– Я посмотрю в зеркалах, – крикнул Кристофер в ответ и помчался обратно в командный пункт.

В настроенном на главные ворота зеркале открывался отличный вид на необычных солдат, пристально вглядывавшихся сквозь решетки. На них были короткие туники и серебряные маски, и все они держали копья. От этого зрелища у Кристофера противно скрутило желудок. Он повернулся и посмотрел на Богиню.

– Рука Ашет, – прошептала она, побелев. – Они нашли меня.

– Пойду проверю, чтобы они не попали внутрь, – сказал Кристофер.

Он пробежал обратно вниз по лестнице и через вестибюль, а потом вместе с садовником – на территорию. На лужайке мистер МакЛинток выстраивал остальных парковых работников и проверял, чтобы у каждого были садовые ножницы или острая мотыга.

– Я не собираюсь пускать этих язычников в мой сад, – заявил он.

– Да, но их копья – смертоносны. Вы должны держать всех вне зоны досягаемости, – сказал Кристофер – одна только мысль о копьях вызывала у него резкую колющую боль в груди.

Вместе с мистером МакЛинтоком они обошли территорию – настолько близко к заборам и стенам, насколько осмелились. Солдаты Руки Ашет просто стояли снаружи, как если бы чары не пропускали их, но на всякий случай Кристофер удвоил силу каждого заклинания, к которому приближался. От далеких отблесков серебряных масок и наконечников копий ему делалось дурно.

К тому моменту, когда Кристофер развернулся и поспешил обратно в замок, он осознал, что больше не наслаждается. Он чувствовал себя слабым, юным и встревоженным. Дядя Тенни – это одно, но как разбираться с Рукой Ашет он просто не представлял. «Если бы только Габриэль был здесь!» – поймал он себя на мысли. Габриэль знал всё про Храм Ашет. Возможно, он мог заставить солдат исчезнуть с помощью одного холодного сухого слова. «А потом, – подумал Кристофер, – он наказал бы меня за то, что я прятал здесь Богиню, хотя он велел мне этого не делать. Но даже так, оно того стоило бы».

Возвращаясь через вестибюль, он обнаружил, что птичья клетка представляет собой лишь груду распиленного дерева и три согнутых стержня. Кристофер знал, что она далеко не будет готова к ночи, а дядя Тенни наверняка попытается вернуться этой ночью. Он прошел мимо огороженной безвольной жизни Габриэля и поднялся по лестнице в командный пункт, чтобы увидеть, как Такрой выходит из очередного транса, удрученно качая головой. Богиня побледнела и дрожала, а остальные злились, поскольку разнообразные тени и мерцания в поисковых чарах не имели ничего общего с Габриэлем.

– Думаю, лучше я отправлю телеграмму в министерство, чтобы они прислали армию, – удрученно произнес Кристофер.

– Ты не станешь делать ничего подобного! – резко ответила мисс Розали.

Она усадила Кристофера и Богиню на кушетку рядом с Такроем и заставила их всех выпить сладкого горячего чая, который как раз принесла Эрика.

– А теперь послушай, Кристофер, – сказала она. – Если ты позволишь министерству узнать, что случилось с Габриэлем, они потребуют, чтобы должность принял взрослый кудесник, а это плохо для нас, поскольку его магия не будет так сильна, как твоя. Ты единственный оставшийся кудесник с девятью жизнями. Ты нужен нам, чтобы собрать Габриэля, когда мы найдем его. Ты единственный, кто это может. И, похоже, Рука Ашет не в состоянии проникнуть на территорию, не так ли?

– Нет… я усилил чары, – ответил Кристофер.

– Хорошо, – произнесла мисс Розали. – Значит, наше положение не ухудшилось. Я не для того спорила обо всем этом с доктором Симонсоном, чтобы ты подвел меня, Кристофер! Мы скоро найдем Габриэля, и всё будет хорошо, вот увидишь!

– Матушка Праудфут всегда говорит, что темнее всего перед рассветом, – вставила Богиня, но таким тоном, словно сама не верила в свои слова.

Будто чтобы подтвердить правоту матушки Праудфут, как раз в тот момент, когда Кристофер допивал чай, Флавиан закричал:

– О, теперь я понял!

Флавиан сидел за большим темным столом, пытаясь разобраться в тенях и мерцаниях, показываемых поисковыми чарами. Все, кто сгорбившись сидел в командном пункте, выпрямились и с надеждой посмотрели на него.

– Просто жизни Габриэля долго оседали, – сказал Флавиан. – Здесь ясные признаки одной из них, дрейфующей по Девятой серии, и еще одной во Второй серии, но ни одна из них пока не спустилась в какой-нибудь определенный мир. Думаю, если перенастроить чары, мы можем обнаружить, что остальные по-прежнему плавают на Грани Мира.

Такрой вскочил и подошел посмотреть поверх плеча Флавиана.

– Может, ты и прав! – воскликнул он. – Единственный раз, когда мне показалось, будто я ухватил слабое ощущение Габриэля, это было на Грани Мира рядом с Первой серией. Там что-нибудь появляется?

Грань Мира – это Место Между, подумал Кристофер, когда вместе с Богиней поспешил к поисковым устройствам, чтобы откорректировать их.

– Я могу полазить там и принести их, – предложил он.

Все тут же громко запротестовали.

– Нет, – сказал Флавиан. – Я всё еще твой учитель, и я запрещаю.

– Ты нужен нам здесь, чтобы разобраться с твоим дядей, – сказал Такрой.

– Ты не можешь бросить меня здесь с Рукой Ашет! – воскликнула Богиня. – А кроме того, что будет, если ты потеряешь еще одну жизнь?

– Именно, – согласилась мисс Розали. – Твоя последняя жизнь заперта в сейфе под чарами, которые может снять только Габриэль. Ты не можешь рисковать потерять еще одну. Нам просто придется подождать, пока жизни не осядут. Затем мы установим Врата, охраняемые надлежащим образом, и пошлем тебя через них собрать жизни.

Поскольку даже Богиня была против него, Кристофер временно уступил. Он знал, что, если понадобится, всегда может ускользнуть в Место Между. На данный момент дядя Тенни был важнее Габриэля и, возможно, представлял даже большую опасность, чем Рука Ашет. Вместе с Такроем и мистером МакЛинтоком Кристофер распределил вахты и патрули на ночь. Они поужинали по-походному в вестибюле и на верхней площадке лестницы, под стремянками и досками, которые доктор Симонсон использовал, чтобы спустить люстру. Птичья клетка всё еще оставалась лишь скоплением металлических обручей и деревянных реек. Пока команда доктора Симонсона работала, повара носили им котлы и кастрюли, чтобы они могли не отрываться от дела, пока не село солнце, но Кристофер знал, что сегодня они не закончат. Трогмортен отвлекся от дежурства, чтобы съесть тарелку икры, подкрепив силы для ночной работы. Праудфут в целях безопасности отнесли на кухню, где по ней с ума сходили, и все напряженно устроились на ночь.

Кристофер организовал вахты так, чтобы в паре с физически сильными людьми всегда были те, у кого осталась магия. Первую вахту он оставил себе. Вторую взяла Богиня. Кристофер спал в библиотеке рядом с Фредериком Паркинсоном, когда во время вахты Богини что-то произошло. Запыхавшаяся и взбудораженная, Богиня сообщила, что дядя Тенни пытался пройти через пентаграмму.

– Я прогнала его заклинанием, – повторяла она.

До них ясно доносился устроенный Трогмортеном дикий шум. Но к тому времени, когда Кристофер добрался туда, он увидел лишь клочок пара, поднимавшийся от невидимой мышиной норы, и Трогмортена, вышагивавшего вокруг нее, точно разочарованный тигр.

Как ни странно, запаха драконьей крови не было. Похоже, дядя Тенни либо проверял прочность их защиты, либо пытался ввести их в заблуждение насчет своих планов. Настоящее нападение состоялось перед рассветом, когда дежурили Такрой и мальчик-коридорный. И атаковали их снаружи. По всему Замку зазвенели колокола, извещая, что в чарах проломлена брешь. Несясь по мокрой от росы поляне, Кристофер подумал, что крики, вопли и лязг, доносившиеся от стен, разбудят всех, кого еще не разбудили колокола. И опять же он добрался слишком поздно. Прибежав, он увидел, как Такрой и мальчик-коридорный яростно выпевают заклинания, чтобы заполнить два разрыва в обширной колючей живой изгороди мистера МакЛинтока. Он смутно разглядел несколько фигур в серебряных доспехах, толпившихся за разрывами. Кристофер поспешно усилил чары, насколько мог.