– У меня девять жизней, – объяснил Кристофер.

–Явно больше одной, – согласился Такрой, усмехнувшись так, словно не верил по-настоящему. – Слушай, разве тот случай не заставил тебя задуматься? Твой дядя провел уже сотни экспериментов. Мы предоставили ему кучу результатов. Я-то ладно – мне за это платят. Но для тебя я не вижу ничего, кроме опасности и новых травм.

Кристофер понял, что Такрой серьезно.

– Я не против, – возразил он. – Честно. И дядя Тенни дал мне два соверена.

Такрой рассмеялся, откинув назад кудрявую голову:

– Два соверена! Некоторые вещи, которые мы доставили ему, стоят тысячи фунтов. Как, к примеру, тот кот из Храма Ашет.

– Я знаю, – сказал Кристофер. – Но я хочу продолжать эксперименты. Сейчас они единственное удовольствие в моей жизни.

«Вот, – подумал он. – Теперь Такрой должен спросить про мои проблемы». Но Такрой лишь вздохнул:

– Тогда пошли.

Разговаривать с Такроем в Месте Между было невозможно. Пока Кристофер карабкался, скользил и задыхался, Такрой плыл рядом в виде расплывчатого привидения, дрейфуя по ветру, и дождь хлестал сквозь него. Он не уплотнялся до начала лощины, где Кристофер давным-давно нарисовал большую восьмерку в грязи тропы. Восьмерка по-прежнему была там, будто вчера написанная. Позади нее парила повозка. Она снова была усовершенствована и выкрашена в яркий зелено-голубой цвет.

– Вижу, всё готово, – заметил Такрой.

Они спустились и взялись за веревки, управляющие повозкой. Она тут же плавно заскользила за ними вниз по лощине.

– Как дела с крикетом? – светским тоном поинтересовался Такрой.

Вот он случай – рассказать ему обо всем.

– Я не играл, – угрюмо ответил Кристофер, – с тех пор, как папа забрал меня из школы. До вчерашнего дня я не думал, что в Замке даже слыхали о крикете. Ты знаешь, что теперь я живу в Замке?

– Нет, – ответил Такрой. – Твой дядя никогда особо не рассказывал мне о тебе. Что за замок?

– Замок Крестоманси. Но вчера мой учитель сказал, что в субботу состоится матч с деревней. Никто, конечно, и не мечтал приглашать меня играть, но зато я буду следить за счетом.

– В самом деле? – глаза Такроя сузились до щелок.

– Конечно, они не знают, что я здесь.

– Надеюсь, нет! – сказал Такрой таким тоном, что разговор заглох.

Они продолжали молча идти впереди повозки, пока не дошли до длинного склона холма с примостившимся во впадине посередине фермерским домом. Под тяжелым серым небом, из-за которого валы вересковой пустоши и холм казались желтоватыми, место выглядело более мрачным и одиноким, чем когда-либо. Не доходя до фермы, Такрой остановился и пнул повозку, отпихивая ее с дороги, когда она, по инерции продолжая двигаться, ударилась сзади в его ноги. Его лицо было таким же мрачным, желтоватым и сморщенным, как вересковые пустоши.

– Слушай, Кристофер, – сказал он, – люди в Замке Крестоманси не будут довольны, узнав, что ты этим занимаешься.

Кристофер засмеялся:

– Конечно, нет! Но они не узнают!

– Не будь так уверен. Они там эксперты во всех видах магии.

– Именно поэтому это такая хорошая месть им, – объяснил Кристофер. – Они думают, будто я у них на крючке – и вот я ускользаю прямо у них из-под глупых, чванливых, скучных носов. Я для них просто Вещь. Они используют меня.

Люди в фермерском доме заметили их приближение. Маленькая группа женщин выбежала во двор и встала рядом с кучей свертков. Одна из них помахала. Кристофер помахал в ответ и, поскольку Такрой не проявил к его чувствам того интереса, на который он надеялся, начал подниматься по холму. Это заставило повозку снова двинуться.

Такрой поспешил догнать его.

– А тебе не приходило в голову, – спросил он, – что твой дядя тоже тебя использует?

– Не так, как люди в Замке. Я занимаюсь экспериментами по своей собственной свободной воле.

Такрой поднял взгляд на низкое затянутое тучами небо и сказал ему:

– Не говорите, что я не пытался!

Приветствуя Кристофера во дворе, женщины, как всегда, дохнули на него чесноком. И как обычно, этот запах смешался с запахом из свертков, когда он принялся загружать их. Свертки в Восьмой серии всегда издавали этот запах – резкий, пьянящий, отдающий медью. Но теперь, после практических уроков Флавиана, Кристофер остановился, чтобы принюхаться. Он знал, что это за запах. Драконья кровь! Он удивился, поскольку драконья кровь – самый опасный и могущественный магический ингредиент. Следующий сверток он положил на повозку с гораздо большей осторожностью. А аккуратно подобрав следующий, помня, что он может сделать, Кристофер посмотрел на Такроя, пытаясь понять, знает ли Такрой, что это за свертки. Но Такрой прислонился к окружающей двор стене и грустно смотрел наверх холма. В любом случае, Такрой говорил, что вне тела почти не чувствует запахи.

В тот момент, когда Кристофер посмотрел, глаза Такроя расширились, и он отпрыгнул от стены, воскликнув:

– Эй!

Одна из женщин закричала и указала наверх. Кристофер повернулся посмотреть, в чем дело, и вытаращился. И продолжал в изумлении таращиться, замерев на месте со свертком в руках. К ферме спускалось громадное багрянисто-черное существо. В тот момент, когда Кристофер увидел его, оно складывало громадные кожистые крылья и опускало когтистые лапы на землю, скользя вниз по холму так быстро, что он не сразу увидел, насколько большим оно было на самом деле. Пока Кристофер еще думал, что это животное размером с дом, оно приземлилось прямо за фермой, и он понял, что по-прежнему видит большую его часть, возвышающуюся над домом.

– Дракон! – крикнул Такрой. – Кристофер, вниз! Отвернись!

Женщины вокруг Кристофера бежали к сараям. Одна прибежала обратно, обеими руками держа большое тяжелое ружье, которое она бешено пыталась установить на треноге. Когда она установила его, оно упало.

Пока она поднимала ружье, дракон положил гигантскую угольно-черную голову на крышу фермы между дымоходами, небрежно раздавив ее, и пристально посмотрел на двор громадными сияющими зелеными глазами.

– Он громадный! – произнес Кристофер.

Он никогда ничего подобного не видел.

– Вниз! – закричал на него Такрой.

Глаза дракона почти одухотворенно встретили взгляд Кристофера. Среди руин и балок фермерской крыши дракон распахнул громадную пасть. Будто открылась дверь в сердцевину солнца. Бело-оранжевый протуберанец струей вылетел из солнца – сильный точный луч, прямиком на Кристофера. ФУУХ. Кристофер оказался в печи. Он слышал, как поджаривается его кожа. За мгновение чистой агонии он успел подумать: «Тьфу ты! Еще сотня строчек!»

Тяжелое дыхание Такроя было первым, что некоторое время спустя услышал Кристофер. Он обнаружил, что Такрой пытается перетащить его с обугленного остова безлошадной повозки на тропу. Повозка и Такрой пошатывались рядом с пижамой Кристофера.

– Всё в порядке, – Кристофер сел, поморщившись.

Кожу жгло везде. Похоже, одежда на нем полностью сгорела. Те части тела, которые он мог видеть, были сырого розового цвета и запачканы углем от наполовину сгоревшей повозки.

– Спасибо, – выдохнул Кристофер, поняв, что Такрой снова спас его.

– Пожалуйста, – выдохнул Такрой.

Он выцветал в серую тень себя. Но затем приложил громадное усилие, от которого его глаза закрылись, а рот растянулся в усмешку. И из состояния настолько прозрачного, что трава лощины просвечивала сквозь его лицо, на секунду он стал четким и плотным. Он наклонился над Кристофером:

– Всё, хватит! Ты больше никогда не отправишься на эти увеселительные прогулки. Ты бросаешь их, понимаешь? Прекращаешь. Придешь сюда еще раз, и меня здесь не будет, – к этому времени Такрой выцвел до серого, а потом – до молочности за серостью. – Я улажу с твоим дядей, – прошептал его голос так тихо, что Кристофер скорее угадал, чем расслышал последнее слово.

Такрой растаял.

Кристофер свалился с повозки, и она тоже исчезла, оставив лишь пустую мирную лощину и сильный запах гари.