Я делаю глубокий вдох, и меня потрясает аромат её возбуждения. Обоняние у медведя лучше, чем у собаки, волка, и определенно лучше, чем у человека. Никогда прежде я не чувствовал этот аромат на ней. Наверное, я никогда не был к ней настолько близко. Наверное, я был слишком зациклен на попытке спастись, прежде чем она осознает, что всякий раз, когда она находится в радиусе пяти миль от меня, мой член хочет основательно зарыться в её тело.

Вопреки здравому смыслу я делаю этот шаг. А потом ещё один, пока мы не настолько близко, что, когда она задыхается, её затвердевшие соски, сквозь тонкую ткань её платья, трутся о мою грудь.

Где-то на задворках моего сознания срабатывает предупреждающий сигнал, но пролетающая мимо моих ушей стремительным потоком кровь делает невозможным услышать что-либо, кроме нашего хриплого втягивания воздуха.

— Аделаида, вам стоит держаться от меня подальше, — шепчу я хрипло. Жар мчится по моему позвоночнику, нагревая меня до отчаянной точки кипения, из которой имеется лишь один выход. Приложиться своими губами к её губам.

— А вы заставьте меня.

Я ничего не могу с собой поделать. Я прижимаюсь губами к её губам. В смысле, я намерен наказать её за то, что она такая чертовски сексуальная, за отказ держаться от меня подальше, за то, что она осмелилась проводить время вместе с этим засранцем Самсоном. Но в тот момент, когда я чувствую, что её мягкие губы приоткрываются под моими губами, я пропал. Она заполучила меня и владеет мной с того самого момента, как она коснулась тротуара этого городка своими красивыми пальчиками ног.

«Я так долго с этим боролся и ради чего?» Сейчас я даже не могу вспомнить, почему держался от неё подальше. Я ласкаю языком внутри её ротика. Она издаёт стон, и от этого я чувствую себя ростом в тысячи футов. Заряженный мощью этого единственного поцелуя, я мог бы выйти наружу и уложить целый лес деревьев.

Я протягиваю руки ей за спину и приподнимаю Аделаиду против своего твёрдого, как алмаз, члена. Потребность быть внутри неё становится беспрестанным барабанным боем в моей голове. Я должен заявить на неё свои права. Немедленно.

Она обхватывает меня ногами, и я направляю свой член к щели у неё между ног. Девушка вздрагивает и начинает объезжать меня. Сквозь ткань моих джинсов, сквозь тонкую ткань её платья, сквозь какие бы там ни были крохи кружев и тканей, покрывающих её киску, могу поклясться, что ощущаю её жар и влажность. Первое, что приходит в голову, — я совсем близко, чтобы окончательно слететь с катушек. Эта киска, окружающая мой член? Мне это нужно. «Срань небесная, нужно ли мне это?»

Я отрываю от неё губы и провожу ими вдоль её челюсти. На вкус она прямо как клубника и счастье. Когда я добираюсь до её ушка, Аделаида наклоняет голову, выставив мне длинную, гладкую колонну шеи.

Я не в силах устоять перед этим приглашением. Её кожа нежнее пуха птенцов. «Чем она пользуется? Слезами единорога? Матерь божья!»

— Ты такая чертовски нежная, — бормочу я ей в горло. — Такая мягкая и такая чертовски вкусная.

— А ты настолько твёрдый, — хныкает она.

Слишком твёрдый. Мой член мог бы разорвать её. Моя физическая сила слишком велика для неё. «Мне не следует быть здесь», — напоминаю я себе.

— Аделаида, прошу тебя, — призываю я, оторвавшись от её сладких губ. — Заставь меня уйти.

Она упрямо мотает головой и сжимает свои ноги вокруг меня ещё крепче, потираясь об меня бёдрами.

— Ни за что. Я слишком долго этого ждала.

«Она ждала?»

«Чёрт».

Любые угрызения совести, которые у меня, может, и были, теперь прошли. Мне нужно, чтобы эта юбка исчезла. Мне нужна эта девушка на каком-нибудь столе. Мне необходимо быть между её ног.

Я с размахом разворачиваю её по кругу, выискивая какую-нибудь поверхность, на которую поместить Аделаиду. Единственное, что я вижу, — это её стол. На нём бутылочки, бумаги и прочий хлам.

Я, запинаясь, направляюсь к нему, спотыкаюсь об стул, чуть не уронив её. Она вскрикивает от удивления или страха и сжимает меня сильнее.

— Прости. Чёрт, — мне удаётся заполучить её на стол и усадить на его край, но в процессе этого опрокидываю несколько бутылочек. «Проклятье». — Чёрт, — повторяюсь я. Я пытаюсь привести в порядок этот бардак, но своими большими лапами случайно спихиваю бумаги на пол. Я опускаюсь на колени, чтобы собрать вещи, и мой чрезвычайно каменно-твёрдый член вопит в знак протеста, поскольку он сгибается внутри джинсов.

— Ничего страшного, Коул. Серьёзно. Чуть позже я всё соберу, — Аделаида спрыгивает со своего места и пытается мне помочь.

Каким-то образом моё плечо ударяется о стол, и я с ужасом наблюдаю, как её дорогой ноутбук покачивается, а потом соскальзывает с поверхности вниз. Он падает на пол, и мы оба вздрагиваем от звука разбивающегося стекла.

Похоть, затуманившая мой разум, как только я вошёл в этот офис, в конечном счете, сгорела напрочь. Я встаю на ноги и смотрю на место разрухи. Бумага и разбитые бутылочки лежат в сплошном, промокшем беспорядке у наших ног. Компьютер лежит на боку, но стеклянный экран однозначно разбит.

Стол наклонен, а один из стульев опрокинут. Аделаида поднимает и пропускает руку сквозь свои волосы. Я отворачиваюсь, прежде чем смогу увидеть в её глазах ужас и отвращение.

— Ничего здесь не трогай. Попрошу одного из мальчишек Зольберга прийти сюда и всё почистить, — говорю я ей, открывая дверь.

— Ты что, уходишь? — спрашивает она огорченно.

— Разве я уже не достаточно натворил? — я жестом указываю на разруху в комнате.

— Так мы же вместе всё это разгромили. Всё это можно привести в порядок, — она начинает идти в мою сторону. Я выставляю руку, чтобы остановить её. Это — всего лишь малая толика того реального хаоса, который я бы навлёк на неё. Лучше я разрушил в пух и прах её офис, чем навредил бы ей.

Понятия не имею, как обуздать зверя, когда я с ней. Из-за неё я совершенно теряю разум. На выходе, в углу, я замечаю пару походных ботинок. Чёрт. Я совсем забыл, зачем сюда приходил.

— Только не ходи с Пэтом Самсоном, — говорю я грубо.

— Почему?

— Он опасен.

— А ты — нет? — она издаёт гортанное рычание, полное разочарования.

— Именно так. Держись подальше от нас обоих.

Выражение краха на её лице — для меня, словно ножом по сердцу, и я ухожу, прежде чем истеку кровью у неё на глазах.

Глава 4

Аделаида

Когда Коул штормом вылетает из моего офиса, оставив после себя последствия причинённых разрушений, я прикасаюсь к своим губам. Как это ни странно, мне плевать на разбитые компьютер и пробники дорогих духов, которыми теперь пропах весь мой офис.

Мне не плевать на то, что он ушёл. Я предложила себя парню, а он сбегает от меня, как от прокажённой. Чёрт побери! Это больно задевает самолюбие девушки.

Однако… он целовал меня.

Пребывая в полном оцепенении, я не обращаю внимания на беспорядок на полу и возвращаюсь к креслу, позади моего стола. Сажусь и открываю ящик. Мне следует убрать пролитые бутылочки и бумаги. Вместо этого я достаю свой вибратор-пулю.

Господи, да ладно. Да любой девушке пришлось бы заиметь вибратор в своём столе, если она должна каждый божий день видеть Коула. Под столом я задираю свою юбку и запихиваю вибратор в трусики. Боже, я уже так промокла всего лишь от поцелуя.

Я совершенно сбита с толку, почему он сбежал. Но этот поцелуй — Господи, что за поцелуй — будет разжигать мои фантазии на протяжении многих месяцев. Даже годы. Я включаю вибратор, и меня пронзает напор удовольствия, как только тот начинает работать. Я начинаю массировать им клитор, тем временем закрываю глаза и представляю себе лицо Коула, не злая из-за разочарования, а оглушённая желанием. Его подёрнутый дымкой взгляд, когда мои ноги окружили его бёдра. Ощущение колючей щетины на его щеке, когда губы Коула скользили поверх моих.

Я практически тут же кончаю.