Передернув плечами — отвыкла от одежды — и вздохнув пару раз для того, чтобы успокоиться, я спустилась в зал.

Темно тут, и это хорошо. Человеческие глаза едва силуэты разбирают. Но это значит, что и меня никто из обитателей клеток толком не разглядит.

Ну, как там в детдоме говорилось? Понты, финты и наглость? Вперед!

С самым независимым видом, с каким только могла, я прошла мимо клеток, притворяясь, что внимательно проверяю запертых. Ну, принюхивалась незаметно. На миг что-то знакомое почудилось, но не Гюрза, да и вообще, я быстро сообразила, что в клетках только мужчины. Так что я не стала возле них задерживаться и, наконец, подошла к колодцу.

Так-так. Из ямы несёт людьми. Животная примесь очень слабая, и… это должна быть Гюрза. Гюрза! Наверняка в колодец затолкали тех, кто точно не умеет оборачиваться. А судя по подслушанному разговору, оборотница в этом караване только одна. Ну и ладно… Вытащить ехидну не составит труда. Лишь провернуть дело быстро, пока никто не опомнился.

Всё гениальное просто:

— Эй, игложопая, в отношении тебя новый приказ! — я даже интонацию Ленкину воспроизвела в совершенстве. Чтобы никто не усомнился в моем праве приказы передавать.

Давай, сестрёнка, не подведи.

— Ну ты! Шуршалка черномазая! — а так Гюрзу называли только в нашем первом детприемнике, за что получали в глаз.

— Д-да? — ох, хороша сестра, соображает. Голосок такой жалобный-жалобный, сразу вспомнился старшеклассник, который купился на девочку-припевочку и получил деревянной заточкой в бок, паскуда. Жаль не до смерти… отставить лирику!

— Сюда, бегом!

— Да-да… сейчас, шасса…

Слава пряникам, мозги у нее включились, как всегда, вовремя. Впрочем, в Гюрзе я и не сомневалась. И наконец-то я ее почуяла, почувствовала явственно в этой мешанине грязных тел.

Присев на корточки возле люка и отодвинув задвижку, я обнаружила, что люк все равно так просто не откинуть, сжала зубы и требовательно протянула руку сквозь решетку.

— Эй ты, подсади её! — главное, ни тени сомнения в голосе.

Грязнющий тощий паренёк безвольно подчинился, согнулся, подставил спину. Гюрза оказалась под самой решёткой. Я наклонилась, просунула руку в щель, ухватила сестру за руку. А как ещё? Обернется, и я за лапу вытяну ее наружу, мелкая колючка вполне пролезет сквозь решетку.

«Оборачивайся!!!»

— Эй! — вдруг раздался звонкий возмущённый голос из темноты. — Я тебя видел. Ты новенькая. Ты… Стража! Стража!

— Оборачивайся же! — рявкнула я Гюрзе.

— Не-не могу, — вдруг всхлипнула сестра. — Точка, у меня не получается!

— Спокуха! — блин, блин, блин! Что делать?! Главное, без паники. — Выдохнула и попробовала еще раз! Ну!

И тут вдруг орущий откуда-то со дна колодца поганец от криков перешел к действию: вскочил, продрался сквозь толпу и схватил Гюрзу за ногу, а потом и за подол ее дерюги, резко дернул к себе… черт! Я ее не удержала, но сестрица справилась сама. Она не стала сопротивляться, бесполезно это, когда снизу за ноги дергают, а наоборот — без затей спрыгнула к нему в объятия, и с размаху врезала гаденышу лбом в переносицу. Очень хороший приём, проверенный. Череп у всех крепкий, а вот хрящи слабые. Кровь — фонтаном. Ну, не фонтаном, но остальная шобла, зашевелившаяся было на крики, отхлынула разом. Нейтрализованный уродец осел. А тот, который Гюрзе спину подставил, так и остался стоять раком, только трясся теперь так, что сеструхе пришлось ему нешуточно врезать по затылку, чтобы перестал, иначе фиг влезешь.

— Эй, — позвали вдруг от одной из клеток, в которых были заперты одни мужики, причем какие-то не такие. Не клановые, вот! Точно! Запах другой… — Друг, выпусти меня. Выпусти, иначе орать буду! У меня голос погромче, чем у этого недоумка!

— Заткнись, не мешай, тогда выпущу, — раздраженно зашипела я, внутренне готовясь к драке. Гребаные пряники, главное ехидну выдернуть и пусть работает лапами в щель, а я тут разберусь. Блин, как невовремя ее переклинило с оборотом-то!

Я лихорадочно ощупала люк и нашла-таки еще один запор. На моё счастье навороченных замков не было, банальные задвижки, дополнительно зафиксированные защёлками. Изнутри не открыть. Да и кому тут открывать?! Даже Гюрза кислая сидела и не рыпалась. Тьфу!

— Считаю до трёх. Раз. Два, — угрожающе раздалось из клетки с чужими мужиками. Да чтоб тебя за этой решеткой до утра яоили, уро-о-од! Козёл!

Впрочем, «три» он так и не прошипел. Кто-то из соседей точным ударом по куполу отправил его отдохнуть. А мне опять почудился знакомый запах. К черту!

Я рванула последнюю задвижку.

— Гюрза!

Сестрёнка уже ждала, чуть не приплясывая на согнутой спине своей подставки. Из ямы я сестру выдернула как морковку из грядки. Слава пряникам!

Люк я и не подумала снова закрывать. Рявкнула:

— Задохлики, свобода! Бегом, брысь!

Задохлики отреагировали как-то вяло. Да они вообще не отреагировали! Какое-то копошение на дне темноты, и даже ни писка. Э?

«Клановые это. Не посмеют» — буркнула Гюрза. — Куда им бежать?

— Да и хрен с ними! А мы бежим! — скомандовала я, потому что шум всё-таки привлёк стражу. Но напоследок… нате!

Всех не успела, а жаль, но у тех клеток, что были по пути, так сказать, я радостно пооткидывала тяжеленные засовы, с удивившей меня саму легкостью срывая замки. Изнутри узники просто не могли до них дотянуться, а вот снаружи… да здравствует массовый побег и бардак в улье! Главное, самим под шумок ноги унести.

Понимание того, что не все так просто, пришло быстро. Чем дольше мы с Гюрзой метались по коридорам, натыкаясь на слишком плотный заслон людей с копьями, тем четче я понимала — это была… ловушка? Но на кого? На меня-меня, или меня-таинственного диверсанта?

Впрочем, насрать, надо думать, как вывернуться. Долго бегать по полутемным коридорам с Гюрзой-человеком на буксире не получится. Нас схватят, и… нет, так не пойдет.

— Быстро туда и обращайся! — рявкнула я на сестру, когда мы на несколько минут оторвались от погони, вовремя свернув в боковой туннель из главного коридора. Затолкнула ее в совсем темный отнорок, заканчивающийся тупиком, с точки зрения обычных людей. А вот ехидна, если что, спокойно ушла бы по вмурованной в стену трубе, что зачем-то вела на уровень выше. Да и я зверем бы пролезла, хотя с трудом. — Быстро!

— Точка, я не… я не могу, я… — забормотала сестренка, задыхаясь от быстрого бега.

— Можешь! — хлесткая оплеуха заставила Гюрзу дернуться и привычно-зло сверкнуть глазами. Во-от! А то разнылась тут! — Спокойно! Дыши, время есть, никто чужой не смотрит и не помешает. Сосредоточься, время есть… глаза закрой, так легче… дыши… как я учила, помнишь?

Я успокаивала и настраивала сестру, а сама напряженно вслушивалась в отдаленные крики и топот, чутко улавливая, куда они движутся и рассчитывая время.

Дело у Гюрзы явно пошло на лад, но она все еще была человеком, и я обреченно поняла — не успеем. Не успеем! Гюрзе нужно слишком много времени, чтобы войти в нужное состояние. И я могу ей его дать только одним способом.

— В правом нижнем углу дыра, как обернешься — лезешь в нее и сидишь, пока все не утихнет, — спокойно проинструктировала я тут же сбившуюся с дыхания сестру. — Молчи! Вдвоем не убежим, ты меня задерживаешь! Попадемся из-за тебя! — да, я была нарочно груба и резка, нарочно била по больному, но у меня не было выхода — надо было заставить Гюрзу обернуться и спрятаться.

— Точка… — сестренка прикусила губу и по грязной щеке поползла слезинка. Ррррр! Она меня слишком хорошо знает, она поняла, что я собираюсь делать, и…

— Отсидишься и ночью перелезешь в мою нору. Там тебе еды дня на три, потом будешь у парней подъедаться ночами, прокормят. Тихо! Не смей реветь! Я вернусь, понятно?!

— Они сказали… оттуда не возвращаются…

— Я — вернусь. Я просто уведу погоню в другую сторону, оторвусь и приду к тебе, поняла? Все! Не смей реветь, ты должна! Обернуться!