- А ты, кто таков будешь? Князь Нижнего града? А кто тебя князем сделал? Кто тебя на княжение в Нижнем граде посадил?

- Народ града Нижнего на вече городском так порешил! - пылко заявил князь, очевидно, не понимая, к чему я веду.

- А кто на том вече перед народом града говорил? - я продолжил наседать. - Кто тебе шапку княжескую принёс? Кто именно, поимённо припомни! Имён тех не много, я уверен. Три - четыре фамилии. Купцы да бояре Нижнего, вот кто! Серебряные пояса, члены сената! И где теперь тот сенат? Ужо не твой ли диктатор Грозный сенат распустил, боярам обиды чинить принялся? Вот и подумай, князь, что теперь ты горожанам Нижнего скажешь? Когда тебя за поддержку Грозного спросят. А ужо они спросят, не запамятуют, будь уверен, князь!

Это Железные Пределы - государство. Костяной Престол - государство. А Роландия, милая моему сердцу Роландия - наивная первобытная анархическая вольница. Сход горожан решает, кого на княжение позвать. Сход же, или 'вече' - может князя и попросить с занимаемой должности. Очень даже запросто. Просто при диктаторе это решительно невозможно. Диктатура вводится в тяжёлые времена решением схода доверенных представителей разных городов, кандидатуру диктатора предлагают князья. На время диктатуры действие законов, собранных в книгу под названием 'Роландийская Правда', сильно ограничивается. Жаловаться, если что, надо диктатору. Но как жаловаться Грозному на произвол самого Грозного? Другое дело теперь, когда шапка диктатора на моей голове, а куда Грозный делся - никто не знает. Теперь обиженное Грозным купечество ко мне с жалобой пойдёт.

Короче, 'центристы' прониклись, и предпочли заткнуться. Из королевского шатра князья расходились с решением говорить своим людям те самые слова, сказанные мною по запарке: - 'Не время распри промеж князей учинять! Забудь всякий свою обиду ныне, ибо само существование роландийской воли под угрозой!'

Два!

Когда все вышли и я остался в шатре один, то на пару минут я выпал в состояние полного офигивания от осознания того, как удачно всё складывается. Словно кто-то катит меня по рельсам. Рельсы железные, с пути не свернуть. Пейзажи проносятся мимо с пугающей скоростью. Ставки всё выше, а все карты - краплёные.

Наверняка в подобной ситуации любой космический разведчик во вменяемом состоянии задался бы вопросом, что всё это поразительное везение - неспроста. Любой заподозрил бы подвох. Но я-то знал имя тому самому 'подвоху'. И имя то: - 'магия'.

'Должно быть, магии и в самом деле все пути ведомы', - думалось мне. - 'Магия - это такая удобная штука, прислушиваясь к которой, можно разрешить любые проблемы к вящей выгоде', - так мне казалось. Мне бы усомниться, но что бы это изменило? 'Вокруг инопланетяне, которых толком никто ещё не изучал, никаких социальных моделей для них у науки не существует', - полагал я в те дни. - 'А раз так, то я не могу положиться на расчёт, и остаётся только довериться интуиции и... магии, да'. Ведь магия меня выручала раз за разом.

Затем было у меня ещё три важные встречи. Первая - с мужиками из моего ополчения.

- Спасибо вам, мужики! - искренне поблагодарил я крестьян, и отвесил поклон до земли. - Ныне сила под моею рукою собралась могучая: король Железных Пределов слово мне дал помочь в походе и своё воинство под мою руку временно отдал. Князья же роландийские меня своим диктатором признали. Воинством совместным, полагаю, одолеем и ватагийцев, что острог Сторожевой пожгли, и воинство грозное Костяного Престола. Так что, мужики, кого из вас дела дома неотложные ждут, возвращайтесь и весть добрую домой донесите.

А вот тут сложный момент. Оно, конечно, рать собралась внушительная. Но сколько у меня веры в верность рыцарей Железных Пределов? А сколько у меня подозрений, насчёт затаивших обиду роландийских князей? За похищение Грозного, за упрёк и угрозу разоблачения тем, что решили, было, из битвы сбежать, своих бросить. Наконец, они просто опасаются того, что можно ожидать от меня в дальнейшем. Я бы на их месте опасался. Ясно, что в таких условиях мне лично было бы спокойнее и комфортнее иметь собственную гвардию, лично мне преданную. Так что вот так вот взять и распустить ополчение я не хотел. Каюсь, духом слаб, эгоистичен. Короче, сказал я мужикам своим буквально следующее:

- Но коли кто из вас решит до конца со мной остаться, признателен буду. Сила ныне под моей рукой великая, и шапка на голове моей диктаторская, а сам я человек бренный, и предела себе не ведаю. Коли соблазна власти не выдержу, кто меня остановит, кто осудит? Так думаю, верные люди должны на то быть. Такие, что с мечами наготове за моей спиною встанут, и, коли предам Правду, в тот же момент меня споро судить станут! В таком деле только вам, мужики, довериться могу. Не рыцарям и не князьям. Так что... решайте промеж себя, кто останется, а... кто-то ж должен и вести добрые домой отнести.

Мужики слушали меня молча, хмуро. По щеке седовласого Савра медленно скатилась скупая слеза. Прониклись.

- Ступай, княже, прямо, да смотри вперёд смело, - после минуты звенящего молчания объявил мне Савр от лица всего ополчения. - Ужо мы твою спину от сквозняков прикроем!

Да, красиво сказал. Мне стыдно. И тогда было, и сейчас вспоминать стыдно. Эти простые мужики так легко и свято уверовали в моё благородство! Только представлю, что обо мне в исторических сказаниях слагать станут - разом уши от стыда краснеют. На деле-то и нет ничего такого благородного в моих словах. На деле-то мне власти над Роландией и даром бы не надо - это ж нескончаемый поток проблем!

Зато теперь я получил то, чего мне недоставало: верную гвардию. Так мне в походе спать будет спокойнее. А то, не ровен час, взбредёт кому в голову яду мне в ухо спящему накапать или ещё что чудное устроить - и ни выучка космического разведчика, ни магическая броня не спасут. С телохранителями же всяко спокойнее будет историю вершить.

Я видел, как они прощались. Выбрали-таки одного мужичка - у того жена на сносях была - что бы он домой воротился, и весточки от остальных родным передал бы. У бедного мужичка в глазах натурально слёзы стояли, когда он домой уезжал! Не хотел. Но наказ князя - это, в смысле, меня - передать домой весточку, - должен быть исполнен, так что мужик смахнул скупую слезу, и поехал домой.

Тут уж мне пристало озаботиться вопросами снабжения моей гвардии, так что я быстренько организовал интендантский взвод, и отправил их с подводой в ближайшие по маршруту деревни, собрать добровольные пожертвования продовольствием.

Вторая важная встреча была с другом моим старым, князем Ри Г'Ором.

- Погодь, диктатор! - окликнул он меня, когда я уже подводу с интендантским взводом в путь проводил.

- Что такое?

- Беда!

- Где?

- Тут! - Ри ткнул в меня пальцем.

- Обоснуй, - потребовал я. Вот, совсем нет сейчас настроения, чтобы шарады разгадывать.

- Наш диктатор одет не по чину! Ты бы со стороны на себя взглянул! - заявил князь Г'Ор. Я попытался оглядеть себя: босой, в чёрном облегающем комбинезоне, и шапка диктатора на голове.

- Я твой старый парадный доспех прихватил, - заговорщицки сообщил мне Ри. - Как знал, что пригодится! Он там, в обозе. Накинь хотя б и поверх этой чёрной чудо-брони. Оно, конечно, одёжка волшебная, да и, как ты там сказал: - 'сама земля роландийская защищает' - звучит сильно! Но уж больно на засохшую грязь видом похоже. Так негоже, надёжа диктатор! Накинь парадную бронь.

- Будь по-твоему, - согласился я, и искренне поблагодарил: - Спасибо тебе за заботу, дружище!

- Хех! Как в старые добрые времена! - князь с совершенно счастливым видом заговорщицки подмигнул мне. - Вокруг творится чёрт-те что, все суетятся, трубят поход ратям сигнальные трубы, выскакивают из рыцарских шатров полуголые красотки, и во главе всего бедлама - ты, да на лихом коне! Прям, ностальгия!

Ох, кто-то до седых волос в бороде дожил, а всё мальчишка!

- Примерить не желаешь? - протянул я другу шапку диктатора.