Он взмолился:

- Только не говори мне, что я не туда попал.

- Отчего же. Ты ведь - маленький братишка нашей Джулианы? Проходи, раздевайся.

- Прямо-таки раздеваться? - уточнил Отто с усмешкой.

- Ну, в меру твоей личной испорченности, конечно. А Жюли не говорила мне, что ее брат - такой красавчик. И что - тебе нравится то, что ты видишь?

- Очень даже, - Отто одобрительно оглядел ее стройное тело. Действительно, очень хороша. Он завелся с полоборота.

- У меня невыгодная позиция, - пожаловалась девушка. - Ты видишь все, а я - ничего.

- Да ну?

- Почему бы и тебе не показать товар лицом? Или каким-нибудь другим местом?

- А ты кто вообще? - Отто с трудом заставил свой взгляд вернуться на лицо брюнетки.

- Кристелль Обэн, очень приятно. Я подруга Жюли.

- Так-так-так, - знакомый хрипловатый голос прозвучал слева, оба повернули голову. Джулиана стояла на пороге комнаты, на ее губах играла легкая улыбка. - Кто к нам пришел.

Джулиана была одета чуть обильнее, чем Кристелль. Очень стройная и очень красивая блондинка почему-то считала свою природную красоту недостаточной, и ее иногда слегка заносило. Сейчас она тоже была совсем голая, если не считать кое-каких безделушек. Два золотых колечка с бриллиантами, продетых в соски. Нда, сестра развлекается на всю катушку. Наверное, серьги ей покажутся слишком заурядным подарком. Отто оглядел ее и усмехнулся:

- Ах какая ты стала большая, детка.

Сестра так и выросла с разными глазами - ее левый глаз был изумрудно-зеленый, как у отца, правый остался серым. Ее смотрели ведущие офтальмологи мира, но никто ничего не смог сделать - оба глаза были совершенно здоровы, видели превосходно, но так и оставались разными. Проблему решили контактные линзы, которые Джулиана носила с тринадцати лет - теперь оба глаза у нее были зеленые, как у Вернера.

Кристелль сказала:

- Пожалуй, я пойду и сварю кофе. Жюли, будь вежлива, ладно?

- Если она будет вежлива, я точно решу, что не туда попал, - хмыкнул Отто.

Кристелль говорила так, что было ясно, что она - настоящая парижанка. И у Джулианы было почти такое же произношение, за полгода в Париже она почти избавилась от швейцарского акцента. Отто свободно говорил по-французски, потому что вырос в западной части Швейцарии, но это было несколько другое, чем тот язык, на котором говорили обе девушки, и, когда Кристелль вышла, он с облегчением перешел на швитцер.

- И что все это должно означать?

- Лучше ты расскажи мне, что это означает, - Джулиана прошла в роскошно обставленную гостиную и изящно уселась на диван, обитый белой норкой. Из окна открывался великолепный вид на набережную Сены и Триумфальную арку. - Тебя прислал папочка? Пошпионить?

Отто с сомнением оглядел кресло, так же обитое мехом.

- Мне можно на это сесть? Я все же с улицы.

- Ай, не забивай голову. Садись. Если запачкаешь - я пришлю тебе счет за чистку. Не тяни время, братец, и расскажи, что привело тебя в Париж?

- Всякие дела.

- Все твои дела находятся немного южнее. А в Париж ты приехал, потому что трахаешься с Рэчел Мирбах-Коэн. Разве не так?

- Приятно иметь дело с таким информированным человеком, - Отто уютно расположился в дивном кресле. - Тут курить можно? Или ты и за это пришлешь счет?

- Кури на здоровье. Значит, ты приехал к своей красотке, и папочка попросил тебя осуществить заодно небольшой шпионаж?

- Можно и так сказать, но я бы выбрал другое слово. А ты все такая же злющая?

- И не сомневайся. А какое бы слово ты выбрал?

Джулиана презрительно оглядела пачку Мальборо, которую ей предложил Отто, и взяла со стеклянного столика пачку Картье. Оба закурили.

- Шпионаж тут неуместен, - сказал Отто. - Ты знаешь, что я здесь, знаешь, что он меня спросит, как ты живешь. Это не шпионаж, а... дипломатический визит.

- А, ну да, как я могла забыть, ты же у нас дипломат.

Вошла Кристелль, в ее руках был поднос с тремя изящными кофейными чашечками, молочником и вазочкой с конфетами.

- Садись, дорогая, - Джулиана подвинулась на диване, давая ей место. Учитывая вид девушек, Отто, конечно, задавался вопросом, они что - того? Или это просто у них так заведено? От Джулианы можно было ожидать чего угодно. Например, ее неразборчивость в отношении мужчин и была причиной того, что она живет здесь. Конечно, официальной легендой было то, что у милой Жюли прорезались способности, она захотела стать художницей и поступила в Сорбонну, но Отто умел читать между строк. Ее отъезд и покупка квартиры произошли аккурат после того, как выяснилась ее одиозная связь с деловым партнером отца, высокопоставленным менеджером из Хоффман Ла Рош - Франсисом Фармэ. Тогда было много шума, супруга Франсиса застукала их и начала очень скандальное дело о разводе с целью оттяпать побольше активов у неверного мужа. В итоге всю эту историю протащили через газеты, вываляв в грязи и семью Фармэ, и Ромингеров, и оба предприятия, в результате чего правление концерна наложило вето на сделку с банком. А незадолго до того Джулиана умудрилась (а точнее, постаралась!) попасться на глаза матери с ее шофером в ее же Мерседесе, за что мать выгнала её из дома. Допустим, Джулиана неразборчива с мужчинами, но он не слышал, чтобы у нее было что-то с женщинами.

Кристелль мягко спросила:

- Может, мне лучше уйти?

- Нет, не уходи, мне с тобой спокойнее, - Джулиана искоса взглянула на брата. Тот явно думал не о разговорах, а о прелестях Кристелль.

- И что же ты намерен сказать папочке? - снова на швитцере поинтересовалась Джулиана. - Что я открыто живу с девушкой? Хожу по дому голой? Что именно?

- Скажу, что ты жива, здорова, не пьешь и мало куришь. И уделяешь внимание закаливанию. - Отто взял чашку - кофе был превосходный. - А ты бы что предпочла?

- Ты никогда не говоришь правду.

- А зачем? В отличие от тебя, я не ставлю своей целью кого-то эпатировать.

- Да уж, - Джулиана подмигнула ему. - Мой братишка - известный лицемер и жополиз. Скажи-ка мне честно, зачем ты так старательно лижешь жопу папочке? Все ведь знают, что ты не берешь у него ни сантима.

- Кто тебе сказал, что я лижу ему жопу?

Джулиана презрительно усмехнулась. Кристелль растерянно переводила взгляд с Отто на Джулиану. Она не понимала ни слова из их разговора.

- Конечно, лижешь. Ты можешь хоть что-то сказать честно? Например, что ты думаешь о том, что она выгнала меня, а он даже не подумал заступиться?

- Ты отлично знаешь, что он пытался заступиться. Но ты очень далеко зашла.

- Ох, ну до чего же ты хороший мальчик! Подумаешь, далеко зашла! Он точно так же меняет баб как перчатки и спит со всеми подряд! Если он и пытался, то плохо пытался!

- Я на его месте вообще тебя придушил бы, чтоб не мучилась, - Отто начал злиться. Его вообще обычно было трудно вывести из себя, но сестре это всегда удавалось неплохо.

- Да ты у нас, конечно, правильный, куда деваться. А скажи - чем ты лучше меня? Ты точно так же спишь со всеми бабами, которых видишь, может только не делаешь из этого такое паблисити.

- Вот тем и лучше. К тому же, я сплю только с теми, с кем мне хочется переспать, а не со всеми подряд, только бы подгадить отцу. Подумать только - старый толстый и лысый Франсис, ну что делать, лубоф!

-Ты совсем ни хера не понимаешь?

- Ну что ты, все я понимаю. Надо же сделать гадость папочке. Кстати, не пойму, за что тебе понадобилось ему гадить? Он тебе ничего плохого не сделал. Наоборот, он к тебе, по-моему, слишком добр и снисходителен.

- Нет, сделал! - глаза Джулианы наполнились слезами, и Кристелль быстрым движением положила руку на ее плечо. - Он дерьмовый отец! Просто хуже быть не может! Ему всю жизнь было на нас плевать, и на меня, и на тебя, но ты же этого не понимаешь, праведник чертов! Он не захотел, чтобы у нас была нормальная мать, как Марго или Изабель, пусть даже неродная, и он не соизволил избавиться от этой суки, от этой холодной змеи! А когда она меня выгнала, он просто умыл руки! Ему неудобно с ней разводиться - потому что где еще он найдет слепую, глухую, и немую дуру, которая разрешает ему блядовать со всем светом, лишь бы бабки давал? Он чувствует себя виноватым, поэтому и откупается от меня своими гребаными миллионами, и уж не сомневайся, я его выпотрошу как следует! - Она заплакала, Кристелль обняла ее, прижала к себе, и бросила на Отто укоризненный взгляд: