Оказалось, что дома он съедает за полдником не меньше, чем в колледже перед собраниями. Он ел молча, пока не насытился — лишь время от времени коротко просил пододвинуть к нему какую-нибудь тарелочку. Когда он утолил первый голод, я возобновил свои попытки:

— Предписаниями Устава вам отводится особая, исключительная роль в нынешних выборах.

— Так-так. Действительно, — сказал Гей, со смаком прожевывая кусочек фруктового торта.

— Вы самый заслуженный ученый в нашем колледже.

— Самый серьезный ученый северной школы, как говорят мои берлинские коллеги, — вставил Рой.

— Они именно так и говорят, Калверт? — переспросил Гей. — Превосходно.

— Вы старший член нашего Совета, — продолжал я, — а значит, на вас лежит вся полнота ответственности за правильное проведение нынешних выборов. Мы уже успели заметить, что вы относитесь к своим обязанностям отнюдь не формально. Вас заботит не только форма. Вы хотите, чтобы правильные по форме выборы выявили достойнейшего по существу кандидата.

— Именно, — поддержал меня Рой.

— Я не вправе манкировать своим долгом, — сказал Гей.

— Выявление достойнейшего кандидата и есть ваш долг, верно?

— Совершенно верно, — согласился Гей, отрезая себе еще кусочек торта.

— Нам нужен совет. Только вы один и можете нас вразумить. Мы очень встревожены, — сказал Рой.

— Так-так. Действительно.

— Нам надо выбрать достойнейшего, — сказал я. — Кроуфорда или Джего. Мы надеемся, что вы укажете нам, кто из них достойнее.

— Кроуфорд или Джего, — повторил Гей. — Да-да, я, по-моему, знаю их обоих. Джего служит у нас казначеем, не так ли?

Разговор с ним требовал немалой выдержки. Капризы его памяти были непредсказуемы. Он помнил самые незначительные открытия, касающиеся древней словесности, и мог забыть, как зовут Деспарда, которого знал пятьдесят лет.

— Мне казалось, что вы собираетесь поддерживать Кроуфорда, — заметил Рой.

— Вполне вероятно, вполне вероятно, — сказал Гей. Но внезапно его память прояснилась, и он энергично закивал головой. — Да-да, я, помнится, обещал поддерживать именно Кроуфорда, — радостно проговорил он и, с веселой хитрецой посмотрев на нас, спросил: — А вы, молодые люди, решили меня переубедить? — Ему очень понравилась его, как он думал, шутка, и он залился счастливым смехом.

Рой смутился и покраснел. Я решил идти напролом.

— В общем-то, вы недалеки от истины.

— Меня вокруг пальца не обведешь! — самодовольно воскликнул Гей.

— Вы правы, — сказал Рой. — Мы хотим, чтобы вы еще раз подумали об этих двух кандидатах. Вы ведь их помните?

— Конечно, помню, молодой человек! Так же хорошо, как ваш берлинский адрес. Джего служит у нас старшим наставником. Он неважно следил за собой последние годы, а поэтому немного облысел и растолстел. Ну, а Кроуфорд весьма надежный человек. Про него говорят, что он очень неплохой ученый, правильно, молодые люди?

— Вам хочется, чтобы ректором стал ученый-естественник? — спросил я. — Между его и вашей наукой лежит глубочайшая пропасть.

— Разве можно придавать этому значение! — упрекнул меня Гей. — Между различными отраслями знания никакой пропасти нет. Нашу культуру двигают вперед и естественники и гуманитарии, а школярское противопоставление естественных и гуманитарных наук нам надо решительно осудить. Решительно!

Он сделал мне выговор, словно я был мальчишкой, и поделом. Но зато нам с Роем стало ясно, что он вспомнил, о ком идет речь, и это нас очень обрадовало.

— А что вы скажете о Джего? — спросил Рой.

— Джего тоже весьма надежный человек, — ответил Гей. — Ничего, кроме хорошего, я о нем сказать не могу.

— Фактически от вас сейчас зависит будущее нашего колледжа, — решив изменить тактику, сказал я. — Пока что каждый кандидат располагает в потенциале шестью голосами. Если в колледже узнают, что вы твердо решили голосовать за Кроуфорда, все станет известно заранее и выборы превратятся в пустую формальность.

— В пустую формальность? — переспросил Гей. — Это плохо.

— Именно, — сразу же сказал Рой. — Выборы понадобятся только для соблюдения формы.

Голубые, слегка выцветшие глаза Гея скрылись под седыми принахмуренными бровями.

— Я действительно обещал поддержать Кроуфорда, — проговорил он. — Кроуфорд чрезвычайно надежный человек. Джего, несомненно, тоже очень надежный человек.

— Разве вы навеки связали себя этим обещанием? — сказал я. — Когда вы обещали проголосовать за Кроуфорда, члены Совета еще не разделились на две равные группы. А теперь только вы, единственный из нас, можете оценить создавшееся положение с недосягаемой высоты вашего гигантского жизненного опыта.

— Так-так. Действительно. Древние боги тоже смотрели на землю сверху, из чертогов Одина.

— Как вы считаете, — сказал я, — может быть, вам следует устраниться от мелкой предвыборной суеты, чтобы спокойно обдумать, кто из кандидатов наиболее достоин ректорской должности, и в нужный момент однозначно решить исход выборов?

— Тем более что тогда уж никто не усомнится в справедливости этого решения, — добавил Рой.

Гей допил последний стакан чаю и улыбнулся Рою. Он годился ему в деды, но душа у него была удивительно юная.

— А вы, стало быть, и правда хотите заманить меня в партию Джего? — спросил он.

На этот раз Рой не смутился.

— Именно, — ответил он. — И мы надеемся, что нам это удастся.

— Объясните мне, — сказал Гей, — почему вы предпочитаете его Кроуфорду? — Вопрос Гея прозвучал совершенно серьезно: он в самом деле хотел это знать.

— Потому что он нам больше нравится, — ответил Рой.

— Ответ вполне честный, — одобрительно сказал Гей. — Примите мои поздравления, Калверт. Вы гораздо ближе, чем я, знакомы с нашими кандидатами. Я, конечно, могу оценить их с высоты моего гигантского опыта, — он явно передразнивал нас, — но расстояние, знаете ли, слишком велико. И я всегда верил в мудрость нашей молодежи. Ваше мнение представляется мне очень весомым, действительно очень весомым.

— Значит, вы согласны проголосовать за Джего? — спросил Рой.

— Сегодня я не могу дать вам определенного обещания, — ответил Гей. — Однако я склонен оставить свой голос в резерве. — Он помолчал и добавил: — Выборы не должны быть предрешены заранее. Мудрые основатели нашего колледжа предписали нам проводить выборы в храме не для того, чтобы, собравшись там, мы выполняли пустой ритуал. С таким же успехом мы могли бы посылать наши пожелания просто по почте.

— Но вы подумаете о Джего? — настойчиво спросил я.

— Непременно, — ответил Гей. — Ваше мнение, молодые люди, представляется мне очень весомым, и я не забуду о нашем сегодняшнем разговоре.

Когда мы собрались уходить, Гей сказал:

— Примите мои поздравления, молодые люди. Вы превосходно обрисовали мне обстановку в колледже.

— Да, кое-что нам удалось узнать, — отозвался я.

— Я извещу Деспарда, что намерен оставить свой голос в резерве. Решающий голос. Хорошо, что вы это заметили, молодые люди. Благодарю вас, Калверт. Благодарю вас. Отныне я буду называть вас юными мудрецами.

Мы вышли в ненастную тьму декабрьского вечера. Рой негромко запел какую-то песенку, и я с удовольствием слушал его звонкий, но мелодичный и мягкий голос. У первого фонаря он посмотрел на меня — его глаза искрились невинным весельем.

— Неплохо сделано, — сказал он.

— Да и старик вел себя неплохо.

— Как ты думаешь — мы его убедили?

— По-моему, теперь он наш.

— Именно. Именно.

Глава тридцать седьмая

ШЕСТЬ ДНЕЙ НЕИЗВЕСТНОСТИ

Я попрощался с Роем у главного входа и пошел к Джего. Миссис Джего встретила меня подчеркнуто сухо и сразу же сказала, что вчера она очень неважно себя чувствовала. Может быть, я хочу «подкрепиться» — чтобы поскорее забыть о неприятном впечатлении от ее вчерашнего визита? Ей было так неловко, она так раздражающе многословно извинялась, что мне захотелось уйти — тем более что с каждым новым извинением она смотрела на меня все враждебней.