– Я твоих слов никогда не забуду... – принц изо всех сил старался держаться, хотя я понимала, что мои слова произвели на него должное впечатление.
– И не надо... – согласилась я, и коленом врезала Гордвину промеж ног. Глядя на то, как высокородный хватает ртом воздух, продолжила. – Это для того, уважаемый, чтоб память у тебя была крепче, а заодно, чтоб знал, что произойдет, если ударишь меня еще раз.
Разжала руки, и, не обращая внимания на принца, упавшего на землю, присела возле чернокнижника. С ним тоже надо побеседовать, хотя этот орешек будет куда крепче принца Гордвина. Святые Небеса, ну до чего же мне не нравится этот тип, просто с души воротит при одном взгляде на него!
– Господин чародей, хочется надеяться, что вы будете вести себя более трезвомысляще, чем ваш приятель королевских кровей.
– А иначе что будет?.. – ухмыльнулся тот, глядя на меня своими рыбьими глазами.
– Давайте просто договоримся, что вы будете помалкивать и держать язык за зубами. Это сразу решит множество сложностей.
– Тебе, я вижу, очень нравится считать себя крутой стервой, выше которой только звезды. Так я еще и не таких ставил в нужное положение...
– Послушай меня, рыбий опарыш...– мне надоело играть в слова. – Для начала должна сказать: ты здесь вообще лишний, и я не понимаю, зачем тебя тащат с собой.
– Если не понимаешь, то лучше помолчи... – процедил колдун.
– От таких как ты, знатоков черных колдовских дел, необходимо избавляться раз и навсегда... – я не стала обращать внимания на слова этого человека. – До Сейлса нам еще идти и идти, и, на мой взгляд, во время этого пути вряд ли стоит иметь рядом с собой подколодную змею, которая в любой момент может укусить. Знаешь, к чему я это говорю? Просто если ничего не изменится, я сама попрошу господина инквизитора избавиться от тебя. В конечном счете, это будет лучше для всех нас – такие типы, как ты, уже никогда не меняются.
– Не стоит корчить из себя больше, чем есть на самом деле... – скривился чернокнижник. – И не решать ты здесь ничего не можешь – слишком мелкая сошка. Судя по разговору и ухваткам, я имею дело с бабой из самых низов общества, а с такими оторвами порядочным людям общаться не следует. Но я, пожалуй, какое-то время понаблюдаю со стороны за всем происходящим – довольно забавно смотреть, как кто-то пыжится, по мере своих жалких сил изображая значимую особу.
– Вот и прекрасно... – я поднялась. – Заткнись и голос не подавай. Ты не тот человек, общества которого могут искать не то что обычные люди, но даже такие оторвы, как я.
То, что колдун разозлился – об этом можно и не говорить, но до его недовольства мне не было никакого дела. Молчит – и ладно, да и принц Гордвин помалкивает, а раз так, то и мы можем заняться своими делами. Какими именно? Мы, наконец-то, поели, и, пока я вновь ходила за водой, Коннел с Якубом дали перекусить нашим пленникам, поочередно развязывая им руки.
День был жаркий, безветренный, и наши глаза закатывались сами собой. Увы, сейчас не то время и место, чтоб предаваться беззаботному сну, и потому мы договорились установить дежурство через два часа. К несчастью, растолкать святых отцов оказалось свыше наших сил – у них был просто-таки беспробудный сон, а раз так сложилось, то, выходит, пока что вся ответственность за происходящее ложится на нас.
Пес Веры проснулся ближе к вечеру. Вначале инквизитор никак не мог понять, где он находится, зато более или менее проснувшись, он с раздражением поинтересовался, отчего его до сей поры никто не разбудил – мол, вас же об этом просили!
– Просить просили, только не сказали, как это сделать... – пробурчал Коннел. – Чтоб вы знали – мы не раз попытались вас растолкать, только вот все оказалось без толку. Вон, святые отцы до сей поры дрыхнут без задних ног, хотя мы не раз старались оторвать их ото сна.
– Тем не менее, нужно было постараться... – упорствовал Павлен, хотя, пожалуй, это он говорил для собственного успокоения.
– Толку от этого все одно не было бы... – подал голос Якуб. – Да вы посмотрите на святых отцов – их не растрясешь, как ни старайся!
– Пожалуй, упрекнуть вас не в чем... – Пес Веры держался обеими руками за голову. – Это Проклятое Око вытянуло из нас куда больше сил, чем можно было предположить. Верите – на ноги сложно подняться, а башка просто раскалывается! Шевелиться не хочется, а уж вставать – тем более. Вряд ли я сейчас смогу пойти хоть куда-то... Впервые в жизни чувствую себя столь беспомощным!.. Что произошло, пока мы спали?
– Ничего из ряда вон выходящего... – вздохнула я. – Все более или менее спокойно. Несколько раз над нами фадермусы пролетали, но, по счастью, напасть решил только один – ну, с ним мы разобрались. Несколько раз к нашей поляне подходили лисы, ежиков вокруг шастает видимо-невидимо, дикобраз пробегал... Другой живности, спасибо за то Светлым Богам, мы не видели. Правда, однажды до нас донесся какой-то вой, но источник этого звука был очень далеко.
– Погодите, ведь скоро наступит вечер! Мы что же, ночевать будем здесь? Под открытым небом?!
– Мне самому это не нравится, но тут уж ничего не поделаешь... – подосадовал Коннел. – У нас нет ни времени, ни возможностями заниматься поисками чего-то более подходящего. Конечно, здесь очень удобное место для отдыха, а уж никак не для ночевки, но тут уж ничего не поделаешь.
– Плохо... – мрачно уронил инквизитор.
– А то я этого не знаю!.. – Коннел только что руками не развел. – Будем надеяться, что хотя бы дождя в эту ночь не будет. Или вы предлагаете мне отправиться на поиски какого-то укромного уголка?
– Не стоит, мы все одно далеко не уйдем... – и Павлен, засыпая, вновь уронил голову на мох. Да, крепко их вымотало Проклятое Око, если даже Пес Веры все еще не в состоянии отойти от пережитого!
Итак, святые отцы спят, парочка отступников помалкивает, а меж тем приближается вечер, и надо запастись дровами, или хотя бы каким-то топливом. В здешних местах ночью без костра не обойтись, мало ли какой зверь может оказаться рядом, а отогнать его можно только огнем. Все бы ничего, только вот дров на всю ночь требуется немало, и где же их взять? Рядом не было деревьев, лишь на расстоянии пары сотен шагов от поляны находились заросли какого-то кустарника. Ничего не поделаешь, придется туда идти. Правда, кустарник покрыт зеленой листвой, и если его жечь, то будет дымить, но сейчас выбирать не приходится.
Отставив Якуба следить за порядком на поляне, мы с Коннелом отправились к зарослям кустарника. Далековато, конечно, и потому надо быть настороже, при первой же опасности бежать назад.
Стоило нам подойти к высоким кустам, как у нас из-под ног выскочил небольшой зверек, напоминающий зайца, и бросился наутек. Конечно, ничего страшного в этом нет, только от неожиданности я шарахнулась в сторону Коннела.
– Кто это?
– Не понял, но, во всяком случае, он нас боится куда больше, чем мы его... – парень крепко обнял меня, только это были отнюдь не дружеские объятия.
– Давай без этого... – я отвела руки парня в стороны.
– А вот я не понимаю, то ли ты и в действительности человек с холодной кровью, то ли тебе и в самом деле отец Витор куда больше по сердцу... – чуть нахмурившись, Коннел вопросительно смотрел на меня. – Мы с тобой люди взрослые, и, должен сказать, ты мне нравишься. Правильней сказать, очень нравишься. Только ты людей словно на расстоянии от себя держишь, приблизиться не позволяешь...
Вот только выяснения отношений мне сейчас не хватало! Нашел время и место... Тем не менее от слов Коннела так просто не отмахнешься, надо что-то отвечать.
– Коннел, тут дело в другом. Мне и одного развода хватило с лихвой, все еще от него отойти не могу, и сейчас я просто не хочу подпускать кого-то близко к сердцу. Вернее сказать, опасаюсь вновь ошибиться. Ты парень хороший – с этим никто не спорит, в том числе и я...
– Сейчас, как я понимаю, пойдет «но»?
– Просто я стараюсь держаться на определенной дистанции от людей с сильным характером, с таким, как у тебя – у меня самой нрав далеко не сахарный, да и мягким его тоже не назовешь. Когда вместе находятся два сильных человека – это достаточно сложно, и в первую очередь для них самих. Боюсь, ничего хорошего из всего этого не выйдет, а снова рыдать по ночам в подушку от очередного разочарования мне совсем не хочется.