Ксения Мелехина:
«Ди, тебя с ним видят на протяжении нескольких недель. Так мы тебе и поверили!»
Диана Мартина:
«Совпадение!»
Таня Долматова:
«Не думаю!»
Евгения Ларина:
«Не думаю»
Диана Мартина:
«Танька, ну хоть ты им скажи, что это всё моя мстя! Ничего общего между нами! Только неприязнь»
Ксения Мелехина:
«От любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви…»
Диана Мартина:
«А от ненависти до любви тридцать…лет!»
Евгения Ларина:
«Девочки, уже второй час ночи. Спать пора!»
Таня Долматова:
«Точно. Завтра ж в академию! Покасики, я спатеньки!»
Ксения Мелехина:
«Пока-пока. Спокойной ночи! Мне тоже пора!»
Диана Мартина:
«Я завтра не приду. Мне тату набивать до конца будут»
Таня Долматова:
«С этого момента подробнее. То есть, завтра ты опять целый день проведёшь с Тёмочкой? Девочки, я буду свидетельницей на их свадьбе!»
Диана Мартина:
«Всё! Я спать!»
Какие мы обидчивые, но думаю, что я действительно буду свидетельницей на их свадьбе. Хоть какая-то радостная новость за день.
Стемнело. Время близилось уже к трем ночи, но я продолжала «бодрствовать». Но, если быть честной, то я просто лежала на кровати и каждые три минуты обновляла список новостей в каждой социальной сети. Я мучилась от бессонницы, хотя очень хотела спать.
В итоге, устав от просиживания боков, я поднялась с кровати и тихо включила музыку. Первыми порывами тела был танец, но после пары неудачных нервных движений, я поняла, что заняться нужно другими вещами.
Я оглядела комнату, что во мраке выглядела ещё более мелкой, и один за другим начала срывать рисунки со стен. Сначала аккуратно и бережно, а после срывала их, не заботясь о состоянии и целостности. Черно-белые картинки тонким ворохом покрывали пол под моими ногами, а я, впав в оцепенение, как завороженная смотрела на один оставшийся рисунок на стене, изображавший Тимофея.
— А ты ведь не такой, — прошептала я, глядя на рисунок, выискивая каждый недостаток. — У тебя глаза ярче, они два изумруда, а это просто зелёный. Знаешь, у меня с тобой вообще все краски поменялись. И волосы не простого белого или русого, а пшеничного оттенка. Губы не просто красные, а сочные, персиковые.
Я дрожащими руками сорвала лист со стены, и долгое время всматривалась в любимые и родные очертания. Каждый штрих его лица отдавался болью в пальцах. И безжалостно я порвала на мелкие куски это нелепое творение, словно рвала сердце, любовь и душу. Ничего страшного, я немного поплачу, погрущу, но успокоюсь. Со временем все пройдет, и буду я на это смотреть, как на давно утёкшую воду.
Любовь не должна быть такой, как у меня, ведь с другой стороны это выглядит как помешательство, а может и хуже. Я никогда не была на другой стороне, и я не знаю, как это — любить его. Я действительно не знаю, как любить его. Я просто люблю и всё. Я знаю его очень хорошо.
Он любит сладкое, как не любит его никто, он готов есть конфеты без остановки, и если бы сладкое не отражалось на здоровье, то он бы так и делал. Он за правильное питание, но может потратить круглую сумму в каком-нибудь кафе быстрого питания. Он любит математические науки, но совершенно не понимает химию. Он днями зависает в интернете, но смотря на него, ты даже об этом не догадаешься. Он большой любитель чистоты, хотя в его комнате вечный кавардак. Он любит большие машины, но для себя приобрел маленькую. Он любит экстремальные виды спорта. Он любит жизнь, и слушать «Twenty One Pilots». Он переменчивый и заносчивый, но верный. Он гром среди ясного неба. Ему чужда любовь, да ну и черт с ним.
И можно подумать, что я знаю о нем практически всё, но это не так. Я совершенно его не знаю. Он загадка для меня, и всегда загадкой останется.
А мне пора начинать жить. Жить, а не существовать по его правилам, по его указам, по его мнению. Мне пора перестать задаваться вопросами, вроде: а понравится ли ему, как на это отреагирует, а что бы он сделал, а как бы он поступил. Я должна жить самостоятельно, не поддаваясь предрассудкам этого человека. Хватит, у всего есть предел.
Глава 19
Новый день — это новая маленькая жизнь, поэтому у нас никогда не получается начать жить заново. Позади всегда остается прошлое, которое не дает нам обратную точку отсчета.
Этот день был не особенно тосклив, или даже дождлив, наоборот светило солнце, которое заставляло меня улыбаться. Оставив мысли о скончавшейся любви, я затеяла уборку, главной целью которой являлась ликвидация напоминаний.
Стены, покрытые обоями, казались голыми без рисунков, и я не удержалась — повесила их обратно. Конечно, я могла нарисовать новые, но боялась, что буду вырисовывать знакомые очертания.
Я сменила пастельное белье, поборов желание сжечь старое, хранившее аромат Тимофея, который уже проникал в основы этой квартиры. Я потихоньку избавилась от всего, что могло напомнить мне о моей несостоявшейся любви. Хотя, и квартира стала после этого более пустой, я осталась довольной. Теперь любая мелочь не будет мне ножом в сердце. И когда уборка подошла к концу, то я уже могла с уверенностью сказать, что это женская, именно женская, а не девичья квартира, где всё разбросанно, напоминая о беззаботных днях. Теперь квартира приобрела более строгий, официальный вид.
Следующий шаг ликвидации был по-детски глупый, но не менее эффектный. Да, я отписалась от Тимофея в instagram и twitter. Отличный способ показать этому человеку свою обиду и незаинтересованность в нём, отличный ход, Таня.
Что ещё напоминает мне о Тимофее? Диана — его сестра и моя лучшая подруга. Как бы она меня не раздражала, но убивать её я не буду. Мы больше, чем лучшие подруги, хоть я и влюбилась в её брата.
На этой ноте мои идеи по ликвидации, к сожалению, заканчиваются, но я продолжаю искать проблемы в вещах, оттягивая момент самокопания. Конечно, ведь гораздо легче находить виновных, чем сознаваться в своих грехах.
А грешила я долго и со вкусом. Подавалась на провокации этого жалкого мальчишки, не знающего сострадания и чувства меры. Подавалась его соблазнам, зная, к чему это приведёт. Верила в него, надеялась, что всё изменится. Но самый мой главный грех — после всех разочарований, я вновь и вновь на это велась, я возвращалась к нему и каждый раз прощала.
Я думала, что моей любви хватит на нас двоих, но сильно ошибалась. Любовь должна быть обоюдная. Ты можешь быть верным, правильным, романтичным, самым хорошим, но это толком ничего не значит, если нет отдачи.
Я игнорировала свою волю, предавала свою гордость, нарушала правило десяти шагов, делая вместо них целых миллиард.
Я могу сказать, что это грехи, но не ошибки. Нельзя называть порывы сердца — ошибками.
Вот так и прошел мой ликвидационный день. Совсем грустный, без здравых мыслей, но не менее полезный и «болеутоляющий» день.
Я с уверенностью могла сказать, что справилась с задачей, пока мой телефон не ожил, оповещая меня смс.
«У меня есть к тебе сделка.
Поговорим?»
Я нахмурила брови от такой наглости, звучавшей в сообщении Тимофея, но глупо и влюблено улыбнулась, понимая, что он не может отказать себе в удовольствии писать мне.
«Я не заинтересована, Тим.
Меня совершенно не волнуют твои аферы»
Горда сама за себя, я отложила телефон на прикроватную тумбочку, и с роковой улыбкой уставилась на телефон, ожидая ответа от этого безумного парня.
«Поверь мне,
ты ещё как заинтересована»
«Нет, это ты мне поверь.
Я нисколечко не заинтересована»
«Да-да, я это понял.
В общем, одевайся и выходи.
Я жду тебя внизу.
Захвати ключи от машины»
Что? Он ждёт меня внизу? Но зачем!? Тем более, с ключами от машины. Подозрения сменились ликованием, и я, окрыленная неведомым счастьем, побежала собираться, упрямо игнорируя голос разума, который верещал мне остановиться.