неразличимая в темноте Патрия Месса.

— Это я, Юлиса, — беззвучно ругаясь, отозвалась возмутительница спокойствия.

— Чего шумишь? — недовольно проворчала помощница Клио.

— Случайно получилось, — извинилась девушка. — Простите.

— У неё всё случайно получается, — с издёвкой проворчал кто-то.

— Да, да уж, — поддержала ещё пара голосов.

— Потише! — взмолилась стряпуха. — Ну дайте поспать!

"Надо же, — грустно усмехнулась Ника. — Совсем недавно поздравляли с получением письма от сенатора. Вроде как радовались за меня. А сейчас."

Даже Прокла Комения и Приста Фабия Укла, соседки по лежанке, демонстративно от неё отвернулись.

"Ну и батман с вами, — мысленно выругалась девушка. — Нагляделась на таких… Не вы первые, не вы и последние".

Но всё равно было очень обидно.

Утром она с горечью поняла, что соседки по комнате стали её всячески сторониться. Чем-то данная ситуация напомнила попаданке бойкот в младшем классе. Помощницы жриц подчёркнуто не замечали служанку святилища, а на вопросы отвечали так, что спрашивать ещё раз пропадало всякое желание.

Даже болтливая Аполия Тарма разговаривала исключительно по делу. Вокруг словно выросла холодная стена более-менее "вежливого" отчуждения. Оставалось только с грустью радоваться, что ей не устроили "тёмную", и не приходится пускать в ход кулаки.

Прокла Комения, поймав Нику возле уборной, торопливо зашептала, воровато оглядываясь по сторонам:

— Говорят, что Луна не очистилась потому, что Рибила мстит тебе за оскорбление Дрина.

— Враньё! — моментально отозвалась девушка. — Он сам укрыл меня от убийц на склоне священной горы. Пожелай бог, и смерть нашла бы меня там же.

Отведя в сторону взгляд, собеседница нервно теребила край платка. Похоже слова служанки святилища её не убедили.

— Только жалкий трус позволит женщине мстить за себя, — убедившись, что логика не работает, Ника решила воззвать к чувствам. — Владыка недр непостоянен, порой коварен и жесток, но его никак нельзя упрекнуть в малодушии.

— Поклянись, что ты не виновата! — наконец выпалила Комения.

Глядя на встрёпанную, явно сильно обеспокоенную, но готовую слушать собеседницу, путешественница почувствовала, как в груди поднимается волна благодарности. Всё-таки девчонка не забыла ту драку в бане, где они спасли друг другу жизнь, и несмотря на забитые суевериями мозги, не торопится обвинять, а пытается разобраться в меру своих скромных сил.

— Какую клятву ты хочешь от меня услышать? — сглотнув комок в горле, спросила Ника. — Клянусь Питром, Дрином, Нутпеном, всеми богами и даже Сухаром всенасущным, я не виновата в том, что священный камень не покраснел.

Собеседница ещё какое-то время сверлила девушку глазами, глядя на неё снизу вверх.

— Скажи: пусть у меня не будет детей, если вру! — наконец выпалила она.

— Если я хоть на дюйм, хоть на волос виновата в том, что Луна не очистилась, — устало проговорила Ника. — Пусть у меня не будет ни семьи, ни детей.

— Я тебе верю, — кивнула Комения. — Но девочки думают, что всё это из-за тебя.

"Ну в какой-то степени…" — грустно усмехнулась про себя путешественница, но вслух сказала, стараясь придать своему голосу максимальную убедительность.

— Я виновата лишь в том, что по воле богов оказалась не в том месте и не в то время.

На кухне служанку святилища с нетерпением ожидала верховная жрица, без обиняков потребовавшая сорок риалов за проживание Риаты на птичнике храма Рибилы.

— Я больше не желаю даром кормить твою бездельницу!

И хотя сумма казалась откровенно грабительской, Ника понимала, что не в её теперешнем положении торговаться или тем более устраивать скандал. Поэтому она, под ошарашенным взглядом стряпухи спокойно вытащив кошелёк из щели в стене за очагом, аккуратно выложила на стол сорок монет.