Не буду больше утомлять читателей скучными социологическими рассуждениями. Хочу лишь в заключение спросить: известно ли западным специалистам по советским делам то, что советские руководители думают не почками и печёнкой, а мозгами? Что они служат интересам Советского Союза, а не Запада? Что в Советском Союзе существует мощный, профессионально работающий аппарат руководства? Что кремлёвские «голуби» отличаются от кремлёвских «ястребов» лишь тем, что стремятся делать то же самое дело, что и «ястребы», но гораздо лучше «ястребов»?»

Он и Социолог

Хотя Социолог и был для него враг, но это был враг полезный. Из статей Социолога он узнавал о Западе больше, чем из донесений бесчисленных агентов. Донесения агентов были, как правило, переполнены несущественными пустяками, домыслами и априорными суждениями: агенты стремились сочинять свои отчёты так, чтобы они понравились в Москве. Они были совершенно не способны анализировать ситуацию в стране и делать обобщения. Статьи же Социолога были беспощадно правдивы и всегда касались самого существа дела. Поэтому Западник не спешил с завершением операции «Социолог»: ему хотелось сохранить этот источник мыслей для своего личного пользования. В своих отчётах начальству и в рекомендациях руководителям различных отделов ЦК КПСС Западник часто просто переписывал куски из статей и выступлений Социолога. Ничего из ряда вон выходящего в этом не было. Социолог был не первый и не последний враг, которого использовали в интересах КГБ и ЦК. Но кто-то донёс секретарю ЦК по идеологии и шефу КГБ об этом источнике мудрости Западника, благодаря которому он прослыл мыслителем. Это могло повредить Западнику. Тем более он и сам способен решать теоретические проблемы большого масштаба без какого-то жалкого эмигранта. Надо операцию «Социолог» постепенно вести К завершению. Лучше всего поручить это Немцу. Конечно, тем самым мы можем демаскировать самого Немца-Жаль, отличный агент. Но что поделаешь, на войне ка# на войне. Тем более в его последних донесениях чувствуются нездоровые настроения и усталость. Постарел. Сколько ему сейчас?

Рутина

Чтобы «убрать» советского человека, находящегося за границей, нужна санкция по крайней мере трех лиц из числа высших руководителей страны, в том числе того, кто курирует всю заграничную сферу советской секретной деятельности. Высшие лица были заняты другими, более важными делами. Их помощники просто не пропускали «наверх» такое ничтожное дело, каким им казалось дело дирижёра К. Время шло. Западник был вне себя от возмущения, хотя он давно привык к такой бюрократической волоките. Надо было давать разрешение на поездки другим лицам и группам, а гарантий, что они не последуют примеру дирижёра, не было. Западник всячески откладывал эти поездки. Многие из них пришлось вовсе отменить. На Западе это заметили. В прессе заговорили об «ожесточении советского режима», о «тенденции к сталинизму».

А беглец почувствовал себя в безопасности и опубликовал резкую антисоветскую статью. Лишь после этого дело дирижёра стало предметом внимания на высшем уровне. На особом заседании Политбюро Западник был подвергнут резкой критике за «медлительность» и «бюрократическую волокиту». Критика была явно нацелена в самого Генсека. Но Западнику от этого было не легче. Возник слух, будто ему «на Политбюро шею намылили». Политбюро одобрило резолюцию совещания, имевшего место по поводу дирижёра, отметив, что это надо было сделать раньше. Одному из членов Политбюро поручили создать особую комиссию с целью изучить положение в сфере наших культурных контактов с Западом, навести должный порядок и принять меры, предупреждающие и исключающие...

После заседания Политбюро Западник в мрачном Расположении духа уехал сразу домой, заперся в кабинете и обратился к единственному лекарству от всех советских болезней — к водке.

В нашей системе никакое серьёзное дело не сделаешь толком, так, как это требуется интересами самого дела. Либо делай так, чтобы Они не знали, и тогда на тебя обязательно донесут, и все твои усилия пойдут насмарку. Либо добивайся их одобрения, и тогда Они сами испортят все своим одобрением. Где выход? Выход очень простой: ещё одна бутылка водки.

Будь готов к войне

На совещании градостроителей вспыхнула острая дискуссия по вопросу, на какой срок рассчитывать новые дома. Одни настаивали на том, что дома надо строить с расчётом на сто лет. Другие же считали, что в будущей войне все дома будут разрушены, и потому рассчитывать на сто лет бессмысленно, достаточно и тридцати лет. Дома, рассчитанные на тридцать лет, возражали «столетники», начнут разрушаться уже через год, их придётся постоянно ремонтировать, что обойдётся дороже домов, рассчитанных на сто лет. Победила, как всегда, генеральная линия Партии: строить дома с расчётом на пятьдесят лет. Такие дома тоже начнут быстро разрушаться. Но в них можно будет до новой войны дожить без капитального ремонта. И совсем не жалко будет, если эти развалины превратятся в пыль во время войны (а ещё лучше — до войны).

Он и Генсек

Его отношения с Генсеком никогда не были отношениями равных и взаимно независимых партнёров, как это необходимо для дружбы. Он был всего лишь андроповским холуём, как о нем говорили в КГБ и в аппарате ЦК. Благодаря этому ему позволили подняться на вершину канцелярской иерархии власти. Но в этом был свой минус: его положение оказалось полностью зависимым от положения его покровителя. Брежневский холуй Черненко благодаря холуйству выбрался в члены Политбюро. Ему же, Западнику, вряд ли удастся такое: Андропов не имеет впереди столько лет власти, как Брежнев. В их отношениях один мог позволить себе выдвигать идеи, другой же вынужден был находить для них подходящее оформление. Вот, например, их обычный разговор «за чашкой чая» (Генсек не пьёт водку из-за болезни). Генсек говорит о том, что народ распустился, а в верхах моральное разложение достигло критических размеров. Надо полностью реорганизовать всю систему управления. Надо произвести омоложение руководства на всех уровнях. Надо укрепить трудовую дисциплину, объявить решительную войну пьянству и коррупции. Надо наводить суровый порядок в стране. Сознательность и энтузиазм народа хороши, когда они подкрепляются разумными мерами принуждения. Брежневский стиль руководства себя изжил. Нельзя с порога отвергать сталинский стиль руководства. В нем были и свои достоинства. Западник соглашается, но вносит один «маленький корректив»: надо ставить вопрос не о сталинском, а об андроповском стиле. Именно благодаря андроповскому стилю руководства КГБ стал самой эффективной и прогрессивной (!) организацией в стране. Генсеку такой поворот мыслей нравится, но он призывает к скромности: и в работе КГБ были недостатки. Западник говорит, что недостатков не имеет лишь тот, кто не имеет достоинств, что если бы все учреждения страны удалось заставить работать так, как работает КГБ, то можно было бы спокойно спать.

— Именно заставить, — соглашается Генсек. — Наш народ добровольно не будет делать ничего, что идёт ему на пользу. Сталин был прав, когда говорил, что «наша историческая задача — заставить советский народ быть счастливым». Именно заставить!

Легко сказать — заставить, думает Западник. Теперь другие времена. Наш народ уже отравлен ложными Представлениями о райской жизни на Западе. И Запад следит за всем, что творится у нас, не упуская даже малейшего повода для антисоветской пропаганды, разъедающей наше общество. Пора с этим покончить. Чтобы заставить людей быть счастливыми, им надо запретить быть несчастными. А для этого надо нейтрализовать тлетворное влияние Запада. Наш идеологический аппарат с этой задачей справляется плохо.