- Ну, трудно сказать. Он очень скрытный. Чтобы его хорошо знать, надо с ним общаться давно и много. Случайно собираются крупицы информации - получается картина. Слово тут, сплетня там... Что-то сам видишь, выводы делаешь. Ну или где-то обожжешься...
- Но все равно, - Рене небрежно улыбнулась. - У него же есть семья. Родители, сестра. Они тоже его хорошо знают, думаешь, нет? - Раньше ей и в голову бы не пришло выдать такую милую маленькую провокацию, но общение с Отто не прошло даром. Ноэль проглотил наживку:
- Они ни черта о нем не знают. Ты сама-то, конечно, об этом не в курсе...
- Что значит «ни черта не знают»? И что - весь остальной мир в курсе? Только я нет?
- Черт, узнаю скрытного жабеныша. Весь сплошь дымовая завеса, природа такая. Его папаша - очень занятой мужик, распихал детей по дорогим школам и забыл о них. Мамаша - сливки общества, триста двадцать седьмая вода на киселе Бурбонам, вышла замуж ради денег, на детей ей покласть с прибора. Сын, стало быть, недобрал чего-то в своей семье и добирал это во всех остальных. Мои родители его просто обожают, моя мамаша вообще думала, что он сирота, и хотела его усыновить. Не поверишь.
- Жаль, что не усыновили, - совершенно искренне сказала Рене. - Ему было бы полезно расти в нормальном окружении.
- Да ясное дело. Но у него есть родители, живые-здоровые, не разведенные даже, с какой стати отбирать у них ребенка? Я же говорю, мои думали, что у него никого нет. У меня день рождения на рождество, он всегда рождество у меня проводит, можешь себе представить? Как бы семейный праздник. Рождество не дома из года в год - значит, у человека и дома-то нет.
Рене тяжело вздохнула. Правда, как это так - рождество не дома? Ноэль продолжал:
- Ну со стороны-то там все зашибись. Шикарный дом, папаша-банкир, мамаша - королева красоты, все как надо. Сестра. Ну, об этой я просто промолчу...
- Почему? Ты ее хорошо знаешь?
- Еще бы я ее не знал, - буркнул Ноэль. - Честно говоря, я ее даже любил. Недолго.
- Почему недолго? Не получилось что-то?
- «Что-то»? - с горечью переспросил он. - Как с ней может что-то путное получиться? Спать-то она спит со всеми мужиками, кто предложит, а живет с девкой.
Рене чуть не поперхнулась своим пивом:
- Да ты шутишь! Быть этого не может!
- Ты слышала о таком явлении, как «бисексуальность», принцесса?
- Тогда мне вообще непонятно, как ты за ней ухаживал.
- А просто. Иногда она снисходила - тогда все было хорошо. В кровати - небо в алмазах. Потом ей попадала шлея под хвост, и она исчезала. Надолго. Спала с кем-то там еще. Без разбору. Ну или со своей... девкой, - он выругался. - Ненавижу чертовых лесбиянок. Знаешь, эта Джулиана, она просто редкая сука. Ее когда-нибудь кто-нибудь просто пристрелит, вот попомни мое слово. Нельзя без конца играть с огнем. А Отто...
- Хорошо проводите время за сплетнями? - от негромкого, холодного голоса Отто оба подскочили, чувствуя себя соучастниками страшного преступления, застигнутыми с поличным.
[1] Напиток из пива и лимонада в пропорции 1:1
[2] «Drei Füchse» (нем.) - «Три лисы»
Книга 1. Глава 28/2
Рене готова была залезть от страха под стол, но Ноэль тут же пошел в контратаку:
- Превосходно. Не желаешь присоединиться? У нас тут есть кое-какие вопросы.
По мнению Рене, когда имеешь дело с Отто, попытка обороны с помощью нападения - самая глупая и самоубийственная из всех возможных тактик. Ромингер вызверился:
- Пошел к черту. Если ты сплетничаешь за моей спиной, я не знаю, кому вообще можно верить.
- А я не знаю, к чему эта пентагоновская секретность! - Ноэль сердито сверкнул глазами. - Если люди, которые тебя любят, не имеют права говорить о тебе - кто тогда имеет?
Браво, Ноэль! Рене чуть не захлопала в ладоши. Отто смерил его ледяным взглядом:
- Никто. Я сам говорю то, что считаю нужным.
- Заигрался в Моссад, жабеныш?
- Я же не начал сразу стрелять.
- На том спасибо.
Отто отвернулся от него, посмотрел на Рене - его взгляд сразу же слегка смягчился. Она встала, шагнула к нему, спрятала лицо на его груди. Прошептала:
- Отто, я так по тебе скучала...
- Я тоже, - прошептал он ей на ухо. - Поужинаем и вернемся в номер. И тогда... - Он ощутил легкую дрожь, пробежавшую волной по ее телу, и прижал ее к себе. Сутки без нее, без ее тела - как он смог это перенести? И как он будет выносить это чуть позже, когда расстанется с ней? Он напомнил себе, что выхода все равно нет.
»Драй фуксе» оказался затрапезной пивнушкой далеко от фешенебельных отелей. Большие дубовые столы без скатертей, тяжелые скамьи, почти все столы заняты - частично неизбежными туристами, частично мужиками, которые на туристов похожи не были. Эти громко выкрикивали «Онс, цво, драй, гзуффа!»[1] и со стуком чокались тяжелыми пивными кружками. Рене уже слышала от Отто, который значительную часть своей жизни проводил в разъездах, что лучшая рекомендация для ресторана в чужом городе - это то, что там едят не только туристы, но и местные. Это, по его мнению, говорило во-первых, о неплохом качестве кухни, а во-вторых, о вменяемых ценах. Обычно он бывал прав.
С виду «Драй фуксе» не походил на маленькие уютные местечки, которые он предпочитал. Темновато, прокурено и довольно шумно, стук кружек, громкие голоса, ржание мужиков за длинными столами. Герб на стене с тремя лисами, как и явствовало из названия. Заиграла музыка, запел певец - это был развеселый йодль[2], Рене с удивлением обнаружила, что музыка живая, на чем-то вроде сцены - несколько человек в коротких кожаных штанах, черных шляпах с узкими полями и перьями и в белых рубашках. Один из них пел, остальные аккомпанировали.
- Это что-то новенькое, - Ноэль повысил голос, чтобы спутники его услышали. - Раньше тут никто не пел.
Отто сказал с усмешкой:
- Главное, чтобы этот певец тут был не вместо повара. Раньше тут здорово готовили.
Симпатичная грудастая официантка в дирндле[3] с очень короткой пышной юбочкой, из-под которой выглядывали кружевные нижние юбки и кокетливые панталоны, принесла меню. Мужчины с интересом оглядели ее ноги и уперлись взглядами в ее декольте. Ромингер, впрочем, отвернулся первым и уткнулся в меню. Девушка отошла, и он прокомментировал:
- У Рене грудь куда красивее. И ноги тоже.
- Отто! - Рене покраснела. Он невозмутимо пожал плечами:
- У тебя вырез глубже, чем у нее, и сквозь кофту все видно. Ну и грудь правда лучше.
- Перестань, ты ее смущаешь, - угрюмо сказал Ноэль, который слегка протрезвел по пути.
- Если она не хочет, чтобы на нее пялились и обсуждали - пусть одевается скромнее.
Рене готова была провалиться сквозь землю. Она надела этот топ, потому что знала, что Отто нравится, как она в нем выглядит, но не ожидала, что он начнет ее обсуждать с Ноэлем. Она же не доставала его при других, высказывая свое мнение о его обносках! А он сегодня, как всегда, не порадовал ее приличным прикидом - на нем были обычные затертые ветхие джинсы и один из его любимых убитых лонгсливов, цвета хаки с белой надписью, утверждающей на английском, что девчонки дают тем, кто умеет брать. Вся эта красота по обыкновению сочеталась с грубыми ботинками и китайскими электронными часами с калькулятором в исцарапанном пластмассовом корпусе. Уж мог бы хотя бы у Ноэля поучиться - тот был в темно-синих превосходно сидящих дорогих джинсах и черном свитере, все вместе смотрелось на высоком и стройном молодом мужчине очень элегантно. Впрочем, Отто не собирался ничему учиться - он все делал по каким-то своим резонам, плевать хотел на чужое мнение, никому не подражал и ни перед кем не оправдывался. Что ему до того, что всех удивляет его манера одеваться и что все кругом одеты в разы лучше, чем он, даже те, кто намного меньше зарабатывает!
Им принесли по литровой кружке пива (Рене ужаснулась). Все трое выпили по нескольку глотков. Со сцены грянул новый йодль - Рене обратила внимание, что на открытом пятачке в центре зала появилось несколько посетителей и начали танцевать. Она сама постукивала пальцами по столу в такт заводной музыке. Сказала безнадежно: