Когда мы спускались по склону на северо-восток, солнце уже опускалось, а небо над заливом Морекамб на западе было красным, обещая завтра еще один прекрасный день. В охоте на кроликов, Дженни была почти так же хороша, как Алиса, поэтому к тому времени, когда мы с Биллом Аркрайтом разбили лагерь и развели огонь, она уже поймала и сняла кожу с трех красавцев.

Аркрайт настоял на готовке, пока Дженни и я смотрели, и захлёбывались слюной, когда сок из мяса капал и шипел в огне.

— Хорошо, мастер Уорд, как ты думаешь, какова будет следующая угроза? — спросил он, когда мы начали есть.

Я уже рассказывал ему, как мы справились с Голгофом и ценой, которую заплатили — жизнью Грималкин, ведьмы-убийцы и Мэг, ведьмы-ламии, которая когда-то жила с Джоном Грегори в зимнем домике на Англазаркской Пустоши.

— Ну, это точно не конец Голгофа. Но зима, кажется, подходит к концу, поэтому я полагаю, что он вернулся во тьму зализывать раны, — закончил я. — Следующая угроза, вероятно, будет исходить от Талкуса, или, может быть, Балкая, первого в рейтинге Верховных магов кобалос.

— Расскажи мне больше об этом новом боге, — сказал Аркрайт.

— Ну, он должен принять форму скельта.

— Это редкие существа. Ты помнишь того, с которым у тебя была небольшая проблема? — спросил он меня.

Я хорошо это помнил! Скельт был заключён в водяной яме под мельницей, но сбежал. Он бросился на меня, швырнул на землю и проткнул горло острой костяной трубкой. Он пил мою кровь, когда Аркрайт напал на него с камнем.

Я улыбнулся. — Ты спас мою жизнь. Ты разбил его голову как яйцо. Но они уже не так редки. После битвы на Уордстауне их появилось сотни и они разорвали тело Дьявола на куски.

— Мы также видели несколько на крайнем севере на территории кобалос — они могут выжить даже в кипящей воде — сказала Дженни, впервые присоединившись к разговору. — Мы разговаривали с мертвым магом кобалос. Он назвал себя Архитектором — именно благодаря его магии родился Талкус. Его намерения были хорошими: он надеялся, что Талкус заставит снова родиться женщин кобалос. Но Архитектор был убит, а другие захватили и изменили природу бога до его рождения, сделав его воинственным.

Аркрайт посмотрел на Дженни, его мысли легко читались на лице: он не был счастлив, что девушка встряла в разговор между двумя ведьмаками. Но Дженни была права, поделившись этой информацией с ним. Важно, чтобы он знал всё о кобалос. Они представляют угрозу для всего мира. Они убили всех своих самок, и теперь единственный путь их размножения, это использовать захваченных женщин-рабынь, которых они называют пурраи.

— Я думаю, что вполне вероятно, что следующий удар в графстве придёт от их нового бога, но он может быть не один, — сказал я. — Маги кобалос могут перемещаться. Нам нужен магический союз с кланами ведьм, если хотим иметь хоть какой-то шанс против того, что грядет. Вот почему Алиса отправилась в Пендл. Она служит Пану: вместе они — сила, с которой надо считаться, но он всё ещё слаб после битвы с Голгофом.

— Жаль, что нам нужны ведьмы, в качестве союзников, — сказала Дженни. — Просто это кажется неправильным.

Аркрайт пожал плечами. — Я подумал тоже самое, дитя. Но мы должны как-то выжить. Даже Джон Грегори, должно быть, пришёл к такому же выводу. Ведь он однозначно принял союз с Грималкин.

Я кивнул. — Да, в конце он пошёл на компромисс. Это было необходимо, чтобы выжить.

На следующий день мы вышли вскоре после рассвета, направляясь на север в сторону Кендал. Как обычно, мы обогнули Кастер с востока. Квизитор, священник, специализирующийся на охоте за ведьмами, теперь находился в Пристауне, но иногда посещал Кастер. У него не было любви к ведьмакам, в его глазах мы были не лучше тех, кто жил во тьме. В его глазах, борьба с тьмой была привилегией церкви, а мы всего лишь были опасными нарушителями. Если бы мы были пойманы, то наверняка оказались бы в подземельях замка, как и ведьмы, поэтому лучше всего было обойти Кастер по широкой дуге.

Здесь, как я помню, они вешали, а не сжигали ведьм. После этого семьи забирали тела и хоронили их в неглубоких могилах в Ведьмовской Лощине, к востоку от Пендла. С первым светом полной луны эти ведьмы осознавали себя и начинали двигаться. Слабые были способны поймать мышей и двигались ползком, но сильные могли бегать быстрее человека, и жаждали крови. Это делало их опаснее живых. Мой учитель однажды сказал, что повешанные в Кастере ведьмы, вероятно, составляют три четверти мёртвых жителей этой опасной лощины.

Оказавшись за Кастером, мы достигли канала, пересекли первый попавшийся мост и направились на север вдоль западного берега. Мы не торопясь двигались по угольному бичевнику. Было холодно, но всё же солнце светило и это поднимало настроение. Я чувствовал себя оптимистично и жизнерадостно. Я был уверен, что каким-то образом мы найдем способ победить кобалос.

Впереди нас по каналу двигались длинные узкие баржи, запряженные лошадьми. Одни были угольными баржами, покрытые сажей и грязью, другие — ярко окрашены; обычная рутина, которая опровергала угрозу, собирающуюся на дальнем берегу Северного моря, и опасность, которая может появиться из воздуха. Нападения магов кобалос и вспомогательных войск до сих пор происходили ближе к Чипендену. Насколько я знаю, в этой области не было активности врага, что могло бы объяснить отсутствие беспокойства. Несомненно, Джадд Бринсколл сможет сообщить нам о любых локальных вторжениях.

Мы ненадолго остановились, пообедав холодным кроликом и рассыпчатым сыра графства. К тому времени, когда мы подошли к месту, где должны были покинуть бичевник, уже было темно. Его было достаточно легко обнаружить, несмотря на слабый свет, так как оно было отмечен огромным столбом на берегу канала, что выглядело как виселица, но вместо казненного преступника на ней висел огромный бронзовый колокол. Барочники звонили в этот колокол, когда делали поставки на мельницу.

Мы пошли по тропе вниз по склону во мрак. Билл Аркрайт лидировал, Дженни прикрывала тыл. Справа от себя я слышал журчание ручья, которое становилось все громче, когда мы приближались к водяной мельнице между повисшими ивами.

Мы достигли периметра сада, высокого ржавого железного забора, который охватывал переплетение молодых деревьев и кустарников. Аркрайт повел направо, следуя кривой ограде по сырой земле, пока мы не достигли узкой щели, которая была единственным входом. Через её мы вышли на мелководный ров. Я был удивлен, когда он пошел прямо, не окунув указательный палец в воду и не прикоснувшись к губам.

В ров регулярно насыпали соль, чтобы водные ведьмы не могли вторгнуться. Когда я останавливался на мельнице, Аркрайт проверял соленость каждый раз, когда возвращался в дом. Может быть, он думал, что это ответственность Джадда, пока он не взял её снова на себя.

Снова взяв курс на ручей, он направился в сторону огромной, полуразрушенной мельницы. Она всё ещё выглядела готовой развалиться при очередном шторме. Сгнившие части, отчаянно нуждались в ремонте. Мне было интересно, как собаки будут приветствовать своего старого хозяина, но я не слышал лая, поэтому казалось, что Джадд был в стороне от работы ведьмака. Мельница была тёмной, и стук в дверь не вызывал ответа.

— Похоже, нам придётся снова провести ночь на свежем воздухе, когда я с нетерпением ждала теплой кровати, — сказала Дженни.

Я улыбнулся. Я знал, что этого не потребуется: в моей сумке был специальный ключ, сделанный братом Джона Грегори, слесарем Эндрю. Он откроет большинство замков, и этот не будет проблемой.

Но затем Аркрайт потянулся к карману и нахмурился, когда рука появилась пустая. — Я мог бы поклясться, что у меня всё ещё есть ключ. В смысле, ты же не теряешь ключ от собственного дома, не так ли, мастер Уорд?

Я открыл свою сумку, пожимая плечами. — С тех пор, как ты ушёл, многое произошло. Неудивительно, что у тебя его больше нет. Не беспокойся — вот ключ, который подойдет к двери.

Он улыбнулся и взял его, но вместо того, чтобы вставить в замок, без объяснения причин, направился к огромному водяному колесу. Само колесо было неподвижным, хотя ручей бежал к нему с большой силой.