— О! Как вы на неё влияете. Сразу очнуться захотела, — и поставил мне укол. — Носилки. — Послышалась суета, мне зафиксировали конечности. И ловко переложили на неудобную поверхность.

— Константин, вы как жених едете с нами. Нужно оформиться!

— Хорошо. Вадим позаботься здесь обо всем

— Неееет! — возмутилась я, но меня никто будто не расслышал. Не хочу я никуда ехать с этим предателем.

— Не переживай. Я рядом! — Он точно слышал, но не послушался. Меня загрузили в машину, следом залезли врач и "жених".

Глава 11

Уже некоторое время наша скорая на помощь машина прорывалась сквозь светофоры и улицы ночного города. Разговаривать не хотелось, и я лежала и вслушивалась в окружающую действительность

— Что-то наша летчица притихла? — тихо прошептал доктор.

— Устала. — Костя все это время гладил мою неподвижную руку своими горячими ладонями.

— Доктор, а доктор, — это я решила подать голос, — мне домой надо, там Нюфик, — мысли у меня немного путались, но я точно знала, что мой малыш дома один.

— Ничего не будет с вашим Пуфиком. Вон, жених ваш присмотрит, — спокойно проговорил доктор.

— У меня нет жениха, — недовольно пробурчала.

— Дорогая, полежи спокойно. Сумочка твоя у меня я за Нюфом присмотрю и за квартирой.

— Док-тор, послушайте, он мне не жених. Он мне совершенно чужой.

— Наташа, видимо сильно головой ушиблась. Поспи. — Костя ещё более активно начал меня гладить по руке — больно.

— Предааатель, — и я уснула.

На удивление мне снились волшебные сны. Яркие. Я летала по поляне над клумбами пёстрых цветков, я была пчёлкой, удивительно бодрой и весёлой.

Очнулась я уже в Поликлинике, в отдельной палате, которая была заставлена цветами — белыми астрами. И все от Константина Демидовича. Откуда мне был известен отправитель? Да по разноцветным, многочисленным карточкам, которые пестрели среди белоснежной волны: "С любовью, твой жених. К.С."

Сдаётся мне, в моем стане завёлся предатель.

Осмотрев себя в небольшое круглое зеркало, которое было любезно кем — то предоставлено и лежало на тумбе. После нескольких волнительных минут разглядывания себя, я сделала вывод, что классики не врут: красота — страшная сила, синяки под глазами, разбитая и опухшая нижняя губа, синяк на скуле. Я нервно вздохнула — не зря я не любила корпоративные вечеринки не мое это. Не мое.

Осмотрела палату, все такое беленькое: белая тумба, белый стул, белый комод, и "синяя" девушка с белым гипсом на ноге на белой кровате в единственном экземпляре, то есть я. Было две двери, по-видимому, тут отдельный санузел: — Ё-ху!

А в целом картина очень милая, особенно астры.

Ну, это мне так казалась три дня назад. Сейчас я готова была уже завыть от тоски. Костя меня навещал каждый день подолгу сидел и разговаривал сам с собой, ну я иногда все — таки вставляла словечки типа: «Константин Демидович, я вообще-то увольняюсь. Вот выйду с больничного и сразу заявление вам на стол» или «Константин Демидович, как там мой пёсик? Вот поправлюсь, получу больничный и сразу с вами рассчитаюсь за то, что ухаживаете за моим несчастным сироткой».

А он терпел, выслушивал и уходил, а я начинала рыдать. Дура!

Вчера забегала Маргарита Васильевна после работы, принесла мне целый пакет фруктов и зачем-то каблук от моих туфель с вечеринки.

— Наташа, у тебя туфельки были такие красивые, быть может, какой-нибудь умелец сможет приклеить назад. Только не стоит больше прыгать по лестницам на такой высоте, — она с утвердительно-скептическим видом покрутила в воздухе остатком от обуви.

— Спасибо, Маргарита Васильевна, попробую найти такого умельца.

Еще немного послушала сплетни из первых уст, она ушла, оставив на прикроватной тумбе, одиноко лежащий каблучок, что с ним делать я не представляла.

Константин вчера не приходил — я даже начала волноваться, но сегодня пришел и вот сейчас, сидит на стуле и ест яблоко, которое мне помыл, а я не взяла.

— Константин Демидович, не ходите больше сюда. У меня на ложь аллергия. Вот чешусь даже вся, — и почесала руку.

Он устало вздохнул:

— Наташ, может, хватит?

Выглядел он, надо сказать, измученным. Мятая, небесного цвета рубашка, темно-синий костюм были изрядно поношенными и неаккуратными.

— Не хватит, — надулась я. — Не я на тебя спорила…на Вас. Это подло.

— Знаю.

И тяжёлая тишина. Если честно, я не так уж и злилась, просто очень сильно обиделась. И хотела сама не знаю… помучать, позлить, а лучше взять и надавать по его физиономии.

— Ну, хочешь, стукни меня, — нарушил он тишину.

— Хочу! — и стукнула его книгой, лежавшей тут же у меня на кровати.

— Полегчало? — с надеждой спросил он, потирая лоб, в который я угодила.

— Нет.

— Жаль.

— Наверное.

И тишина. Почти. Костя сидел смачно хрустел зелёным яблоком.

— Константин Демидович, я тоже теперь хочу яблоко.

Костя ухмыльнулся, но встал и пошёл мыть яблоко.

— Знаешь, по-моему, у меня теперь аллергия на собственное отчество. Давай по старому — «Костик», а? — жалобно сказал он, протягивая мне яблоко. Я протянула руку взять зеленый манящий фрукт, но он не отдал, крепко сжав в руке — играется, но увидев мой жалкий взгляд провожающий фрукт, все-таки сжалился.

— Ну, уж нет, Константин Демидович.

И вновь тишина, только теперь хрустят два яблока. Пришла мой лечащий врач — Анастасия Павловна — блондинка, сорока с хвостиком лет, слегка полноватая и доброжелательная женщина.

— Здравствуйте, молодые люди. Как настрой? Вижу. Что болит? — она зашла с карточкой в руках и, не теряя времени, ушла мыть руки.

— Чувствую себя хорошо. И готова отправляться домой. Хоть сейчас, — бодро отрапортовала я. Костя лишь с улыбкой наблюдал за происходящим.

— О! Какая быстрая. Ну, давай посмотрим.

Она аккуратно прощупала живот, в одном месте у меня была большая гематома.

— Так, тут все уже хорошо, как я и думала. Температура тоже нормальная, давление. Было сотрясение — последствий не осталось. Так, анализы, — она перелистала мою амбулаторную карту, — тоже в норме. Понаблюдаем ещё пару дней и отпустим, — она что-то написала в карте и закрыла.

— Не. не надо пару дней. Я завтра домой хочу. У меня там пёс без меня ничего не ест — скучает бедолага.

Ага, как же он не ест. Он жрет, если судить, по словам Кости. Я на Костю посмотрела с нажимом. Он поднял брови, затем улыбнулся, и прошептал, так что бы слышала только я:

— Если будешь называть меня Костей, — я поджала губы, но кивнула.

— Анастасия Павловна, — встал Костя, — пёс действительно скучает, да и я тоже. Я, как жених буду присматривать. Лично лекарства выдавать буду и уколы ставить, если нужно будет, — я закатила глаза, но на мое удивление Анастасия Павловна расплылась в очаровательной улыбке, смотря на "жениха".

— Ну, что ж, молодёжь, завтра можете собирать вещи. Отпущу, так и быть. Уговорили. Но под вашу ответственность, Константин Демидович.

— Конечно, — ответственно кивнул он головой.

— Невеста у вас хрупкая. Берегите друг друга. Приятно посмотреть на влюблённых людей. Сейчас такие нравы у молодёжи, что… Ай, не важно. Всего хорошего. Завтра ещё зайду. — Как это ее проняло, не ожидала. Я с уважением посмотрела на "жениха", как тот невозмутимо сел на свой стул и захрустел яблоком.

— Хот-дог хочу, — вздохнула я, с тоской глядя на яблоко в руках.

— И я хочу.

Я подняла взгляд на Костю, он, не отрывая взгляд, смотрел на мои губы, я нервно сглотнула и откусила яблоко, что бы скрыть волнение, облизав брызнувший сок. Костя вздохнул и отвернулся в сторону двери.

Дурдом какой-то!

Немного еще посидели — помолчали. Я зачем-то пыталась воссоздать наш единственный поцелуй перед падением. Константин все это время вертел в руках мой отломанный каблук, который обнаружил на тумбе.

И уже когда собрался уходить спросил: