– Граф, давайте обойдемся без долгих уговоров и непонятных отговорок, которые лишь затягивают время. Свобода так близка, стоит лишь протянуть руку, то есть поставить свою подпись на этом листе...

– У вас есть уже подписанный мною документ, им и пользуйтесь. Или его внешний вид вам внезапно разонравился?

– Господин граф, давайте не будем играть в слова, и изображать недоумение... – в голосе стряпчего была вселенская скорбь. – Мы оба прекрасно знаем, что прежний документ отдала вам Оливия де ля Сеннар, и вы его, скорей всего, уничтожили, так что...

– С чего это вы пришли к такому выводу?

– Давайте не будем играть в кошки-мышки, тем более что очевидное не требует доказательств. Мы взрослые люди, и всегда можем договориться промеж собой. К тому же господ ди Роминели очень интересует, о чем вас расспрашивала эта жестокая женщина, их бывшая родственница, а также им необходимо знать, что конкретно ее интересовало. Более того: семейство ди Роминели будет весьма признательно вам за то, если вы сообщите им, что в дальнейшем намеревается предпринять Оливия де ля Сеннар, а также где она сейчас прячется. Как вы понимаете, после того, как она хладнокровно расправилась со своим мужем, этим благороднейшим человеком, и сумела уйти от заслуженного наказания, семья ди Роминели отказывается давать этой недостойной особе свое имя...

Значит, господа ди Роминели продолжают утверждать, что я сознательно убила своего бывшего мужа. Конечно, было бы странно, если б они вдруг стали заявлять обратное. Что же касается слов стряпчего насчет того, что это почтенное семейство отказывает мне в своем имени, то я просто счастлива слышать подобное. Век бы не слышать о ди Роминели, а заодно и о самой паршивой семейке!

Через все ту же щель в шкафу я старалась рассмотреть стряпчего, но он сидел на старом стуле спиной ко мне. Я невольно прикинула, что мне будет несложно добраться до господина Солана – для этого достаточно лишь распахнуть дверь старого шкафа, которая и без того держится на одной петле. Еще хорошо то, что, судя по всему, стряпчий пришел сюда один – все верно, ему не нужны свидетели того, как он уламывает человека, прикованного к стене, уговаривая того поставить подпись под неким документом.

Меж тем граф лишь покачал головой.

– Как я вижу, круг интересов ваших хозяев весьма обширен. Господин стряпчий, я вам уже ясно дал понять, причем не единожды: никакой подписи вы от меня не дождетесь, а аппетиты к чужому добру надо смирять, потому как жадность до добра не доводит. Кроме того, ваши действия вызывают отвращение: похищение аристократа, лишение его свободы и принуждение к подписанию невыгодного для него документа... Вы же стряпчий, знаете законы, и понимаете, чем все это может грозить, в том числе и лично вам.

– А вам?.. – в голосе стряпчего было искреннее сожаление. – Вы общались с беглой убийцей, приговоренной к смерти, и не сообщили о ее появлении стражникам. Не стоит говорить о том, будто вы не знали, с кем имеете дело! За подобное можно и самому загреметь на каторгу!

– У вас что, есть доказательства нашей с ней встречи?.. – хотя голос графа де Линей был вежлив, в нем все же чувствовалась насмешка. – Знаете, а вы говорите забавные вещи!

– Есть свидетель, который под присягой подтвердит, что видел вас вместе с ней!

– А я скажу под той же присягой, что он лжет, или просто искренне заблуждается... – де Линей пожал плечами. – Мое слово против слова подкупленного вами человека... Это даже не обсуждается. А вот если я сообщу, что меня насильно лишили свободы, заковали в кандалы и заставляли подписать отказ от своего состояния в пользу иных лиц... Как вы думаете, что в этом случае грозит крючкотвору, который не только не сообщил страже об этом преступлении, но и сам принимал посильное участие в подобном беззаконии? По-моему, на каторге первым делом окажется некий нечистоплотный сутяга. Разве я не прав?

– Давайте лучше поговорим о вас... – Солан по-прежнему гнул свою линию, хотя сладости в его интонации чуть уменьшилось. – Надеюсь, вы разумный человек, и понимаете, что господин ди Роминели всего лишь хочет получить назад свое, то, что вы уже однажды подарили его семье...

– Я бы не назвал это подарком. А то, каким образом действуют ваши хозяева, чтоб получить желаемое, лично у меня вызывает вполне обоснованные гнев и возмущение.

– Не в этом суть. Вы понимаете, что если господа ли Роминели решились столь... необычным способом потребовать от вас исполнения своих обещаний, то... В общем, они пойдут на все и не отступятся до конца. Никто не видел, куда вы пропали, и неизвестно, где вы находитесь сейчас, а людям свойственно внезапно умирать, особенно если они совершенно напрасно упрямятся! Неужели для вас какие-то материальные блага важнее жизни, которая может оборваться в самый неподходящий момент?

– Угроз от вас я уже наслушался.

– Господин граф, это именно вы вынуждаете нас действовать столь бестактным и крайне неприятным образом. Если бы вы с самого начала согласились пойти нам навстречу...

– Ваше словоблудие меня не интересует.

– А ведь семья ди Роминели вела себя крайне честно и порядочно по отношению к вам... – продолжал увещевать стряпчий. – Ни один из них не рассказал никому из посторонних о том, что произошло тогда на охоте!

– У меня было время подумать об этом трагическом инциденте... – вздохнул граф. – И я пришел к выводу, что участвовал в заранее подготовленном спектакле с печальным концом. Несмотря на то, что это представление было разыграно не очень умело, оно, тем не менее, все же произвело на меня нужное впечатление. Я поддался давлению членов семьи ди Роминели, о чем позже многократно пожалел. Ну, а раз сейчас у вас нет той бумаги о передаче моего состояния вашим хозяевам, которую я тогда подписал, то новой подписи вы от меня не дождетесь.

– Что ж... – похоже, стряпчий решил зайти с другой стороны. – В данном случае мы будем вынуждены перейти к иным мерам, куда более неприятным. Например, ваш сын...

– Оставьте Тео в покое!.. – отчеканил граф. – В противном случае последствия для вас могут оказаться весьма непредсказуемыми.

– Святые Небеса, да до вашего сына никто и пальцем не коснулся!.. – замахал руками стряпчий. – Просто в этой жизни нельзя быть ни в чем уверенным...

– То есть вы хотите сказать, что под угрозой моей гибели заставите Тео подписать в пользу семейства ди Роминели дарственную на то наследство, что будет принадлежать ему после моей смерти? Вы что, считаете других глупей себя? Мой сын прекрасно понимает, что в этом случае я недолго проживу на этом свете, потому как жадность семейства ди Роминели просто не имеет пределов, и они пойдут на любое преступление, лишь бы увеличить свое состояние.

– Знать бы еще, на чем держится ваша уверенность... – задумчиво произнес господин Солан. – У меня отчего-то создается впечатление, будто у вас в рукаве припрятан козырной туз. Конечно, я могу и ошибаться, но вы сегодня ведете себя излишне агрессивно, а подобная манера общения исключает возможность компромисса.

– Считайте, как вам угодно.

– Кстати, если вы еадеетесь на помощь этих двух отпетых преступников – Оливии де ля Сеннар и виконта Герсли, то советую вам оставить эти пустые надежды. Прежде всего, никто не знает, что вы здесь, а если бы даже подобное совершенно непонятным образом им стало известно, то вряд ли эта парочка заявится сюда – их ищут, и за головы этих преступников назначена хорошая награда. Думаю, их задержат в самое ближайшее время, тем более уже есть наметки, где они могут скрываться. Так что, господин де Линей, вам пора трезво взглянуть на создавшееся положение, и сделать, наконец, правильный выбор.

– Единственное, что я вам могу ответить – так это не терять зря время и силы на столь увлекательные беседы со мной.

– Ваше сиятельство, наш очередной разговор опять не приводит ни к какому результату... – вздохнул стряпчий. – К сожалению, подобное не может продолжаться бесконечно, и всему приходит конец, в том числе и вашему неразумному поведению...