Гермионе было очень тяжело заниматься с Поттером по утрам, но привитая ответственность и врождённое упрямство не давали отступиться. Силой воли девушка собирала себя в кучку и продолжала тянуть лямку, тем более, что это шло мальчишечке впрок. Он неплохо соображал и проявлял определённое прилежание, заметно лучше Рона отвечая на уроках, да и с домашками не тянул до предела, неплохо справляясь с самостоятельными работами. А также, что особенно приятно, научился думать о последствиях. Поэтому, в отличие от некоторых белобрысых зазнаек, понимал, что такое техника безопасности, поэтому спокойно летал на гиппогрифе, а не лежал в больничном крыле, покоцанный гордой зверюгой.

Было у парня ещё одно приятное рациональной душе отличницы качество: правильное отношение к препятствиям и тяга к самосовершенствованию. Если возникала проблема - Поттер её решал, так или иначе. Столкнувшись с непосильным, он искал способы воплотить желаемое, а не причины, по которым это сделать невозможно, и основания для отказа от своих замыслов. Упорное изучение заклинания Патронуса - самый яркий пример.

Про постороннюю активность он, впрочем, тоже не забывал. Переживал за судьбу Клювокрыла, помогая ей разбираться в хитросплетениях магического законодательства. Очень переживал, узнав, что рыщущий вокруг школы преступник является его крёстным. Но по-прежнему оставался пацаном, сбегая в Хогсмит через подземный ход и устраивая шалости с использованием мантии-невидимки и карты мародёров.

Однако, из-за её высокой загруженности, Рон опять отвлекал Гарри от занятий учёбой всякой ерундой. Рыжий раздражал Гермиону всё чаще, наезжая на её кота из-за своей облезлой толстой крысы, которая вдруг решила куда-то прогуляться, никого не поставив в известность о своих крысиных планах. Очень хотелось избавиться от рыжего - временами даже физически - сократив трио до дуэта, но с этой мыслью пришлось расстаться, как с преждевременной: до романтических отношений Поттер ещё не дорос, а вот за наезд на своего в доску товарища мог и разорвать контакт. Хотя, если говорить чисто о внешнем взрослении, заметно вытянулся и перестал выглядеть задохликом. Его уже хотелось обнять. Да, занятия квиддичем прибавили подростку сил и уверенности. А уж когда в изумрудных глазах загорался лукавый огонёк, он становился почти неотразим. Не Ален Делон, но особый слегка шалопаистый шарм у парня начал формироваться. Если научится пользоваться, девчонки от одного взгляда будут падать в обморок ротами и батальонами.

***

Сидя в купе поезда, везущего их на летние каникулы, Гермиона испытывала чувство обвального облегчения. Того самого, из разряда: “Господи, неужели это всё и мы всё-таки живы?” Последний факт особенно радовал. В Хогвартсе нарушителю правил, лезущему, куда не просят, сыграть в ящик элементарно, а они, словно нарываясь, прошли один напряжённый временной отрезок дважды. Кстати, хорошо, что практика с хроноворотом закончилась: это, конечно, интересный опыт, но выматывает жутко. А уж уследить за всеми потоками времени, чтобы сходить на все запланированные занятия, и не попасться при этом - морока вообще адская! И всё равно случались осечки: здесь проговоришься, там урок пропустишь, где-то мелькнёшь и заметят. Ничего удивительного, что Поттер что-то начал подозревать. Этот его выразительный взгляд и фраза: “И где ты берёшь время, чтобы всё успевать?” С требованиями объяснить, однако, не полез, уважая чужое право на тайну.

Жутко жаль, что затея с оправданием Блэка не выгорела: парнишке необходима была нормальная семья, да и тех, кто поможет в её обретении, он точно не забудет. Если бы додумались глушануть настоящего преступника… Но, как говорят на востоке: “Что не доделано - то не сделано.” Ещё одной ложкой дёгтя стало то, что кое-кто вечно немытый оказался несдержанным на язык и Люпин не удержался на посту преподавателя. Обидно до соплей - вот уж кто был методист от Бога! Его курс “Тёмные твари в сельской местности”, который они прошли - почти готовое пособие. А полоса препятствий была первым реальным экзаменом за все годы обучения.

Ну, теперь-то наконец всё позади, и плохое, и хорошее. Все расслабились, и в их купе царила практически идиллия. Гарри перечитывал письмо от крёстного, явно обдумывая что-то деструктивно-несуразное, Рон радовался внезапно полученной в подарок сове, а девушка, глядя на рыжего, боролась с неприязненными чувствами к нему. Вспоминала его глупую привязанность к крысе, из-за которой он мучил её омерзительными высказываниями в адрес Живоглота - того самого, которому теперь подсовывает совёнка на экспертизу. Эти его вечные истеричные вопли, особенно истошные, когда пёс волок его в зев подземного хода. Удивительно, как он на первом курсе во время той памятной шахматной партии пожертвовал собой? Наверно, маленький был, непуганый ещё? Полученный жизненный опыт повлиял на характеры обоих пацанов. Но, если Гарри становился собранней и мужественней - или отмороженней, тут как посмотреть - то Рон всё чаще оказывался растерянным и испуганным. Чем дальше, тем трусливей.

И судьба словно оберегает его от совсем уж запредельных испытаний, упрятывая в больничное крыло, когда нужно тащить дракона на астрономическую башню. Или выручать гиппогрифа с Сириусом, скрываясь в ночном лесу, по которому бродит оборотень и над которым нависла угроза слёта дементоров. Даже в схватку с василиском его не пустила всё та же судьба - отсекла ему проход своевременным каменным завалом. Хотя, польза от Уизли всё-таки случалась - это же к нему на выручку примчался семейный фордик, спасший, заодно, и Гарри от мерлиновых акромантулов. К слову, надо будет как-нибудь отловить этот продукт кустарной техномагии и хорошенько покопаться в его потрохах. Да и создателя не мешало бы расспросить, хотя вряд ли он просто так всё выложит.

С другой стороны в их троице только Рон вырос в традиционной чистокровной семье - хоть изредка напоминает о менталитете потомственных волшебников своими высказываниями по самым разным поводам. Хоть и неважнецкий, но источник информации о мире, где она по-прежнему чувствует себя не вполне уверенно.

Гермиона протяжно вздохнула - как же медленно взрослеют эти несносные мальчишки! А она, между прочим, уже не против оказания ей некоторых специфических знаков внимания. Хотя, боязно - не хотелось бы стать объектом первой мальчишеской влюблённости - мама говорила, что в большинстве своём она проходит, и молодой человек к ней уже никогда не возвращается. В отличие от более романтичных девочек.

И отталкивать Рона тоже боязно - всё-таки, Гарри искренне к нему привязан. К тому же перспектива пожить этим летом в доме Уизли представляется заманчивой. Там, конечно, шумно и бестолково, но ей нравится в обществе большой и приветливой семьи, где обо всех заботится неунывающая и энергичная мать семейства. Даже удивительно - когда она спит?

Четвёртый курс. Глава 8. Почти паника

“Сплошное разочарование, а не год!” - таково было краткое и максимально цензурное заключение Гермионы, сидящей в купе Хогвартс-экспресса, везущего её на каникулы.

Причины для уныния были самые серьёзные. Вообще, плохие предчувствия преследовали девушку с самого лета, точнее с погрома на чемпионате мира по квиддичу. И логика, и интуиция в один голос твердили - это только начало. Единственное, что порадовало - состояние Гарри при встрече: парень явно был полон сил и доволен жизнью. Он, в общем-то, и раньше не был фонтаном пессимизма, однако теперь в нём ощущалась некая твёрдая уверенность в своих силах и завтрашнем дне. Да и отъелся подросток неслабо.

Причина была проста: “любимая” родня, наслушавшись рассказов о крёстном отце - матёром уголовнике, сидела тихо, как мыши. Что неудивительно: рассказы были такие, что дону Корлеоне, будь он современником лорда Блэка, осталось бы только скорбно снять шляпу, признавая полную и безоговорочную капитуляцию перед совершенством преступного гения. А после, сентиментально всплакнув, предать земле любимый пистолет, посыпать голову пеплом и удалиться в монастырь. Не последнее место в описании приключений Сириуса занимали его друзья, вместе с ним составлявшие спаянный кровью и потом квартет, державший когда-то в кулаке большую часть теневого мира магической Британии - прочее принадлежало Волдеморту - пока один из них не предал товарищей, подставив их и развалив общее дело. И, разумеется, в крестнике своём, единственном напоминании о павшем в бою побратиме, сей талантливый человек, сумевший дёрнуть из тюрьмы, дотоле считавшейся абсолютно надёжной, души не чаял и клятвенно обещал взять в долю, когда дела наладятся. Теперь понятно, чему Поттер так улыбался, когда ехал в поезде домой - обдумывал, как поэффектнее “обрадовать” Дурслей. Видимо, решил, за неимением возможности исправить репутацию, с максимальной выгодой для себя расширить и углубить яму, в которую она скатилась.