Еще не все! Относительно кооперации наши Сипягины могут сказать, что они у нас разрешаются, и никаких особых препятствий против них нет. Они (Сипягины) все делали, дабы загадить благородную идею, и идут уже гораздо дальше. Так, недавно один жандармский ротмистр раз’яснял, что его превосходительство г. губернатор охотно разрешает и даже сочувствует артелям Левицкого, и потому-де рабочим этого опасаться не следует: преследовать, мол, за это не будут. А Святополк-Мирский тоже говорил: «Чего бы тут

(в Екатеринославе) не устроить какой-нибудь рабочий союз?» Не знаем, легко ли он разрешает теперь рабочие союзы? Впрочем, он человек предупредительный... Едва-ли мы ошибемся, если скажем, что правительство позаботилось своевременно извратить смысл кооперации, загадить благородную идею, а теперь, чувствуя приближение неизбежности рабочих союзов, оно старается направить их по руслу ошибок, неудач и тем парализовать их хорошие стороны. Таков смысл их неподдельного сочувствия. Поэтому приходится быть вдвойне осторожным и очень зорким, чтобы все подметить своевременно (советуем гг. московским профессорам, устроителям бесед с рабочими, вникнуть в эти слова. (Ред.). Вполне ли это удастся, сказать трудно.

Заканчивая свою статью, г. Дадонов говорит: «точно

также извне пришла на фабрику жажда света, культуры». Не думает ли г. Дадонов, что свет пришел на фабрику с военной службы? И что солдаты несут туда культуру? Если да, то очевидно, что у г. Дадонова и чертополох сойдет за шелковицу. Я же приведу такой пример: в настоящее время служит в солдатах один из бывших фабричных, который видел фабричный «бунт», да и сам не был простым зрителем; уходя в солдаты, он оставил после себя товарищей. Так вот пишет этот солдат: «я своего дела и тут не оставляю, и есть у меня таких же людей, как и я, человек десять»... Ага! оказывается, опять ларчик открывается просто и становится понятно, каким путем знание проникает в головы солдатиков. А нужно сказать—теперь из фабричных и заводских- рабочих попа-дает-таки на службу не мало людей, которые просят прислать им книжонок, да получше, а при случае—с оказией—и нелегальных послать. Вот что знаем мы, рабочие. Скажу еще вот что: из Иваново-Вознесенска высылают рабочих, не менее интеллигентных, чем Иван Фролов (о котором упоминает г. Дадонов), хотя, может быть, они и не занимаются стихами и вам известны не были. И все же в Иваново-Вознесенске остаются еще развитые рабочие, хотя сюда никаких неблагонадежных не пускают. Выходит даже некоторая аналогия (сходство) с университетом: как университет выпускает и высылает часть «света» и «культуры» в разные уголки России, так точно и Ив.-Возь'Гсенск рассылает со своими рабочими «свет культуры» во все концы России.

Рабочий из рабочих.

(Приложение к № 9 ,,Искры“).

СПРАВКА.

Бабушкин, Иван Васильев, крестьянин Вологодской губернии, Тотемского уезда, с. Леденского, проживал в С.-Петербурге по подложному паспорту на имя крестьянина Полтавской губернии Шубенко, привлечен к дознанию о «С.-Петербургском Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей Партии» (Лит. А. 14 января 1903 г., за № 460) и содержится под стражей с 7-го января текущего года.

По обыску у Бабушкина отобрано: 11 экземпляров различных нелегальных брошюр, 6 экземпляров листков «Рабочей Мысли», воззвание «Царь в Курске», подушечка с краскою, шифрованная азбука, пузырек с бесцветною жидкостью, вылитой Бабушкиным во время обыска, копировальная и чистая писчая и почтовая бумага с конвертами.

На допросе Бабушкин не признал себя виновным в принадлежности к названному выше тайному сообществу и об’-яснил, что, будучи привлечен в г. Екатеринославе к дознанию по обвинению в государственном преступлении, в начале августа 1902 г. бежал из-под стражи, проживал в разных городах, в последних числах ноября того же года прибыл из Твери в С.-Петербург к своей сожительнице Прасковье Р ы-б а с и, добыв подложный паспорт на имя супругов Ш у-бенко, поселился здесь вместе с ней. Найденные при обыске нелегальные брошюры Бабушкин, по его об’дснению, получил для прочтения на пути следования в С.-Петербург от лица, назвать которое не пожелал, а листок «Рабочей Мысли» и воззвание «Царь в Курске» нашел за несколько дней до обыска в одной из петербургских пивных; шифрованную азбуку составил лично, но не употреблял с преступными целями; какая жидкость находилась в пузырке — не знает; вылил ее машинально под влиянием нервного возбуждения, в котором находился во время обыска.

Как видно из справки Департамента Полиции, приложенной к отношению от 12 февраля с. г. за № 536, Бабушкин в 1896 г. привлекался при С.-Петербургском Губернском Жандармском Управлении к дознанию о «Союзе Борьбы за освобождение рабочего класса». В разрешение этого дознания он был подчинен гласному надзору полиции в гор. Екате-ринославе, но скрылся и лишь 24 декабря 1901 года был обнаружен и задержан в Орехове, Владимирской губернии, где организовал «Орехово-Богородское отделение Соц.-Де-мократической Рабочей Партии», о чем было произведено самостоятельное дознание. Отправленный засим в гор. Ека-теринослав, Бабушкин был привлечен к дознанию об «Екате-ринославском Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей Партии», а 29 июля 1902 г. бежал из-под-стражи. В разрешение двух последних дознаний предположено по совокупности, вменив в наказание предварительный арест, выслать Бабушкина в Восточную Сибирь на 5 лет.

Вследствие изложенного и ввиду раз’яснения по отношению к Бабушкину всех обстоятельств дела по настоящему дознанию, по соглашению с прокурорским надзором, признано возможным освободить его из-под стражи и отдать под особый надзор полиции, если к этому не встречается препятствий по другим делам, к которым привлечен Бабушкин.

Отдельного Корпуса Жандармов,

Подполковник Рыковский.

Дело Департ. Пол. 3 Делопроизв. Х« 171. 1900 г.

Обвинения, пред‘явленные Бабушкину.

Ниже приводятся обвинения, пред‘явленные впоследствии И. В. Бабушкину за его работу в Екатеринославской организации, из которых видно, какую громадную роль приписывали жандармы И. В. Бабушкину и, разумеется, совершенно основательно.

1) Признает ли он себя виновным в тбм, что, проживая в 1899 и первой половине 1900 г. в гор. Екатеринославе, состоял членом Комитета вышеупомянутого сообщества, занимался организацией преступных кружков и касс среди рабочих и распространял среди последних воззвания и издания указанного сообщества и другие запрещенные издания, и в утвердительном случае, при каких обстоятельствах и при посредстве кого он вступил в число членов Комитета вышеупомянутого сообщества, кто помимо его входит в состав этого Комитета, какие преступные кружки и кассы, когда и где, были им организованы среди рабочих, какие запрещенные издания были им распространены в указанный период времени среди рабочих и с кем из членов Комитета он имел преступные сношения по поводу распространения этих изданий?

2) Знает ли он членов упомянутого Комитета, обвиняемых: Исаака Лала-янца, Павла Тихомирова, Дмитрия Кулагина, Николая Лавриновича, Сергея Кулагина, Карла Томигаса и Григория Петровского, где и когда, при каких обстоятельствах с каждым из них познакомился и какие имел преступные отношения по делам указанного сообщества?

3) Признает ли себя виновным в том, что летом 1899 года организовал среди рабочих в окрестностях г. Екатеринослава, в пос. Нижнеднепровске, преступный кружок и кассу под названием „Начало", составил устав для деятельности этого кружка и кассы, снабжал кружок запрещенными изданиями, как для надобностей кружка, так и для распространения среди рабочих, производил денежные сборы среди членов кружка для преступных целей упомянутого Комитета, организовал легальную и нелегальную библиотеку кружка, производил проверку денежной отчетности указанной кассы, доставлял в Комитет сведения о деятельности кружка и кассы, доставил интеллигента для пропаганды в этом кружке (Тихомирова), и, в утвердительном случае, с какой целью этот кружок был им организован, где происходили собрания кружка, сам ли он составил устав для этого кружка и кассы, или этот устав был выработан в Комитете, кем именно, кому из членов Комитета он сообщал сведения о деятельности кружка и отчеты по кассе, какие нелегальные издания он доставлял в кружок, кто из интеллигентов вел пропаганду в кружке, кто из рабочих входил в состав этого кружка, кто из них был кассиром и библиотекарем и кому из членов Комитета он передал надзор за этим кружком, уезжая из Екатеринослава?