Сложив свою одежду в одну из хижин, парень облачился в точности, как Нглаи. Кожа Марка была бледного цвета по сравнению с кожей пигмеев, и когда он вышел в центр площадки в своей новой одежде, многие засмеялись, но смех этот был дружеским, и юношу приветствовали последовавшими за этим выкриками и свистом всеобщего одобрения.

«В Северной Африке я был в национальном костюме, и здесь я тоже в него облачусь, — подумал Марк. — Если уж погружаться в местную среду, то без остатка».

По вечерам после тяжелого рабочего дня все жители деревни собирались на главной площадке в центре и разжигали большой костер. Затем начинались пляски и танцы с обязательным восхвалением духов леса.

Марк обычно сидел рядом с Нглаи и, как завороженный, смотрел на пляшущие тени вокруг костра. На фоне ночного леса вместе с многоголосьем пигмеев они создавали странную экстатическую атмосферу, которая вводила юношу в легкий баюкающий транс. Когда Марк в достаточной мере поправился от ранения, его начали вытаскивать в круг танца, где он поначалу стеснялся, но затем, входя во вкус, начинал подражать движениям людей рядом с ним, раскачивая свою пляску до почти иступленного состояния. Он чувствовал на себе некую магическую атмосферу, которая будто передавалась от танцующего к танцующему по цепочке какой-то сверхъестественной связью. Огни вокруг него в этот момент плясали, взмывая вверх и опускаясь почти до его ног, и звезды над головой, располагавшиеся среди темных крон деревьев, словно вспыхивали с двойной силой, танцуя вместе со всем племенем.

Небольшая рана на левом боку уже затягивалась, превращаясь в шрам, и лишь изредка ноющей болью напоминала о событиях, в ходе которых она была получена.

Постепенно парень погрузился в жизнь племени, поначалу участвуя в самых простых ежедневных делах, таких как раскопка ямса неподалеку от поселения и его последующая чистка для того, чтобы затем запечь его клубни в костре, или чистка пойманной рыбы. Как и у наемников, Марк старался быть полезным повсюду, платя тем самым за гостеприимство пигмеев.

Как-то юношу взяли с собой на рыбалку. Вообще, у бака считалось, что рыбная ловля — женское занятие, но порой все же им приходили на помощь мужчины, когда дело требовало совсем уж серьезных усилий. Речушки неподалеку от деревни были достаточно мелководны. Сначала строилась небольшая плотина в определенном месте, чтобы получилась запруда, в которой и ловили попавшую в западню рыбу. Для этого Марк вместе со всеми таскал ветки и глину, и за два часа интенсивной работы умаялся так, что еле двигал руками, а спина молила о пощаде.

«Ничего себе рыбалка», — думал он, вытирая от пота лоб тыльной стороной ладони.

В дальнейшем он все же привык к этой работе. Рыбу ловили руками, так как запруда получалась неглубокой, примерно чуть выше колена. Затем вся вода из этого места вычерпывалась в другое русло почти полностью, оставляя мелкую рыбешку и крабиков практически беззащитными. Такая рыбалка могла длиться порядка четырех-пяти часов, а улов при этом был достаточно скромным.

Но иногда запруду делали большой, и чтобы поймать рыбу, применяли хитрый способ. Мужчины рубили определенный вид местных деревьев, который имел в стволе необычный сок. Древесину рубили на небольшие поленья и затем били по ним тяжелыми колотушками, размалывая их до массы волокон. Потом всю эту волокнистую древесную кашу рассыпали по запруде, погружая в воду с рыбой, и немного взбалтывали, чтобы специальный сок распространился по воде. Действовал этот сок как несильное снотворное, ненадолго усыпляя рыб.

Марк усердно работал со всеми мужчинами, дробя колотушкой волокно древесины, и затем раскидывал его по воде. Через некоторое время рыба начала всплывать кверху брюхом, и юноша со всем племенем кинулся быстро собирать тушки с поверхности мутной желтоватой воды, пока те не проснулись. Для людей сок этого дерева неопасен, и рыбу можно было есть спокойно, в чем Марк убедился уже вечером за всеобщим ужином. Как только рыбалка заканчивалась, все, кто принимал в ней участие, начинали шлепать по воде руками и взбалтывать ее, поддерживая разный ритм и создавая нечто вроде музыки. Музыка Воды, так они ее называли. Такую своеобразную мелодию играли, чтобы в следующий раз духи помогли племени с богатым уловом рыбы.

Через какое-то время юношу стали брать с собой на охоту. Нглаи лично подошел к нему и вручил копье, жестами показывая, как нужно с ним обращаться. Например, нельзя было втыкать его в землю, иначе это сулило неудачу в будущей охоте. Острие должно смотреть вверх, когда копье оставляется возле хижины. Внутрь заносить его было непринято.

Перед охотой проводились различные ритуалы с задабриванием духов леса. Также бытовало множество суеверий по поводу того, что можно, а чего ни в коем случае нельзя делать, чтобы охотнику благоволила удача. Перед походом шаман гадал на шкурке генетты, местного хищного зверька размером с куницу и расцветкой леопарда, растягивая ее в руках и внимательно вглядываясь в ее пятна. Затем он пояснял увиденные им знаки и делал вывод об успешности предстоящей охоты.

Марк уже понимал некоторые слова, которым научил его Нглаи, но о многом догадывался из контекста конкретной ситуации и жестов, которые ему показывали.

На охоту брались копья, ножи, луки, мачете и сети, которые плелись из определенных ползучих растений, названий которых юноша даже не смог запомнить. Охотники натягивали сети между деревьями, и один из них, зажав пальцами нос, начинал виртуозно испускать ртом звуки зовущего на помощь детеныша антилопы, привлекая ее внимание. Затем, когда появлялось животное, его загоняли в сеть или подстреливали из лука. Наконечники часто смазывались специальным ядом, рецепт которого держался в строгом секрете. Также часто использовались ловушки оригинальной конструкции для охоты на более мелких зверьков. Марк с любопытством рассматривал эти силки, восхищаясь простотой их устройства и в то же самое время их эффективностью в поимке добычи.

Охота велась на разных животных: мартышек, различных птиц, копытных, змей — пигмеи ели практически все, что двигается вплоть до множества видов насекомых, земноводных и моллюсков. Часто на ужин были лягушки или улитки. Марка это нисколько не смущало, и он быстро оценил, что вкусовые качества мяса таких животных, если правильно их приготовить, вполне высокого качества. Не зря ведь они присутствуют в известных изысканных кухнях, таких как, например, французская.

Все же самой почетной, но и самой трудной считалась охота на слона. Обычно к ней не допускались белые люди, и вообще никто посторонний, кроме самих пигмеев, но Марк, проживая с племенем, уже достаточно показал себя, и после длительного совещания его все-таки решили взять с собой. В этом споре непоследнюю роль сыграло слово Нглаи, человека, которого в деревне уважали, любили и к мнению которого прислушивались.

Готовились к охоте заранее со всей серьезностью дела. В этот день все племя собралось в центре деревни на своем привычном месте, готовя копья, луки и сети и тщательно все это проверяя.

Нглаи подошел к Марку, держа на ладони небольшую ступку, в которой находилось какое-то ярко-желтое пастообразное вещество, и стал большим пальцем руки наносить ему на лицо специальный охотничий боевой узор. Сам мужчина уже был в таком же раскрасе. Когда все было готово, Нглаи похлопал по плечу юношу и произнес на своем наречии:

— Хорошо.

Подготовив все необходимые инструменты и оружие, охотники выдвинулись в лес. Все женщины оставались дома в ожидании мужчин с добычей. Для начала вперед были высланы разведчики, которые должны были напасть на след животного, отыскав слоновью тропу. Это заняло около двух часов времени. Когда охотники услышали специальный звуковой сигнал, оповещавший о том, что тропа найдена, все достаточно бесшумно двинулись в направлении источника звука. Марк шел, стараясь не отставать от Нглаи и внимательно следя за всем, что тот делал. Его босые ноги ступали по мягкой влажной и теплой лесной почве, оставляя за собой глубокие четкие следы. Юноша уже привык ходить без обуви, хотя поначалу ему все время казалось, что в любой момент его укусит невесть откуда взявшаяся змея или какое-либо ядовитое насекомое. Сейчас же Марк об этом не думал и ходил по джунглям так, как будто всю жизнь проживал среди племени пигмеев и сам был таковым.