«Через час буду» — и отключился.

За этот час я все же сходила в ванну, немного успокоилась. Тео мысленно оповестила о приходе папы и попросила время пообщаться с ним наедине. Муж был не против, лишь попросил быть осторожной.

Папа прибыл, как и обещал, через час. Когда он вошел, я просто уткнулась ему в грудь и крепко обняла. Мы не разговаривали, да и не двигались. Я впитывала тепло любимого родителя, будто боясь, что он исчезнет.

— Мелания, что с тобой происходит? Ты чего рыдала? — с беспокойством в голосе спросил папа, — Расскажи мне, что происходит.

— Папуль, я так тебя люблю. Так люблю… — шептала я, боясь его отпустить. — Я видела её. Видела. Такая красивая. Рыжие волосы, нежный взгляд. Она тебя любила, пап. И ты её! Во мне была часть от тебя и часть от нее. А осталось лишь от нее. У меня больше нет твоей тьмы. Она меня больше не обволакивает. Там где было тепло, стало пусто. Мне этого не хватает, — я всхлипнула и сильнее прижалась к отцу.

— Малышка, доченька, расскажи, во что ты вмешалась, раз вампира в тебе не осталось? — вкрадчиво спросил отец, гладя меня по голове.

Мы расположились на диване, все так же в обнимку. Потом папа, недолго думая, усадил меня к себе на колени. Прижавшись к груди родителя, я рассказала все, что со мной происходило за последние дни. Ни о чем не умолчала, врать не хотелось, а утаивать смысла не видела. Папа слушал внимательно, иногда задавая наводящие вопросы. Я отвечала честно. На месте, где рассказывала о маме, не удержалась и снова расплакалась.

— Тише, маленькая. Мама тобой гордится. И я горжусь. — ласково приговаривал папа, поглаживая меня по волосам и спине, — Я много лет пытался смириться с потерей, вырастил дочь, замуж выдал. Сыновья всегда поддерживали. Я всегда вами гордился. И сейчас горжусь. А тобой особенно. Девочка, которая наравне со своими братьями тренировалась, осваивала магию и никогда не плакала о маме. Я знал, как ты рыдаешь в подушку, когда тебе больно было и одиноко. Ты никогда не жаловалась на братьев, даже когда они тебя дразнили и обижали. Самостоятельно преодолевала трудности, отыскала то, что многие и не чаяли узнать. Ты всегда помогала от сердца, а не ради выгоды. А сейчас ты льешь слезы лишь по тому, что не чувствуешь свою тьму? Это глупо. Твоя тьма всегда останется при тебе, её невозможно убить лишь перерождение феникса. Она вернется, когда посчитает нужным. А волосы? Это просто волосы.

— Спасибо, папочка. — искренне сказала я, немного успокоившись.

— И я люблю тебя любую: хоть с тьмой, хоть без. Ты просто моя маленькая дочь, не смотря на то, что скоро сама мамой станешь. Но сначала закончи все же учебу. Поддерживай своего мужа, общайся с братьями, развлекайся с друзьями. А я всегда буду рядом, чтобы ты не натворила. Я люблю именно свою дочь — Меланию, а остальное мне не важно.

— Я просто не хочу ту пустоту вместо твоей тьмы, — честно ответила я.

— И не будет её. Наполни её хотя бы своими шалостями и мир заиграет другими красками, — подбодрил меня папа, — А сейчас открывай дверь, там твой муж уже с ума сошел от твоих переживаний, а побеспокоить боится.

Я поспешила к двери. За дверью действительно обнаружился Тео. Взлохмаченный, напряженный со странным блеском в глазах. Увидев зареванную меня, перевел тяжелый взгляд на моего папу. Тот ответил ему лишь вопросительно вздернутой бровью.

— Ты плакала. — сказал очевидное Тео, подхватив меня на руки и прошествовал к креслу. Уселся, а меня на колени посадил. — Когда кушала последний раз?

— Ой… — вжала голову я в плечи.

— Вот тебе и «ой». Я распорядился, сейчас здесь накроют на троих. — голос Тео звучал чуть грубовато.

— Тео, ты сердишься на что-то? — осведомилась я осторожно.

— Да, — он взглянул в мои глаза, — Ты плакала. Мне это не нравится.

— Тео, правда, со мной все хорошо, — ласково проговорила я, — не переживай. Я просто папе рассказала о своих переживаниях, немного увлеклась.

Папа благоразумно молчал, не встревая в наш разговор. Миролюбиво жевал принесённую еду и изредка бросал на нас насмешливые, но добродушные взгляды.

— Почему мне ничего не сказала? — нахмурился муж, — Почему ты все усложняешь, любимая? Я же тебе не посторонний, я тебе муж!

— Да кто же спорит? — воскликнула я, — Просто в данном вопросе мне нужен был именно папа. — я тяжело вздохнула, — Это вовсе не значит, что я тебе не доверяю. Просто этот разговор должен был быть именно с папой, понимаешь?

— Лани, милая моя, — ласково проведя по мои волосом, проговорил дракон, — я просто за тебя волнуюсь. Завтра тяжелый день, ты устала от этого всего, я понимаю, но потерпи. Когда все закончится, спрячемся от всего мира и побудем вдвоем.

Тео старался не выдать в голосе волнения, но это удавалось ему очень тяжело. Он гладил меня по голове, а второй рукой уверенно и крепко прижимал меня к своему теплому телу. В глазах была обида и беспокойство. Я чувствовала, насколько ему тяжело смириться с моей недавней истерикой.

Когда папа, поужинав с нами, удалился через портал домой, мой дракон порывисто меня обнял. Он держал меня крепко, нежно, вдыхая мой неповторимый запах. Для дракона важно знать насколько его любят. Именно по запаху пары они чувствуют эмоции и чувства. Именно поэтому я постаралась через нашу связь передать все свои чувства. Здесь смешалась любовь, нежность, ласка, поддержка, счастье просто быть рядом. Этот дракон стал моим миром. И он это понимал. Понял и почувствовал. Он утробно выдохнул и тихим хриплым голосом шепнул:

— Скажи…

Я сразу же поняла, о чем он говорит. И поэтому постаралась не разочаровать его, вложив в голос все свои чувства.

— Я. Тебя. Люблю. Мой. Дракон. — Каждое слово я сопровождала поцелуем и расстегивание пуговок на его рубашке.

— Еще, — нетерпеливым хрипловатым голосом, в котором чувствовалось желание, шепнул Тео.

— Люблю тебя, мой дракончик, — томно выдохнула я в губы своего любимого.

Тео целовал меня неистово, безудержно. Незаметно для меня избавил от одежды и жадно путешествовал по моему телу руками, переместившись на кровать. Дальше связно мыслить я не смогла. Мой дракон завладел моим телом и мыслями, целуя меня всюду. Не было той ласки, которыми насыщены были наши ночи. Сегодня была лишь страсть. Безудержная, дикая, безумно нужная именно сегодня. Казалось, мой муж старался заглушить мою боль. И надо признаться, у него это хорошо получалось.

Глава 30. С Днем рожденья меня!

Моё утро Совершеннолетия началось приятно. Любимый мужчина разбудил меня поцелуями. Сладкими и упоительными поцелуями. На лице против воли расплылась довольная улыбка. Руки пробежались по обнаженной спине, требуя внимания к своей персоне.

— М-м-м, — блаженно протянула я.

— Доброе утро, единственная моя, — шепнул Тео, целуя в плечико. — С Днем твоего Совершеннолетия, неповторимая моя, — поцелуй в шейку. — С твоим днем, хорошая моя, — ненавязчиво развернувшись, я получила поцелуй в правую щечку. — Ласковая моя, — поцелуй в левую щечку. — Нежная моя, — поцелуй в висок. — Я тебя безумно люблю, — и наконец-то мне подарили самый умопомрачительный поцелуй.

Я тонула в этом море любви и, в наглую, тянула за собой своего мужа. В принципе, он и не сопротивлялся. Мы с огромным удовольствием купались в любви друг друга. Каждый раз, прикасаясь к любимому дракону, казалось, будто в первый. С благоговеньем, с мазохистским удовольствием я гладила перекатывающиеся под пальчиками мышцы, прикасалась к напряженной спине, губами касалась любимой кожи. С наслаждением дарила себя, без остатка забирая нежность мужа.

Получив утренний подарок от мужа, я улеглась па животе мужа, умиротворенно уставившись в потолок. Тео задумчиво водил по моей обнаженной коже, вырисовывая узоры. Тату, чуть не мурлыча (потому, как без звука), переползала под пальцы своего хозяина. Мой же феникс, все еще меняющий свои крылышки, гордо развернулся на груди мужа. Это навевало на мысль, что мои полюбившиеся крылья могут вернуться. Ведь тату на груди мужа — это моя частичка. Значит, не будем отчаиваться и будем жить дальше. Как любит говорить папочка «Везде успеем!»