-Я, если честно, уже ничему не удивлюсь. Если она не погнушалась использовать наши слабости против нас, чтобы добиться своего, то вполне могла и с ним поступить также. Мне, она, выходит, подсунула кого-то из своих ведьм в твоем обличии. А они постарались на славу, делая все возможное, чтобы я обиделась на тебя, поверила, что ты переметнулась на сторону матери и перестала с тобой общаться. Умно, ничего не скажешь... Я ведь так рассчитывала на твою поддержку и помощь. Ты была единственным человеком, с которым я могла просто поговорить... Мать не остановило даже то, что я похоронила мужа и дочь.
-Последний гвоздь в крышку гроба - это вполне в ее духе. Она сделала все, чтобы ты смирилась с неизбежностью и вернулась домой. - Фиона задумчиво покусала нижнюю губу, сняла с головы полотенце, встряхнула короткими, немного не достающими до плеч волнистыми волосами, и принялась вытирать мокрые пряди.
-Вот, ты опять это делаешь, - обвиняющим жестом ткнув пальцем в невозмутимую сестру, вопросительно изогнувшую правую бровь, она потребовала. - Признавайся!
-Может, и не выживет...
-Кто? - Не поняла Стелла, удивленно хмурясь.
-Прислужница Людмилы, - досадливо передернула плечами Фиа, - о которой ты спрашивала. Это ей выпала честь говорить с тобой от моего лица. Ну, как ты можешь догадаться, я сильно разозлилась!
-То есть тебя сейчас ищут?
-С чего вдруг? - Она скривила губы в жестокой усмешке, - никто, кроме Людмилы не знает, что я - эмпат. Сомнительно, что правда всплывет наружу. Во-первых, ей сейчас не до этого, а во-вторых, по головке ее никто не погладит, если выяснится, что она столько лет умалчивала правду обо мне.
-Ты совсем не изменилась...
Фиона подняла на нее свои красивые, необычные глаза, с лукаво сверкающими искорками. Раньше поэтически настроенные юноши, живущие рядом с ними, сравнивали ее глаза с лучшими и редчайшими изумрудами, наблюдая за ней с безопасного расстояния, удерживая свои возвышенные чувства на коротком поводке. Потому что обладательница прекрасных очей еще и отличалась отвратительным взрывным характером, чрезвычайно развитой мстительностью и великолепной памятью. Об этом узнали, когда самый храбрый соседский мальчишка, лелея надежду на взаимность, поздно ночью пробрался к ним во двор, усыпал все вокруг дома лепестками роз, исполнил на редкость приятным голосом старинную любовную балладу, аккомпанируя себе на лютне, и взорвал в воздухе салют, рассыпавшийся сотнями сверкающих искорок в виде сердца. Фиа, заспанная и растрепанная, тогда еще обладательница длинных роскошных локонов медно-каштанового цвета, с громким стуком распахнула окно, высунулась из него по пояс, хмуро оглядела стоящего на коленях потенциального претендента на руку и сердце, и с любопытством спросила. - Сколько времени убил на учинение этого безобразия?
И обвиняющим жестом указала на лепестки, устилающие двор. Паренек замялся, смутился и забормотал что-то о возвышенности чувств, не знающих, что такое время и усталость.
-Ааа, - глубокомысленно изрекла девушка, - это хорошо. Значит так, собрал эти дурацкие искорки, смел лепестки, взял лютню под мышку и утопал отсюда, пока я тебя в чучело огородное не превратила! Менестрель юный, волкодлаки тебя раздери!
Годы оказались не властны над древним заклятьем, наложенным кем-то на их предков. По крайней мере, эту легенду постоянно рассказывала мать, когда кто-то искренне восхищался ее потрясающей внешностью, не тронутой следами прожитых лет. Или это наследственность? Что-то слишком причудливо она передается, засомневалась она, с интересом рассматривая сидящую напротив сестру, только тем, кто унаследовал дар.
-Не напоминай, - скривилась Фиона, раздраженным и злым жестом отмахиваясь от ее комплимента, - знаешь, как сильно это мешает при службе на границе? - Она состроила ошеломленную и перепуганную рожицу и срывающимся от наигранного волнения шепотом зачастила: "Вы с ума сошли, позволять женщине патрулировать границу? Да еще и такой молоденькой? Ей еще жить и жить!". И уже нормальным голосом закончила. - Дико раздражает. Не рассказывать же каждому жалельщику ту на удивление правдивую байку, которую придумала Людмила.
-С чего ты взяла, что она ее сама придумала? - Усомнилась в предположении сестры Стелла. - Судя по портрету нашей бабушки, висящему позади материнского стола, она тоже невероятно молодо выглядела для своих лет!
-Если бы ты от рождения не была такой сдержанной, то знала бы, что на том портрете изображена тридцатилетняя, а не пятидесятипятилетняя женщина, как нам твердили с детства!
-А ты откуда знаешь? - Подозрительно прищурилась она.
-Да сняла как-то портрет, вытащила из рамы и посмотрела на оборот. Художники ведь зачастую оставляют на холсте не только свои инициалы, но еще и пишут год.
-И?
-По моим подсчетам, ей было тридцать в тот момент, когда она решила позировать художнику, - Фиона хмыкнула, - так что никакой выдающейся наследственностью она не обладала и нам передать не могла. Хотя и была ведьмой...
-Ты думаешь, мать ставила эксперименты над собой?
-Возможно, не с самого начала, ее преданная помощница тоже выглядит неплохо для своих лет. А потом, когда убедилась, что все работает, как надо, провела эксперимент над своей внешностью.
-Это просто догадки...
-Я видела записи в ее кабинете, - она пожала плечами, - просто не захотела углубляться в эту историю. Мне было не до того... Как оказалось, зря, ведь действенные результаты этих экспериментов, как говорится, на лицо... Вернее, на лице... У меня...
-Радуйся, - попыталась ободрить ее Стелла, - будешь вечно молодой!
-И невероятно живучей! - Со странными интонациями в голосе саркастично протянула Фиа, поворачивая руки ладонями вперед, показывая идеально ровную смуглую кожу, без единого намека на многочисленные кровоточащие ссадины и царапины.
-Вот это регенерация! - Восхитилась она. - Даже на Иларе дольше заживает! - И округлила глаза, уставившись на не разделяющую ее восторга сестру. - Погоди, ты хочешь сказать...
-Она пыталась создать не эликсир вечной молодости, Стелла, а бессмертия... Сомневаюсь, что она смогла далеко продвинуться в своих опытах, но кое-каких успехов ей определенно удалось добиться! И передать их по наследству. Мне! - Она с досадой сжала губы и с силой стиснула пальцы. Но всего через пару секунд взяла себя в руки и качнула головой, словно хотела прогнать дурные мысли.
-Не вижу в этом ничего плохого, - озорно улыбнувшись, с невинным видом произнесла Стелла, с удовольствием наблюдая за тем, как начинают сверкать искорки в глазах сестры. Отец обычно говорил в таких случаях, что разозленная Фиона готовится метать молнии в обидчика.
Она нисколько не преувеличивала: придраться было не к чему, перед ней сидела совсем молодая женщина. Определить ее возраст действительно было непросто - на миловидном овальном лице с небезукоризненно идеальными, но правильными чертами, не осталось никаких следов прожитых лет и перенесенных невзгод. Изумрудные глаза смотрели все так же лукаво и насмешливо, а полные, четко очерченные соблазнительные губы привычно складывались в ироничную полуулыбку. Она, как и Стелла, унаследовала женственную фигуру матери с красивыми формами, привлекающую внимание противоположного пола, ее невысокий рост, изящность и грациозность. Хотя, кое-что изменилось. На высоком лбу, прикрытом косой челкой, как и у нее самой, затаилась глубокая морщинка, видимо, Фиона так и не избавилась от дурной привычки постоянно хмуриться: по поводу и без. А на правом виске виднелся тонкий зигзагообразный шрамик, едва различимый на смуглой коже.
-Откуда он у тебя? - Стелла коснулась пальцем своего виска, подразумевая шрам.
-А, - Фиона повесила полотенце на спинку стула, небрежно тряхнула головой, и скривилась. Волосы мгновенно высохли и тут же завились. Печально вздохнув, она подцепила густую яркую прядь, с тоской на нее посмотрела и спокойно пояснила, - прилетело.
-Заклятье? - Дотошно уточнила она, не собираясь отставать.