— Пьер, — говорю я, делая шаг к нему.

— Пожалуйста, не надо… — он открывает дверь и выходит из комнаты.

А я, запыхавшаяся, остаюсь в кабинете Ангуса и не понимаю, какого черта только что произошло.

Глава 9

Холли

Я прислоняюсь к столу и медленно провожу пальцами по губам.

Что произошло?

Пьер на несколько секунд позволил своей стене высокомерия рухнуть, позволил себе отпустить боль, так глубоко укоренившуюся в нем.

Или, возможно, не только боль заперта внутри него. Думаю, это что-то еще. Он потерян.

Он заблудился и так жаждал хоть каких-то человеческих эмоций, что когда что-то почувствовал, то зацепился за это и удерживал изо всех сил, хоть это и продлилось всего несколько секунд.

Я остаюсь в кабинете Ангуса, стою как вкопанная на одном месте и просто смотрю на приоткрытую дверь.

На стене висят часы, и я слышу, как они тикают в тишине.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Это меня раздражает, напоминая каждую секунду о том, как долго я проторчала в кабинете Ангуса. Я отказываюсь выходить и разговаривать с Пьером, отказываюсь признать то, что только что произошло. Когда это издевательство становится все громче, стены вокруг, кажется, начинают сдвигаться, и грудь сжимает так, что сердце отказывается биться.

Какого черта происходит?

Почему это вызвало так много эмоций? Грудь сдавило тисками, в глазах стоят слезы, а мой разум мечется как запертый в клетке зверь. Почему я чувствую сразу так много?

Убираю пальцы от губ и провожу ими по волосам, закрываю глаза и просто даю себе время успокоиться и вздохнуть свободно, отгоняя мысли прочь.

Я не могу позволить этому остаться без ответа. Я заслуживаю объяснений от Пьера о том, что только что произошло.

Почувствовав расслабление, мысли начинают медленно возвращаться в привычное русло, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Теперь часы не кажутся такими громкими, а шок из-за случившегося начинает отступать.

Остаюсь в кабинете еще на несколько минут, пытаясь придумать лучший план действий для того, чтобы поговорить с Пьером о произошедшем.

Как только начинаю чувствовать, что пришла немного в себя, я покидаю кабинет и иду на кухню. Пьер по-прежнему на своем рабочем месте, продолжает делать то, что делал, прежде чем затащить меня в кабинет Ангуса.

Выражение его лица — смесь гнева и разочарования, пока он продолжает помешивать что-то в кастрюле.

Он смотрит на меня, и на мгновение я вижу, как что-то еще мелькает в его напряженном взгляде. Не могу точно определить, что это. Возможно, стыд или смущение, но оно есть. Он умоляет меня ничего не говорить. Это написано на его лице.

Я не могу сдержаться, поэтому прислоняюсь к кухонной стенке и просто наблюдаю. То, как его плечи напрягаются, когда он видит меня, или как его квадратный подбородок сжимается, и мое самое любимое — скрежетание зубами. Или даже то, как его грудь часто вздымается и опускается, пока он пытается не позволить тому, что случилось в кабинете, влиять на него.

— Пьер, — произношу я и делаю шаг к нему.

Он все еще удерживает мой взгляд, затем качает головой и смотри вниз.

— Пьер, — повторяю и делаю еще один шаг к нему. — Мы должны поговорить об этом.

— Тебе нужно покинуть мою кухню и идти обслуживать посетителей.

— Ты не можешь избегать меня.

— Oui, могу. Пожалуйста, покинь мою кухню.

— То, что случилось, никуда не денется, и я не уйду.

Он по-прежнему что-то мешает в кастрюле, отстраняясь и не признавая меня.

— Пьер...

— Заказ готов! — кричит он, поворачиваясь спиной ко мне и направляясь к столу для раздачи. Он бросает на меня взгляд через плечо, который говорит мне, что этот разговор окончен.

И на данный момент это так.

Покидая кухню, я иду к столу для раздачи, смотрю на номер стола и блюда. Великолепно. Десятый стол с отвратительными пьяными бизнесменами. Все, что мне нужно, это вернуться к этому столу.

— Не ты. Оставь этот стол Ангусу или Эндрю. Ты не вернешься к ним, — говорит Пьер. Но это больше похоже на приказ, которому я должна подчиниться.

— Ты не можешь разговаривать со мной, но можешь отдавать приказы, которым я должна следовать?

Он смотрит на меня: глаза потемнели от гнева, а лицо стало жестким и бесстрастным:

— Oui.

Смешок вырывается из меня, не намеренно, но все же.

— Ну ладно. Я иду к десятому столу, — я беру тарелки и направляюсь в сторону стола.

— Вернись.

Закатив глаза, я продолжаю идти — в каждой руке у меня по тарелке — и направляюсь к пьяным задницам за десятым столом. Надеюсь, они будут держать свои руки при себе, поедят и уйдут.

Подхожу к столу, избегая мистера Рукоблуда. Остальные парни поддразнивают его из-за того, что я его отшила. Он сидит в своем кресле, вливает в себя, вероятно, еще один стакан виски, и наблюдает за каждым моим шагом.

— Она милая, — я слышу, как один из парней говорит это, когда я поворачиваюсь и ухожу.

Это ресторан, Холли, будь спокойна.

Когда возвращаюсь к столу, я ставлю тарелку с блюдом перед мистером Рукоблудом и вижу, как его взгляд задерживается на моей груди. Он высовывает язык и облизывает губы, а затем его взгляд путешествует по моему телу. Он смотрит на меня, как на породистое животное, словно оценивая, как я буду вести себя с ним ночью.

Меня не беспокоит, нужен ли им молотый перец. Они могут засунуть его себе в задницу.

— Эй, милая, — говорит мистер Рукоблуд, когда я собираюсь уходить.

Я останавливаюсь и медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Нацепив профессиональную улыбку на лицо, я смотрю на него, хотя про себя думаю, что он может пойти и трахнуть самого себя.

— Да? — я не спрашиваю, что ему нужно, потому что уверена, что он будет пошлить и скажет что-нибудь неуместное.

— Принеси мне еще виски.

— Извините, сэр, но мы не можем предоставить вам больше никакого алкоголя. Согласно закону алкогольной службы Нового Южного Уэльса я не могу предоставлять любые дополнительные напитки клиентам, которые, как я считаю, опьянят их. И я совершенно уверена, что количество употребленного вами в этот вечер алкоголя, позволяет мне отказать вам на этом основании.

Его друзья ухмыляются, а некоторые даже ржут в голос.

— Стерва, — говорит он, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Я иду за барную стойку, и Ангус подходит ко мне.

— Эй, я слышал, что десятый столик достает тебя.

— Ничего, я справлюсь. Это Пьер тебе сказал?

— Да, он подошел ко мне и сказал забрать этот стол у тебя. К слову, он был зол — и это еще мягко сказано. Что происходит между вами двумя? То он каждый день требует уволить тебя, а сегодня хочет, чтобы я защищал тебя от ребят за десятым столом.

Хм-м, действительно?

Я готовлю напитки для заказов, но молчу. Хотя мне особо нечего сказать. Не могу же я рассказать Ангусу о том поцелуе, ведь даже я не знаю, что это было.

Когда с напитками покончено, я помогаю разносить еду, готовлю счета и убираю столы.

Близится десять вечера, в ресторане тихо, осталось только несколько человек. Шумные пьяные парни ушли полчаса назад, и мистер Рукоблуд не смотрел на меня оставшуюся часть их ужина.

Он даже оставил мне чаевые. Он дал Эндрю сто долларов и сказал передать мне со словами:

— Она заслужила это.

Я оставила их в общей банке в комнате отдыха, когда никто не видел. Мне не нужны деньги, поэтому пусть достанутся другим: кто моложе и, скорее всего, не так материально обеспечен, как я.

К концу вечера я чувствую, что устала и эмоционально разбита.

Пьер игнорировал меня весь вечер, а когда поднимал голову, чтобы посмотреть на меня, то хмурился и возвращался к своей работе. Его настроение подобно вулкану — то он открыто протестует против меня, вообразив себе какую-то чушь, то целует меня, поглощенный неистовой страстью. Он очень эмоционален, но еще он травмирован и потерян.