На обратном пути на одном из поворотов тропинки они чуть не столкнулись с группой незнакомых людей. Навстречу бойцам по тропинке поднимались пять человек: три женщины и двое детей. Женщины, одетые в черные нейлоновые брюки и пестрые блузки, выглядели здесь, в лесу, очень странно.

Встреча была неожиданной для бойцов. Винь быстрым движением сорвал с плеча автомат и приготовился к стрельбе. Женщины, увидев направленное на них оружие, в испуге замерли на месте, затем медленно начали озираться по сторонам, словно намереваясь спастись бегством.

Понимая, что объяснений все равно не миновать, Винь поздоровался с женщинами и поинтересовался:

— Куда же вы идете?

Шедшая впереди пожилая женщина оглядела всех троих и ответила на вьетнамском языке, но с акцентом, характерным для всех жителей горных районов:

— Идем домой, куда же нам идти?!

Повернувшись к остановившимся женщинам, она что-то сказала им на своем языке и пошла мимо бойцов. Ви Ван Минь стоял в раздумье. Им встретились на дороге незнакомые люди. А вдруг они донесут об этой встрече врагу? И тогда… Он даже не хотел думать, что может быть. Ви Ван Минь поспешно сделал несколько шагов за ними и сказал:

— Подождите немного, нам надо кое-что узнать у вас.

Пожилая женщина подняла голову и с ненавистью посмотрела на Ви Ван Миня:

— Заблудились, что ли?

— Да, будьте любезны, матушка, покажите дорогу бойцам…

Но женщина не дала Ви Ван Миню договорить:

— Уж не думаете вы обмануть меня? Бойцам? Какие же вы бойцы, если вы солдаты сайгонской армии?! Уж вас-то я навидалась на своем веку!

Ханг, стоявшая чуть в стороне, не выдержала:

— Ошибаетесь, матушка! Мы вовсе не солдаты марионеточной армии!

Пожилая женщина повернулась к своим и что-то быстро им сказала. Одна из них, самая молодая, довольно уверенно заговорила по-вьетнамски:

— Ну если так, то мы должны донести старосте, что в наш район пришли вьетконговцы.

Винь, до этого не проронивший ни слова, вдруг взорвался:

— Да, мы бойцы армии Освобождения, мы били и будем бить американцев и их марионеток! И если кто донесет о нас местным властям, тот для нас тоже враг. А с врагом у нас разговор короткий. Имейте это в виду!

— А вы действительно из армии Освобождения? — недоверчиво спросила молчавшая до сих пор женщина.

— Если бы мы были из марионеточной армии, то не стали бы с вами церемонится!

Женщины о чем-то перемолвились на своем языке, и пожилая спросила:

— А откуда же вы идете?

Ханг указала рукой направлении деревни:

— Только что мы были около тех домов, что стоят на поляне.

— И на поле были?

— Да, были.

— А в деревне?

— И в деревне, но там нет ни одного человека.

— Мы искали кого-нибудь из жителей, чтобы купить у них овощей и фруктов.

— И что же вы нашли в деревне?

— Деревня давно уже заброшена, жители почти все унесли с собой. Правда, я нашел там куриное гнездо с двенадцатью яйцами, — сказал Винь.

— И вы их не взяли? — удивилась женщина.

— Конечно нет! Бойцы армии Освобождения никогда чужого не берут. Вот купить — это сосем другое дело!

— И вы не взяли с собой ни овощей, ни фруктов? Их же там очень много.

— Нет, — рашительно заявил Винь. — Хотя нам очень нужны овощи и фрукты, но мы не посмели без хозяев взять их.

Женщины опять обменялись несколькими фразами на своем языке, заулыбались. Ледок недоверия и подозрительности растаял. Пожилая женщина подошла к Ви Ван Миню, взяла его его руку в свои, заглянула ему в глаза:

— Вот теперь я верю, что вы бойцы армии Освобождения! Вы уж не обижайтесь на нас! Здесь частенько появляются переодетые в вашу форму солдаты сайгонской армии и устраивают погромы… Так вы действительно хотели купить овощей и фруктов? — спросила она.

— Да, мы за этим и пришли сюда, но никого не нашли, — ответил ей Ви Ван Минь.

Пожилая женщина вдруг засуетилась, подошла к двум женщинам и сказала:

— Идите быстро на поле, соберите побольше овощей!

Ви Ван Минь попытался было возражать, но она даже и слушать не стала.

— Я живу в том доме, где вы нашли гнездо с куриными яйцами, — сказала она. — Но в последнее время к нам зачастили сайгонские солдаты, вот мы и вынуждены были бежать из этих краев. И те овощи, о которых вы только говорили, были посажены мною и моими детьми. Подождите нас немного здесь, мы скоро вернемся.

Они оставили с бойцами двух ребятишек, которые тут же уселись рядом с Ханг.

Примерно через час женщины вернулись с полными корзинами овощей и фруктов. А в корзине пожилой женщины оказался и мешочек с рисом, и все двенадцать куриных яиц.

— Когда будете еще в наших краях, — сказала она, — заходите и берите все, что вам нужно, а если мы уйдем куда-нибудь, не дожидайтесь нас. Два года назад сюда пришли американцы и убили моего мужа за то, что он помогал партизанам. Как же я их ненавижу!

Бойца стояли смущенные, не зная, как им благодарить этих женщин.

— А это моя невестка, — сказал старуха, показав на молодую женщину с двумя детьми. — Ее мужа, моего сына, тоже расстреляли американцы. Вот осталось двое детей.

Ханг наконец решилась и задала вопрос женщинам:

— Скажите, а почему вы все так странно одеты?

— Нас заставили так одеться, — покраснев, ответила самая молодая женщина. — Староста вызвал всех и объявил, что все должны одеваться в одежду из заграничных тканей. Кто не подчинится или будет одет по-старому, того арестуют и посадят в тюрьму. Вот нам и пришлось расстаться со своей привычной и удобной одеждой. А сейчас, — продолжала она свой рассказ, — всех молодых женщин заставляют нести охрану своих деревень. Почти каждую ночь они обязаны ходить с винтовкой вокруг деревни. Самим теперь некогда даже рис растить. А продукты — и рис, и консервы, и рыбный соус — нас заставляют покупать. Тем, кто хорошо несет службу, староста лично выдает продукты бесплатно.

Разговор затягивался, и Ви Ван Минь, посмотрев на часы, заторопился:

— Спасибо вам, матушка, за все. И вам спасибо, дорогие женщины. А мы постараемся так бить американцев и сайгонских марионеток, чтобы как можно скорее освободить этот район, освободить вас. Только об одном прошу вас: о нашей встрече никому ни слова.

Ханг и Винь по очереди пожали руки женщинам и направились в сторону лагеря. Вслед им неслись пожелания скорой победы, добрые слова напутствия:

— Бейте американцев до последнего, Отомстите им за наших погибших мужей, за наши слезы.

С тяжелыми корзинами на плечах шли бойцы обратно в лагерь. По пути пришлось несколько раз отдыхать. Мысли бойцов все время возвращались к недавнему разговору с этими добрыми женщинами, к которым война ворвалась даже в этот горный район.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Декабрьские ночи в этих краях темны и довольно прохладны.

После девяти часов вечера жизнь на базе стала постепенно затихать. Гасли огни в окнах, все реже вспыхивали они и в домах американских советников, на виллах. Только караулы и патрули американских и сайгонских войск несли охрану жилых кварталов.

А на аэродроме базы огни не гасли. И в этот поздний час не затихал шум и грохот авиационных и автомобильных двигателей. Прожекторные установки, расположенные вокруг аэродрома, обшаривали каждый метр территории перед аэродромом и многорядное проволочное заграждение. Иногда прожекторы выключались, и тогда на какое-то время все погружалось в темноту. Затем вновь они вспыхивали и заливали ярким светом весь аэродром.

Выонг Ван Кхием, Ван Тян и командир второй боевой группы Данг уже успели преодолеть первый ряд колючей проволоки и теперь замерли перед вторым рядом, ожидая, когда прожектор выключится или яркий сноп его огня переместится в другое место. Специальными приспособлениями они ловко приподняли колючую проволоку и бесшумно проскользнули под ней.

Трудно было бы заметить их на земле, одетых в маскировочную одежду, с тщательно закрытыми руками и разрисованными лицами, на которых только блестели глаза. Ван Тян полз впереди. Изредка он останавливался, вынимал из маскхалата две светящиеся в темноте гнилушки и устанавливал их по обе стороны от себя, обозначая проход в проволочном заграждении. Выонг Ван Кхием и Данг ползли следом так бесшумно, что даже Ван Тян не слышал за собой ни шороха.