Что касается ее самой, то нейронаниты все еще продолжали блокировать большинство ее воспоминаний, но Тиг уверил ее, что они вместе, и, по крайней мере, в ее шее в этот раз не было отслеживающего чипа. Тиг предположил, что украденные изумрудные драгоценности и следы крови от ее поцарапанных ладоней на каменной стене переулка, скорей всего сыграют ей на руку. Он надеялся, что лорд Рэдиссон предпочтёт счесть ее убитой и не станет тратиться на ее поиски. Криса надеялась, что Тиг прав. Она не могла вспомнить всего, но знала, что ей не нравился холодный, серый мужчина, которого она оставила на Линекс Прайм.

Неважно, каким странным и запретным казался ей Тиг, с ней он вел себя нежно и осторожно. Иногда он рассказывал ей немного об их совместном прошлом, хотя ей и казались его рассказы сплошной фантастической выдумкой. Было трудно поверить, что они вместе бежали по джунглям на неизведанной планете, что их преследовало огромное хищное чудовище с даром телепатии, что они жили с каннибалами и о дюжине других вещей, о которых рассказал ей Тиг.

Но она не думала, что большой мужчина врал ей, и каждый раз, пока он что-то рассказывал, в ее затуманенной голове вспыхивала острая боль. Когда это происходило, Тиг тут же останавливался и заставлял ее лежать, пока агония не проходила. А потом Крисе приходилось снова уговаривать и упрашивать его рассказать что-нибудь еще из их прошлого.

Тиг вернулся туда, где они остановились, где лорд Рэдиссон нашел ее на Планете Х, чтобы завершить, как он это назвал, «незаконченные дела». Взгляд серебристых глаз, когда он рассказывал ей об этом, заставили ее задрожать. Он сохранил кое-какие ее личные вещи, например, разорванный Сертификат Девственности, длинную серебряную заколку и гало-видео, на которой, как сказал он Крисе, Тиг думал, была запечатлена ее мама. Однажды, когда он был занят составлением нового маршрута в навигационном коммутаторе, она взяла видео в свою каюту, которая находилась рядом с каютой Тига, и посмотрела его.

Она включила маленькое потрепанное устройство и уселась на гелиофобном матрасе, подтянув колени и положив на них подбородок. Она обхватила ноги руками, когда аппарат активировался. Перед ней неожиданно возникла 3D голограмма женщины. Криса сразу поняла, почему Тиг думал, что это ее мама. У женщины были такие же шоколадно-карие глаза и каштановые кудрявые волосы. За исключением выражений заботы и беспокойства, а также уставших, но красивых глаз и полных губ, Криса могла сказать, что смотрит на саму себя. Сходство было колоссальным, но Криса не узнавала эту женщину.

— Моя дорогая Криса, — начала говорить женщина, ее красивый нежный голос слегка был испорчен плохим качеством записи. — Тебе уже двенадцать, ты уже почти стала взрослой. Всего через восемь лет, ты станешь совершеннолетней и превратишься в женщину. Надеюсь, что в этот день буду с тобой. Хочу увидеть тебя и твоих дочерей, и как их дочери превращаются в прекрасных изящных сильных женщин, как ты. Но это время еще не наступило, до этого еще много лет.

— То, что я хочу тебе сказать Криса, это то, что даже если ты все еще девушка, я вижу все задатки женщины, с которой нужно считаться, женщины, которой я могу гордиться. Ты умна и разумна, и не бойся быть тем, кто ты есть. Криса, даже если ты не помнишь слова своей матери, то я хочу, чтобы ты не забывала, как сильно я люблю тебя и как горжусь той сильной и независимой дочерью, какой ты стала.

И все, голограмма замерцала и исчезла, оставив Крису смотреть на пустое покрывало, где только что до этого была голова женщины, записанные слова эхом звучали в ее голове.

«Так гордилась, она так сильно гордилась мной, а я даже не помню ее».

Криса опустила лоб на колени и заплакала, жалея обо всем, что потеряла. О воспоминаниях о матери и забытом времени с Тигом, о почти всей своей жизни, которую не могла вспомнить и собирала, как кусочки пазла, которые прорывались сквозь нейронный блок, посылающий сигналы боли в ее виски. Обо всех чувствах, которые исчезли со всеми ее потерянными воспоминаниями.

Она думала, что любила Тига, любила со всей своей добела раскаленной страстью и физическим влечением, с которыми ничто не сравнится. Но теперь все исчезло, оставив после себя смутное чувство печали, и то, скорей всего это было призрачным чувством, чем настоящей эмоцией. Они спали в разных каютах маленького корабля, хотя Криса была уверена, что в прошлом они не спали по отдельности. Казалось, Тиг не хотел принуждать к физическим отношениям. Хотя иногда Криса поворачивалась к нему и ловила на себе печальный взгляд глубоких серебристых глаз, который менялся на полный голода.

Думая об этих серебристых глазах, в которых было трудно что-либо прочитать, когда они были закрыты вторыми черными веками, взгляд которых Криса неожиданно ловила на себе, ей хотелось плакать, засыпая и свернувшись в клубочек…

— Криса, — он раскрыл руки, и она охотно пошла к нему.

— Тиг, — прошептала она, когда Тиг прижал ее к себе и положил подбородок ей на голову, отчего она почувствовала себя в безопасности. — Почему я больше тебя не знаю?

— Это не твоя вина, милая. Не беспокойся из-за этого, — но его глубокий голос был таким ужасно грустным.

— Но я не беспокоюсь, — Криса отодвинулась и посмотрела на него. — Потому что хочу узнать тебя. Также, как и раньше, и я хочу, чтобы и ты узнал меня. Тиг… прикоснись ко мне.

— Тебе не следует просить меня о таком, малышка, — его глубокий голос перерос в низкое рычание, серебристые глаза вспыхнули. — Ты не знаешь, о чем просишь, но получишь это, если не будешь осторожна.

— Тиг… я не боюсь, — Криса приложила все усилия, чтобы поверить в это. — Я сказала, что не боюсь.

— Не боишься, чего?

Криса открыла глаза с шоком от понимания, она увидела, как его глаза горят, словно серебряные луны близнецы над головой в свете тусклой ночной ламы. Тиг сидел на краю ее кровати, пристально наблюдая за ней. Сначала она отшатнулась, но потом вспомнила свой сон. Может в нём были какие-то подсказки, как нейтрализовать нейронный блок и вернуть ей память?

— Не боюсь тебя. Не боюсь твоих прикосновений ко мне, — прошептала она, встречаясь с его немигающим взглядом.

Серебристые глаза смотрели прямо в ее. Сердце Крисы забилось быстрее.

— О чем ты говоришь, малышка? — спросил он, наконец.

Глубокий голос звучал так нежно, но в нем также присутствовало и предупреждение, из-за которого Криса не могла игнорировать свой страх. Она решила ответить вопросом на вопрос.

— Тиг, — прошептала она, садясь и прислоняясь к изголовью кровати. — Ты рассказывал мне много о том, что мы делали и что видели, пока были на Планете Х, но есть одна вещь, которую ты никогда не упоминал. Пока мы были там, занимались ли мы когда-нибудь… занимались ли мы когда-нибудь… любовью?

Тиг отвернулся от нее и словно хотел встать с кровати, но ее легкое прикосновение к его руке остановило его.

— Ты же видела, что Сертификат Девственности был порван, — пробормотал он, наконец. — Это ты сделала, Криса. Ты сама порвала его, а теперь сама сделай вывод почему?

— Я могу, но хочу слышать, как ты произносишь это вслух. Расскажи мне об этом, о том, что мы делали. Покажи мне.

Сердце Крисы билось так громко, что ей казалось, будто она чувствовала его ритм по всему телу, и вдруг поняла, что мускусный, пряных запах Тига, вторгся во все ее чувства. Но она должна была спросить, должна была знать.

— Ты не знаешь, о чем просишь, — прорычал он, как делал это в ее сне.

— Но я не боюсь узнать об этом, — настаивала Криса.

— Ты лжешь, — Тиг повернулся к ней и схватил за плечи. — Я могу чувствовать запах твоего страха в воздухе вокруг нас, и как громко бьется твое сердце, будто вот-вот выскочит из груди. Ты больше не знаешь меня, Криса. Не проси меня делать то, о чем потом пожалеешь.

— Я знаю, что раньше любила тебя, — прошептала они и нервно облизнула губы. — Знаю, что снова хочу тебя. Я хочу вспомнить, что я чувствовала к тебе, хочу вспомнить свое прошлое — наше прошлое, Тиг. Я подумала, может, если ты прикоснешься ко мне… обнимешь меня…