Саша выключает самописец. До следующего ледника лететь минут пять. Отдыхать некогда. Надо перезарядить кассету с фотоплёнкой, быстро проверить аппаратуру…

— Юра! Следующий ледник закрыт. Идём на восток по запасному варианту, — слышит Мачерет сообщение командира.

— Понял, — следует лаконичный ответ.

Показался пролив Хинлопен, а за ним величественный ледниковый покров, который распадается на три главных ледяных поля: Западный Лёд, Восточный Лёд и Южный Лёд. Здесь особенно сложно летать: нет ориентиров и приходится полагаться только на приборы…

В наушниках раздался щелчок, и командир произнёс усталым голосом:

— Отработали дальнюю точку маршрута. Идём обратно по плану..

Вертолёт разворачивается и вновь пересекает Западный Лёд. Через разрывы облаков видна трещиноватая поверхность ледникового купола. Постепенно он снижается, и показывается пролив Хинлопен, а за ним широкая лопасть ледника Валгаллфонна, переходящая в очень крупное ледниковое плато Осгорфонна. Погода вносит изменения — приходится лететь над верхней кромкой облаков, прикрывших это плато. Однако измерения продолжаются, аппаратура работает в заданном режиме. Дружный экипаж, спаянный из людей авиации и науки, работает и на обратном пути.

В тот лётный день наши аэрогляциологи привезли на базу много кассет с плёнками. Усталые, но счастливые ребята скупо рассказывали о проделанном маршруте. Они ещё не переключились на обычную, наземную жизнь. Они как будто бы находились ещё в воздухе: в ушах стоял неумолчный рёв двигателя, слегка покачивало после долгой вибрации и болтанки, ноги словно налились свинцом и стали чужими… После обильной еды тянуло в сон. Но хотелось и другого: поскорее взглянуть на проявленные плёнки. Как получились на них записи? Удачные ли? Какую новую информацию удалось вынести из напряжённого полёта? Именно эта научная заинтересованность, любовь к своему делу пересилили физическую усталость наших товарищей — после короткого отдыха на базе началось интенсивное проявление фотоплёнок…

Так закончился один полётный день радиолокационного отряда. А было их в нашей экспедиции начиная с 1974 года несколько десятков. Геофизикам удалось экспериментально опробовать один из вариантов будущей летающей гляциологической лаборатории.

Мой рассказ о радиолокационных исследованиях ледников Шпицбергена был бы неполным, если бы я не поделился с читателями отдельными, наиболее интересными результатами.

Тот, кому довелось плыть на корабле или пролететь на вертолёте вдоль юго-западного побережья архипелага, должен помнить величественный ледяной берег, вытянувшийся на многие километры севернее залива Хорнсунн. Его образовал большой единый фронт ледников Турелля. На севере они смыкаются с ледником Решерш. Радиолокация помогла установить неожиданную для острова Западный Шпицберген толщину этих ледников — 430 метров! Было сделано здесь и другое открытие: оказалось, что ложе Турелля и Решерша большей своей частью лежит ниже уровня моря. Так нам удалось обнаружить сплошную подлёдную долину. Если бы сейчас вдруг растаяли оба ледника, то на их месте мы увидели бы два фьорда, а может быть, и пролив!

Наибольшая толщина льда была выявлена на этом же острове в его северо-восточной части. «Рекордсменом» стал ледник Ветеран мощностью 500 метров! Кроме того, на ряде других ледников Западного Шпицбергена радиозондирование позволило «нащупать» полукилометровые толщи льда, заполнявшие переуглубленные участки подлёдных долин, прежде неизвестные исследователям.

Или вот другой, не менее интересный пример изучения оледенения южной части архипелага. В верховье Хорнсунна спускается внушительный ледник Хорн, наиболее крупный из ледников этого залива. В свою очередь, он имеет общий ледораздел на Еостоке с ледником Хамберга, сползающим на противоположную, восточную сторону острова в широкий пролив Стур-фьорд. Геологи и гляциологи высказывали робкие и спорные предположения о том, что эта двойниковая ледниковая система может скрывать под собой продолжение залива Хорнсунн вплоть до Стур-фьорда… Первые предварительные результаты гляциологической радиолокационной съёмки показывают, что ложе ледников Хорн и Хамберга находится почти на уровне моря. Только тщательная обработка всех полученных материалов позволит проверить крайне любопытную гипотезу о существовании не залива, а пролива Хорнсунн. Если она подтвердится, то будет открыт новый остров на юге архипелага, по площади примерно равный острову Баренца.

Радиолокация способствовала тому, что наша экспедиция смогла наконец впервые получить важную характеристику оледенения — величину ресурсов льда Шпицбергена. В результате обработки материалов радиозондирования Александр Журавлёв подсчитал объёмы 59 ледников. Анализируя данные об их толщине и площади, он установил зависимости между ними. Затем на основании этих закономерностей молодой учёный сумел подойти к решению общей задачи в 1980 году. Теперь мы знаем, что объём ледников всего архипелага составляет 4000 кубических километров. Много это или мало? Для сравнения укажем, что запас воды, сосредоточенный в ледниках Шпицбергена, превышает в 20 раз (!) годовой сток Волги— самой длинной и многоводной реки в Европе…

Возможно, читатель помнит, как мы в 1965-1967 годах с помощью лопат, кайла, пешни и ручного бура вгрызались в верхние слои ледников Ломоносова, Хольтедаля и других. Тогда нам удалось изучить строение 25-метровой толщи. О большем мы могли только мечтать. Сегодня на место устаревшего и трудоёмкого способа изучения ледников пришёл значительно более быстрый и удобный метод термического бурения. Его разработал сравнительно недавно в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте инженер и изобретатель Валентин Андреевич Морев.

В начале 70-х годов один такой термобур ленинградцы передали нашему отделу. Молодой лаборант-гляциолог Витя Загороднов сначала спроектировал к нему, а затем и изготовил лебёдку и аппаратуру управления. В ту пору он заканчивал вечерний факультет электронной техники Московского энергетического института, мог одинаково хорошо собрать любую электронную схему и сделать необходимую деталь на станке. Короче говоря, парень имел голову хорошего инженера и руки умелого рабочего. Может быть, поэтому я не удивился, когда его порекомендовали взять в нашу экспедицию. Загороднову было поручено провести летом 1975 года чрезвычайно сложные, но очень важные работы по проходке глубоких ледниковых скважин, которые ещё не проводились на Шпицбергене.

Каким же образом гляциологи проникают внутрь ледников, используя довольно лёгкое и весьма надёжное оборудование? Проходка ледниковых скважин ведётся с помощью специального термобура, на конце которого имеется электронагревательная головка в виде кольца. Благодаря этому лёд протаивает, и образуется скважина. Её содержимое — нерасплавленный и неповреждённый ледяной столбик длиной 2-4 метра — заполняет всю трубу бура. Керн регулярно поднимают на поверхность. Перед спуском бурового снаряда в него закачивается спиртовой раствор. В процессе бурения он вытесняется керном прямо в скважину, где смешивается с талой водой и тем самым препятствует её замерзанию.

Предварительно ледяной керн исследуют в холодной лаборатории, а затем из него отбирают пробы на последующие изотопные и геохимические анализы, проводимые уже в лабораториях на материке.

…Первым объектом для бурения мы выбрали ледораздел ледниковой системы Грён-фьорд — Фритьоф, где уже много раз вели комплексные гляциологические работы. В прошлом году здесь Юрий Мачерет измерил толщу льда. Теперь же было очень заманчиво сравнить результаты, полученные с помощью разных методов. Чему отдать предпочтение: радиолокации или термобурению?

Вертолёты быстро перебросили все оборудование из Баренцбурга на вершину ледника. Виктор с помощью товарищей подготовил свою технику к работе. Каждое утро начальник отряда Володя Корякин связывался со мной по радиотелефону, докладывал положение дел в гляциологическом лагере и сообщал о здоровье его «постояльцев». Откровенно говоря, ему было в тягость сидеть на одном месте без движения. Такое непривычное состояние просто унижало самого «маршрутного маршрутчика» нашей экспедиции. Однако он соблюдал дисциплину и, коль скоро это было необходимо общему делу, почти безропотно нёс непривычное для себя бремя руководителя стационара… Через несколько дней в наушниках я услышал бодрый, но слегка приглушённый зов старого товарища: