Еще десять кораблей привел на подмогу Ахиллу Патрокл, сын Менетия. Когда-то давно еще ребенком он во время игры убил сверстника и был вынужден бежать из родного города. Пелей приютил парня и очистил от греха, после чего Патрокл остался жить при дворе Пелея. Когда подрос Ахилл, Патрокл стал его лучшим другом. Теперь же повзрослевший и превратившийся в хорошего бойца сын Менетия пришел, чтобы в бою защищать своего друга.

В честь предстоящего похода был дан пир, после которого Пелей напутствовал сына:

— Агамемнон, конечно, царь царей, только в походе воины сами вправе выбирать командира. Микенский ванакт спесив и горд, что, согласись, не самые лучшие качества для полководца. К тому же он сам не из числа героев, способных совершать великие подвиги. Так что неизбежно в войске начнутся разговоры о том, что вождя стоит сменить. Тут ты и не оплошай. У тебя лучшие воины Греции, сам ты благородного рода и, несомненно, успеешь совершить немало подвигов. Так что если жезл вождя выскользнет из пальцев Агамемнона, не стесняясь, бери власть в свои руки. Ты, правда, молод, и сперва более старшие цари будут смотреть на тебя свысока, но если проявишь себя хорошим командиром, их мнение изменится. Присмотрись к Аяксу Теламониду. Будет хорошо, если он станет твоим союзником. Аякс твой родич, и в детстве вы отлично ладили. Он не из тех, кто рвется к власти, поэтому не будет соперником, зато за силу и удаль его любят воины из многих царств. Эта война должна стать для тебя не просто развлечением, а ступенькой для дальнейших успехов.

— Согласен. Приняв участие в этом походе, я получу славу и опыт, которые после возвращения в Грецию пригодятся мне, ответил отцу Ахилл. — Я оправдаю твои ожидания.

Затем Ахилл отправился на встречу с матерью, которая уже давно покинула Пелея и жила в водных глубинах. На пустынном морском берегу встретились герой и богиня. Блистая в лунном свете чешуей, покрывавшей ее нижнюю половину тела, вышла Фетида на песок. Долго молча стояла она, обняв сына, а потом сказала:

— Как я ни старалась, не получилось у нас обмануть судьбу. Ты все-таки плывешь под Трою.

— Да, я не могу оставаться в стороне. Что скажут люди, узнав, что я уклонился от войны, в которой участвуют все владыки земли? Только почему ты так боишься? Я хорошо владею оружием, да еще практически неуязвим. В боях меня будут прикрывать лучшие воины отца. Так что я рискую гораздо меньше, чем другие.

— Ты же знаешь предсказание. Троя падет, но и ты погибнешь у ее стен.

— Зевсу было предсказано, что твой сын свергнет его. Однако этого не произошло. Может, и про Трою пророчество окажется ложным? — возразил ей Ахилл.

— Хочется в это верить. Но и самим стоит приложить усилия, чтобы обмануть судьбу. Я буду молить о твоей удаче Зевса, а верные жрицы будут непрерывно ворожить, закрывая тебя от беды. Может, владыка небес смилуется, и ты вернешься живым.

— Обязательно вернусь. По воле Зевса или нет, но я выживу! — утешал мать Ахилл, не представлявший всей опасности предстоящей войны.

Первый поход

Вот уже несколько месяцев как владыка Агамемнон покинул свой микенский дворец и живет в Беотии, встречая прочих участников похода и наблюдая, как к берегам Авлидской бухты подходят все новые эскадры, везущие воинов со всех ахейских царств.

Вал забот и проблем, накрывший организаторов войны сначала, уже схлынул. Места для военных лагерей определены, ежедневно караваны рабов доставляют нужные гигантскому войску запасы еды и вина, корабельщики, получив из царских запасов дерево и холст для парусов, споро чинят повреждения на своих судах…

— Все идет хорошо! — думал царь, оглядывая раскинувшийся на много миль вдоль берега лагерь. — Опытные лавагеты и советники сами справляются, освободив царя от мелких забот по размещению, так что можно позволить себе отвлечься!

Подумав так, приказал Агамемнон слугам организовать для себя и прочих вождей достойное развлечение. Быстро прибыли ловчие, нашли подходящий лес, оцепили его изрядный кусок, и началась царская охота. Подняли герои на копья нескольких кабанов, затравили собаками бессчетно зайцев, добыли столько оленей и косуль, что сотне людей не съесть и за неделю. Не оплошал и сам ванакт. Выследил он воистину роскошную лань. Снежная белизна идеально круглых пятен оттеняла золото шерсти, словно темная медь блестели копыта и гордо смотрели в небо небольшие рожки. Сумел Агамемнон подобраться к ней незамеченным, и поразило его копье благородное животное.

Восславили придворные успех своего царя, только не знали они, что навлек на себя этим убийством он тяжкое несчастье. Принадлежала та лань самой Артемиде, и разгневалась на человека беспощадная богиня.

Решила дочь Зевса наказать царя и запретила дуть в Беотии ветру. Пора отплывать флоту, но день за днем стоит штиль. Стали роптать от безделья воины, а тут и новая беда приключилась. Началась в лагере эпидемия, и каждый день гибли десятки воинов. Поражали язвы и людей, и животных, и вскоре стало так много больных и мертвых, что уже было невозможно хоронить умерших со всеми необходимыми обрядами. Под жарким солнцем по несколько дней лежали непогребенные тела, а потом рабы их просто оттаскивали в сторону и закапывали в общих ямах.

Естественно, начался ропот среди собравшихся, и многие захотели оставить Агамемнона, от которого явно отвернулись боги. Первым восстал против ванакта царь Орнит Тевфтид из города Тевтис. Со своей дружиной снялся он и отправился домой. Однако выслал за беглецами Агамемнон своих воинов с приказом вернуть их в лагерь живыми или мертвыми. В тот день пролилась первая кровь этой войны.

Обеспокоенный событиями ванакт призвал к себе прорицателя Калханта, который проведя гадания, установил в чем причина беды и объяснил, что должен царь умилостивить богиню, принеся ей жертву.

— Разумеется! Я построю Артемиде храм и принесу на его алтарь сотню овец, только пусть снимет она свое проклятие! — ответил жрецу царь и готов был позвать слуг, только остановил его Калхант.

— Не того хочет богиня. Требует она, чтобы пожертвовал ты собственной дочерью Ифигенией.

Замер пораженный Агамемнон. Слишком уж высока была цена божественного прощения. Не был готов он убить родное дитя, но услышали прорицание другие вожди.

— Итак, мы знаем, как вернуть расположение олимпийцев, — произнес Паламед, обращаясь к ванакту. — Пришло время показать, что не просто так носишь ты корону. Посылай слуг за дочерью!

В отчаянии переводил Агамемнон взгляд с одного царя на другого, но ни у кого не видел сочувствия. По его вине хоронили цари своих дружинников и скорее хотели положить конец эпидемии. А что для этого нужна кровь девушки — ничего страшного. Можно даже сказать, что это малая цена. Должен царь думать не о родственных чувствах, а о долге.

Поседел за этот день Агамемнон, но отказался убивать дочь. Пытались убедить его вожди, но ни с чем разошлись из царского шатра.

За ночь новость разошлась по лагерю, и на заре он гудел как потревоженный улей. Воины из Аргоса, Тиринфа и Пилоса требовали, чтобы немедля исполнил ванакт волю богов. Микенские дружинники в полном вооружении окружили шатры своего царя и не пускали к ним остальных.

Вышел Агамемнон к войску, надеясь убедить людей подождать, но не добился он успеха. Одни демонстративно не воздавали ему почестей положенных как царю, другие грозились уйти, а третьи предлагали выбрать вместо Агамемнона нового вождя.

— Паламеда в ванакты! — кричали эвбейцы.

— Диомед! — отвечали им аргосцы.

Надев доспехи, строились в боевые порядки вокруг своего царя критяне.

Летала крылатая Эрида-распря над ахейским войском, возбуждая ненависть, и готовы были воины вцепиться друг другу в горло.

Однако спас дело Одиссей. Послал он гонца в Микены для Клитемнестры, супруги Агамемнона с письмом, написанным якобы от имени Агамемнона. Звал он Ифигению скорее прибыть в лагерь, так как решил-де ванакт выдать ее замуж за богоравного Ахилла. Не почувствовав обмана, девушка со служанками прибыла в ахейский лагерь.