— Провернём мы всё это завтра на Триумфальной площади, возле ресторана «Пекин», на платной парковке. Во сколько я ещё не решил. Позвоните мне ближе к вечеру. Например, в одиннадцать.

— Хорошо, в одиннадцать, так в одиннадцать, — проговорил Баранов и, бросив взгляд на «Патек Филипп» быстро встал. Поднялся и Локки. Ольга внезапно подала голос:

— У меня есть одно пожелание. Пусть Наташку сфотографируют голой с вашим мастифом. Она должна стоять раком, но так, чтоб было видно лицо. А мастиф пусть сзади её обхватит, как бык корову.

Баранов и его спутник не удержались от смеха.

— А вдруг мастиф её не захочет? — спросил Баранов, — он ведь не скотоложник.

— Но он послушный пёс. Добейтесь того, чтоб он это сделал. Будет достаточно, если он поставит на неё лапы. А она пусть напишет на фотографии: «Оленьке с благодарностью от Натальи». Фотографию завтра я заберу.

— Я могу Наташку к тебе сегодня прислать, — предложил Баранов, — через сорок минут она будет здесь, если пожелаешь. Трахай её сама — чем хочешь и куда хочешь. Можешь её на цепь посадить, чтоб дом охраняла. Мне она не нужна.

— У меня нет дома. Но цепь найду. Пусть приедет.

Дверь за гостями заперла Ольга. Серёга из окна наблюдал, как они садятся в один из двух стоящих во дворе мерседесов, и как последние отъезжают. Был уже шестой час.

— Раздевайся, сука, — сказал Серёга, как только Ольга к нему приблизилась. Её рот приоткрылся. Глаза растерянно заморгали. Потом вдруг сузились.

— Перетопчешься!

— Это точно?

— Да! Да! Да! Да!

Серёга нанёс удар справа в челюсть. Отлетев к шкафу, Ольга вскочила и с рёвом бросилась на обидчика. Он не смог вторично сбить её с ног, поскольку она вцепилась в него, как кошка. Мало того, — она его завалила, сделав подсечку. Падая, он увлёк её за собой. Царапая и лупя друг друга, они катались по полу до тех пор, пока один из них не лишился сил. Это была Ольга.

— Раком вставай, коза! — заорал Серёга, ещё раз дав ей по морде. Она послушно встала на четвереньки. Спустив трусы, закинула юбку на спину. Впереди вплотную была стена. Ольгина макушка стала ритмично об неё биться. С потолка сыпалась штукатурка. Ольга, кусая губы, орала. По её подбородку стекали слюни и кровь.

Поднявшись, Серёга вновь распластал её на полу ударом ноги, приблизился к телефону и набрал номер Кирилла.

— Всё! Приезжай как можно скорее.

Глава двадцатая

— Верка, Верка! Скажи хоть слово! Что с тобой происходит?

— Я умираю.

— Что у тебя болит?

— Я не знаю. Я ничего не чувствую. Отойди. Пожалуйста, отойди! Мне сейчас не нужно, чтоб ты на меня смотрел.

— Я вызову скорую!

— Нет, не надо. Мне нужен он.

— Да кто — он?

— Олег! Позвони Олегу!

— Но я звоню ему третий день! Он не берет трубку.

— Ромка, найди его! Ромка! Ромка!

— Что?

— Попробуй позвонить его бывшей. Он у неё. Я знаю, он у неё.

— Но ты телефон разбила!

— Позвони с улицы.

— На Тверскую надо бежать!

— Пожалуйста, сбегай! Ромочка, сбегай. Если ты найдёшь мне его, я буду тебя любить. Клянусь тебе, буду!

Ромка заплакал и убежал, забыв надеть куртку. Когда вернулся, Верки в квартире не было.

Глава двадцать первая

Кирилл и Серёга, развалясь на диване, курили марихуану. Ольга её терпеть не могла. Выпив рюмку водки, она сидела с ногами в кресле, читая книгу, которую листал Локки. Это был «Чёрный обелиск». Рыжая Наташка в джинсах и свитере неподвижно сидела перед Ольгой на корточках третий час. Во взгляде спортсменки зияла предсмертная пустота. Так смотрит корова, переступившая порог бойни. Ни малейших эмоций не возникало в глазах Наташки даже тогда, когда Ольга зверски стегала её ремнем по всем частям тела, насиловала заряженным «Вальтером» и выплёскивала в лицо ей горячий кофе, ею, Наташкой, и приготовленный. Чемпионка дико визжала, однако, взгляд её не менялся, что доводило Ольгу до исступления. Её мстительность впечатлила даже Кирилла.

— Мне эту тёлку жаль, — проговорил он, выпуская дым, — пусти её на диван! Она сейчас свалится.

Ольга злобно оторвалась от книги.

— Нашёл, придурок, кого жалеть! Да она так может просидеть сутки. Знаешь, какие у неё мышцы? А ещё она может вас двоих отметелить, если я дам ей такой приказ. Двоих! За одну минуту.

— За что ты так её ненавидишь? — спросил Серёга.

— Она пыталась меня унизить. Ей это, впрочем, не удалось, но какая разница? Она — сука. К тебе я так же не очень сильно пылаю нежными чувствами. Ты меня два раза ударил. Наташка!

— Я. Откликнулась чемпионка, вскинув измученные глаза на Ольгу.

— Ты можешь этого идиота кровью умыть?

— Нет, это я не могу.

Ольга изумилась. Бросила книгу на пол.

— Как так — не можешь? Баранов тебе велел во всём меня слушаться!

— Не во всём. Мне запрещено оказывать какое-либо влияние на его деловых партнеров.

— А если я опять тебе вставлю пистолет в задницу?

— Твоё право.

Ольга свесила ноги и, подняв правую, со всей силы дала Наташке пяткой по лбу. Спортсменка грохнулась навзничь.

— Тварь! — заорала Ольга, я тебе приказала сидеть на корточках!

— Извини, — сказала Наташка, и вновь уселась на корточки.

— Перестань её бить, — вмешался Серёга.

— А ты мне что, командир?

— Понимай как хочешь. Но чтоб я больше не видел этого. Ясно?

Ольга смолчала. Чемпионка смогла поблагодарить Серёгу лишь взглядом. Отложив косячок, Кирилл поинтересовался:

— Долго ты будешь в немилости у Баранова?

— Я не знаю, — произнесла спортсменка, тихо вздохнув.

— А вдруг он решит избавиться от тебя? По-моему, это было бы очень даже логично. Ведь отпустить тебя он не может, ты много знаешь. А доверять тебе после того, что произошло, — тем более. Он, как мне кажется, не из тех, кто такие штуки прощает.

— Да, не из тех, — подтвердила Ольга, поняв, куда Кирилл клонит, — надо быть долбанутым, чтобы закрыть глаза на то, что произошло. А он — человек вменяемый.

Наташка молчала.

— Что ж ты молчишь? — топнула ногой Ольга. Не понимаешь, дура, что тебе — смерть?

— А разве от смерти криком спасаются?

— Дура! Думай, что тебе делать! Думай!

Выражение глаз Наташки не изменялось. Докурил и Серёга. Зевнув, он проговорил:

— Да что вы пристали к ней? Отвяжитесь! Она Баранова знает лучше, чем вы.

— Она — каратистка, — напомнила ему Ольга, — у неё сотрясение мозга случалось чаще, чем у тебя — семяизвержение.

Эта реплика вызвала у Кирилла острый приступ веселья. Настолько острый, что неприятно стало даже Серёге.

— А ну, заткнись! — крикнул он, пихнув друга локтем, — ты перестал быть похожим даже на идиота!

— Ну, это ты зря, — возразила Ольга. — На конкурсе идиотов он взял бы серебряную медаль. Золото, конечно, осталось бы за тобой.

На столе стояли четыре бутылки пива. Серёга сдёрнул зубами пробку с одной из них, часть пролил. Кирилл взял другую, ударил краешком пробки о край стола. Пробка отлетела. Разлилось больше, чем у Серёги.

— Вы слишком мало берёте, — проговорила Наташка, вернувшись к сути вопроса, — мне нет резона копейки с вами делить.

— А сколько эта дискета стоит реально? — спросила Ольга.

— Трудно сказать. Но я точно знаю, что Березовский включил все свои ресурсы, чтоб её взять. Миллионов десять — пятнадцать смело можно было запрашивать.

— Это бред, — произнёс Кирилл, поймав на себе вампирские взгляды Серёги с Ольгой. — Один лимон Баранов отдаст спокойно, а за пятнадцать он будет биться по-взрослому. Получить то мы их получим, но не успеем потратить и сотни баксов. К делу подключат очень серьёзных специалистов.

— Этот вопрос я смогу решить, — заверила чемпионка. — Ломите цену, не бойтесь.

Три компаньона мрачно и возбуждённо задумались. Кирилл с Ольгой не отрывали глаз от Серёги. Тот закурил обычную сигарету, пристально глядя на истязаемую спортсменку. Та сохраняла полную неподвижность, опустив глазки.