— Дай мне осколок, Марелла, — сказал Аркус низким, убедительным голосом. — Что бы ты ни думала…

С решительной скоростью она бросила осколок на пол и раздавила его каблуком.

После резкой трещины появились следы обсидианового тумана, поднимающегося из останков осколков. Завитки слились в примерно человекоподобную форму. Из его лба поднялись несколько изогнутых точек, которые двигались волнообразно, как пламя. Огненная корона. Огненный Минакс.

Чернильное существо собралось и дернулось ко мне.

Аркус двинулся, чтобы перекрыть ему путь. Существо изменило направление и проскользнуло вокруг него и позади меня, вливаясь в затылок моей шеи, как всплеск горячей воды. Я прижала ладонь к раненой коже, но Минакс уже просочился, держась, изгибая в темноте, скрытые пространства моего разума и цепляясь, как летучая мышь, к потолку пещеры.

Мы едины, сказал Минакс, — или это говорила я? Но это не имело значения. Через несколько секунд я забыла, кем я была и чего хотела. Я была цельной, такой, какой я никогда не была раньше. Я испытала облегчение, не сражаясь с чем-то неизбежным. Страх оставил мое тело в выдохе и ослабленных конечностях.

Я встретила глаза Мареллы, и она улыбнулась. Я внезапно почувствовала себя спокойной. Мы с ней были в гармонии друг с другом. Ее планы больше не были для меня загадкой. Если бы я не боролась так сильно против моей связи с Минаксом, я бы знала о ее намерениях раньше. Теперь все, что осталось, это окончательное соединения, коснуться моего близнеца впервые за тысячу лет. И тогда разлука закончиться и все уже не будет иметь значения.

Я подошла к ней, протянув руку, ища ее руку.

Ледяной король — Аркус — обхватил меня вокруг талии, и я закричала, ненавидя саму его природу, его прикосновения. Его сущность отталкивала меня, заставляла меня биться и хотеть оставить безопасную и совершенную оболочку девушки Огненной крови Руби — Дочери тьмы, которая пришла освободить меня.

— Руби! — резко сказал он, и я надавила на него, брыкаясь руками и ногами, выдыхая облако огня. Его руки сжались, как холодные стальные ленты, прижимая мои руки к бокам. Я сосредоточилась на том, чтобы выгнать его со вспышкой тепла на моей кожей. Если мне придётся сгореть, чтобы убежать от него, я это сделаю.

Но пока он держал меня, Марелла, принимающая моего близнеца, вышла вперед. Ее рука искала и нашла мою. Когда наша плоть коснулась, холодная к теплой, мой близнец и я дошли до наших теневых пальцев через кожу наших хозяев и коснулись также.

Волны импульса выливался в воздух, содрогаясь сквозь стены, рисуя трещины на каменном полу, прорезая потолок и сбрасывая камни в дрожащие груды щебня. Ледокровный был сброшен с его ног.

Из наших сцепленных рук появился пузыри света, который кружились и становились больше, до тех пор, пока между нами не образовался ромб ослепительной белизны. Осталось только произнести слово силы, которые завершат ритуал. Мы сказали их в унисон, старые слова, которые уже не помнят, древний язык, на котором говорят только боги. Говорить слова было радостью, потому что это означало, что мы уже не одни, мы нашли друг друга и вскоре воссоединимся с нашим создателем. Мы больше никогда не будем одни.

Ледокровный — Аркус — поднялась на ноги. Глубокая рана на его голове пропустила голубую жидкость, жизненную основу его хрупкого смертного тела, и я отметила, эту слабость, когда мне нужно было атаковать.

— Что это? — потребовал он, уставившись, на белый портал, отражающийся в его широко распахнутых глазах.

Мы не ответили. Нам не нужно было это делать.

Портал укрепился, его границы стабилизировались. Мой близнец и я отступили, наши руки упали.

Спустя несколько мгновений фигура прошла через блестящий портал, его кожа была слишком яркой, светящейся, как лунный свет, солнечный свет и раздавленный жемчуг, пахнущие весенними почками и ветром восточных бурь.

— Кто привел меня сюда? — Голос восточного ветра был резонансным, огромным и непримиримым.

— Мы сделали это, — сказали мы.

— А где мой сосуд? Смертное тело, которое примет мою сущность, чтобы я мог остаться в этом мире? — спросил он.

Мы подняли руки, чтобы указать на человека Ледяной Крови.

— Несовершенный сосуд, — сказал наш господин. — У него кровотечение.

— В туннелях есть принц Огненной Крови, — предложила я смиренно, надеясь, что принц Эйко все еще там. Я дрожала всеми моими человеческими конечностями и в собственной тени. Риск его неудовольствия заключался в том, чтобы получить большие страдания. У нас не было власти над ним. Мы узнали это безошибочно, когда он поместил нас в троны, мы молили о свободе, о милосердии и не нашли ничего.

Бог восточного ветра повернулся к туннелям и выстрел пурпурного света из его рук, заставляя нас сжиматься и прикрыть наши головы руками и скулить в страхе. Его свет сжег. Если это коснется нас, будет мучительно больно.

Скалы, которые перекрывали вход в туннель, взорвались в облаке задыхающейся пыли. Когда обломки осели, появилась не одна, а две фигуры, их рты были прикрыты рукавами.

— Руби? — позвал один. Кай. У него были волосы, как летние закаты. Он подошел ближе, размахивая пылью, которая омрачала его вид. Он застыл в шоке, когда увидел Евруса, существо из светящегося света. — Что…

Другая фигура, которая последовала за ним, была высокой и темноволосой, его глаза были зелеными, мокрыми листьями. Принц Эйко. Он привел Огнекровную и Ледокровного, чтобы уничтожить мой трон.

— Вас двое, — сказал наш бог, его кожа слишком яркая, чтобы смотреть на него. — А мне нужен только один. Кто будет моим сосудом?

Никто не говорил.

— Тогда ты, — сказал Еврус, указывая на яркой рыжего Огнекровного, принца Кая, — и я почувствовала странный груз чего-то неприятного. Какое-то нежелательное человеческие чувства. Страх за чужую безопасность. Это был мой хозяин, который заставил нас почувствовать эту неприятную вещь. Мы не хотели, чтобы он навредил принцу Каю с волосами светящихся углей и глазами золотисто-коричневого цвета.

Еврус двинулся к смертному.

— Подождите! — Звук исходил из моего собственного смертельного горла. Часть меня, которая все еще была Руби, удивила меня, взяв под свой контроль. — Возьми другого. — Я говорила, не желая, не задумываясь, а затем дрожала от страха перед божьим гневом.

Но Еврус был милостив на этот раз, и он изменил направление и скользнул в другое тело, высокого человек. Зеленые глаза принца Эйко побледнели на мгновение, когда свет вошел в его тонкое тело, а затем вернулись к норме.

Еврус-Эйко повернулся к мужчине с волосами закатного солнца. Его выражение ясно говорило о его намерения. Кай был не нужен нашему богу, и поэтому он избавится от него.

Мы боролись с собой, Дочь Тьмы пыталась утвердить свое сознание.

— Кай! — Руби снова взяла под свой контроль наш голос. — Уходи! Беги!

Кай покачал головой, его взгляд вздрогнул, когда он зацепился за принца Эйко-Евруса. — Вы больше не принц Эйко. Кто ты?

— Эйко ушел, — сказал Эврус.

— Тогда мне не нужно беспокоиться о том, чтобы причинить ему боль, — сказал Кай. Изгиб его коленей, его широкая нога и поза, все кричали о его намерении сражаться.

— Кай, нет! — позвала я.

Страх частично вернул меня к себе, но Минакс боролся за господство, купаясь в мой разуме, в коктейле сладкого оцепенения и чувства бесполезности. Какое это имеет значение? Сказали чужие мысли. Все в порядке.

Я заставила себя сосредоточиться на Кае и Аркусе, на воспоминаниях о моей маме и бабушке, находя те части себя, которые боялись, беспокоились и болели. Я отвергла плавающую радость, которую предложил Минакс, и ухватилась за мысли о любви, сочувствии — даже о горе. Каждую секунду была борьба за власть между мной и Минаксом. Я поэтапно входила и выходила из сознания как отдельная сущность

Я была вырвана из-за своего самопоглощения, когда огонь вылетел из кулаков Евруса, или, скорее, это был огонь принца Эйко, которые он больше не контролировал. Нападение застало Кая врасплох, отбросив его назад. Он скользнул по полу на несколько футов, прежде чем остановиться. Я сделала шаг к нему, с облегчением, когда увидела, как его грудь поднимается и опускается.