После ресторана мы с Русланом еще немного погуляли по территории, после чего направились к номеру. Уже в коридоре мы услышали приглушенные голоса, и, остановившись за углом, где нас не было видно, я начала вслушиваться.

В том, что разговаривали Кристина с Кириллом сомнений не было.

Я думала, что Руслан развернет меня и отведет куда-нибудь подальше, не давая нам стать случайными свидетелями разговора, однако, кажется, ему самому было интересно.

- Кирилл, спасибо за всё, но я так не могу. - практически шепотом сказала девушка.

- Кристин, подожди.

- А смысл? - ее голос дрогнул. - Пожалуйста, отпусти меня.

Несколько секунд тишины, а потом хлопнула дверь номера.

Мы по-прежнему стояли не шевелясь. Еще через некоторое время послышались удаляющиеся шаги, а после еще один звук закрывшейся двери.

Я в нерешительности посмотрела на Руслана. Казалось, он немного понимал о том, что сейчас произошло, но комментировать не стал. Вместо этого он обнял меня за плечи, и мы пошли к себе.

Оказавшись в номере, я вдруг почувствовала навалившеюся приятную усталость после такого незабываемого и насыщенного впечатлениями дня. Однако планы Руслана, кажется, еще не кончились. Он проводил меня в гостиную и вручил бокал шампанского, любезно доставленного к нам в номер.

- Я быстро. - шепнул он мне на ухо и, быстро поцеловав, скрылся в спальне.

Глупая улыбка не сходила с моего лица. Такого прекрасного дня у меня не было очень давно.

Ожидая возвращения Ярославского, я огляделась по сторонам, и мое внимание остановилось на невысоком комоде.

На нем оказался букет цветов, которого раньше там однозначно не было и большой конверт. Не сумев совладать с любопытством, я подошла ближе и внимательней разглядела новые предметы.

На миг у меня перехватило дыхание.

В букете оказалась небольшая записка. Непослушными пальцами я достала ее и еще раз скользнула глазами.

«С наилучшими пожеланиями.

Жанна и Федор»

Выронив листочек из рук, я подняла с комода конверт и извлекла из него несколько листов, в которых легко узнавались копии документов.

Это были именно те бумаги, которые я меньше всего хотела видеть. А самое паршивое было в том, что на них стояла моя подпись. Не понимая, как им все-таки это удалось, я посмотрела на дату.

Конец декабря прошлого года.

События быстро замелькали перед глазами. Вот я, сидящая в кабинете у дяди Леши. Вот Егор Алексеевич, который протягивает мне бумаги, которые я подписываю даже не глядя.

Я выругалась.

Я всё сделала сама... сама ввязалась в то, куда обещала не возвращаться никогда в жизни.

- Алис, я... - начал Руслан, но я подняла на него взгляд, и он моментально замолчал, понимая, что, что-то произошло. - В чем дело?

Он быстро сократил разделявшее нас расстояние, а я лишь молча протянула ему листки.

Мельком изучив их, он сразу всё понял.

- Но как? - немного рассеянно проговорил он.

- Я сама их подписала.

Глава 4

О том, что родители моей мамы не совсем простые люди, я рассказала Руслану практически сразу после новогодних праздников и поездки на рождество к его племяннице.

Изначально я думала, что этот факт моей биографии можно оставить и без внимания, да вот только Ярославский всё равно бы узнал правду. Вопросы начались еще с тех пор, как он узнал, как быстро мне удалось вернуть квартиру. Да, я могла бы прикинуться дурочкой и сказать, что всё это заслуга дяди Леши, но вот только не было никакой гарантии, что Настин отец, который отлично знает моих родственников, не расскажет обо всем Руслану.

Насколько неуютно, глупо и подло я бы чувствовала себя в подобной ситуации, даже не хотелось думать. И поэтому я решила рассказать правду.

А правда заключалась в том, что Федор Германович Романенко, внучкой которого я и являлась, был человеком более чем обеспеченным. Я никогда не лезла в его дела, не принимала от него денег, да и вообще сводила наше общение к необходимому по нормам приличия минимуму.

Нет, я бы относилась к нему и его супруге Жанне хорошо, если бы не одно «но».

Смерть мамы перевернула их жизнь не слабее папиной. Она была их единственной дочерью, которую они безгранично любили, с гибелью которой так и не смогли смириться.

Когда я была маленькой, меня часто привозили к ним, я оставалась там на каникулы и выходные. Оби ветви нашей семьи первые годы после той злополучной аварии были весьма дружны. Мы вместе проводили праздники, один раз даже выбирались на море всей большой компанией.

Но время шло, и папа начал замечать какие-то странности в поведении родителей своей покойной жены. Он окончательно убедился в своих догадках, когда однажды, приехав забрать меня от них, Жанна назвала меня именем мамы.

Мне часто говорили, что я очень похожа на свою мать. Да я и сама это видела, разглядывая старые фотографии. Именно это и стало причиной такого странного отношения.

Федор и Жанна, которые так и не смогли окончательно поверить в смерть своей единственной дочери, стали видеть ее во мне.

До какого-то момента никто не придавал этому значения, а потом выяснилось, что в их головах эта проблема была уже гораздо серьезней.

Они видели нас не просто похожими. Они хотели, чтобы я стала их дочерью, чтобы я жила ее жизнью!

Я узнала об этой истории к восемнадцатому дню рождения. К тому времени наше общение стараниями папы, бабушки и дедушки практически прекратилось. Но обманывать меня, утаивая истинные причины, отцу становилось всё тяжелей, поэтому он, наконец, поведал мне правду.

Сказать, что тогда я была удивлена, наверное, ровным счетом ничего не сказать. Хоть прошло уже три года, но те странные чувства, которые мне тогда пришлось испытать, до сих пор вызывают мелкую дрожь.

Для них я никогда не была самой собой... Я была их дочерью, которая чудесным образом не умерла.

Меня, как их внучки, просто не существовало.

Чем больше времени проходило, тем сильнее Жанна и Федор укреплялись в правильности своих мыслей. Эта навязчивая идея, которая подразумевала то, что я должна была жить маминой жизнью, с каждым годом лишь набирала обороты.

Я еще раз взглянула на бумаги, которые сжимала в мокрых ладонях, а потом вновь протянула их Руслану, который так и не проронил не слова, ожидая, пока я переварю информацию. Он понимал меня, практически лучше всех и отлично знал, что я сейчас чувствую.

За несколько секунд три с небольшим месяца назад я переписала всю свою жизнь.

- Рус, скажи что-нибудь.

Тишина начинала душить.

Ярославский еще раз пробежался глазами по бумагам.

- Я могу показать это своим юристам... - его голос звучал совсем не обнадеживающе.

- Но они все равно ничего не изменят. - закончила за него я.

Ярославский ничего не ответил. Как-то всё исправить он не мог, а жалость была абсолютно ни к чему.

Да и какая может быть жалость к девушке, которая внезапно стала очень богата?

У моей мамы было хобби. Она очень любила шить. В какой-то момент Федор решил поддержать инициативу. Это случилось уже после моего рождения. Он предложил ей открыть свой бизнес.

Мама никогда не хотела связываться с баснословными деньгами, которые крутились в семье, однако настойчивость ее отца, а так же желание творить пересилили, и она согласилась на маленькое ателье.

Но даже этого стало достаточно, чтобы привлечь к себе лишнее внимание и поставить свою жизнь под угрозу. Сомневаюсь, что причиной покушения на нее было именно это, однако маму чуть не убили на выходе с работы.

Это стало переломным моментом.

С тех пор она вновь отказалась от любых попыток Федора втянуть ее в привычную для них с Жанной жизнь. В ателье она больше не возвращалась и делами своей маленькой фирмы не интересовалась.

Но мы же помним про навязчивую идею...

Мысль о том, что шитье и стремление к производству одежды было маминой мечтой, ни на секунду не покидала головы ее родителей.