К тому же Таймен был категорически не похож на влюбленного. Будь это так, он бы спешил на встречи изо всех сил, а он, наоборот, вечно опаздывал. Это вписывалось в его импульсивную натуру, но раздражало Невеньен, которая уважала в людях аккуратность в обращении со временем. Особенно тогда, когда у нее самой была груда дел — едва ли не больше, чем у казначея. Оставалось лишь удивляться, каким образом его порывистость соседствовала со стремлением к точности во всем, что касалось доходов и расходов. По мнению Невеньен, это были взаимоисключающие черты, однако в Таймене они каким-то поразительным образом уживались.

— Так скоро вся вода выкипит, — скептически заметила Шен, проверив уровень воды в булькающем чайнике.

— Значит, добавишь новой, — сказала Невеньен и, помолчав, добавила: — Шен, ты теперь королевская служанка. Не нужно беспокоить меня такими вещами, как выкипевший чайник.

Живое лицо сехенки окаменело.

— Простите, моя королева, — она быстро и неглубоко поклонилась. — Я забылась.

Если ты прислуживаешь девушке одного с тобой возраста, с которой вы вместе прошли через плен и грезили о побеге, забыться немудрено, поэтому Невеньен и приходилось постоянно напоминать о своем высоком статусе. Причем в первую очередь себе. Шен на самом деле справлялась не так плохо для сехенки, никогда не работавшей на настоящих аристократов. Хотя ее манеры требовали серьезного вмешательства, она схватывала все с потрясающей скоростью. Сказать то же самое про себя Невеньен не могла.

В отличие от Шен, она не забывалась перед лордами и не принималась вести себя неподобающим образом. Проблема была в другом — влиятельные аристократы, видя перед собой всего лишь хрупкую юную девушку, думали, что у нее нет собственной воли, и пытались на нее надавить. Сопротивляться им было не так-то просто. Опытные политиканы, они загоняли ее в ловушки из слов, откуда не получалось найти выход, а если они были не столь искусны в красноречии, то прибегали к более грязным методам. Сколько раз за месяц Невеньен выслушала и прочитала обращений, подобных тем, что получила сегодня утром, было не счесть. Если вы-де не примете наши условия, как это сделал Тэрьин, писали купцы из Наргеса, настаивающие на исключительном праве беспошлинной торговли, то злаки с наших полей осенью не пойдут к вам столицу, и вообще в южных землях вас поддерживают немногие… Один раз Невеньен им уже отказала, но они прислали требования повторно, теперь снабдив их недвусмысленными угрозами. Что с этим делать, она не придумала и передала послание зарвавшихся торгашей Тьеру. Он с привычной безыэмоциональностью сообщил, что после определенного «внушения» купцы вспомнят о том, как следует обращаться к правителю. Когда похожую фразу произнес Иньит, попросивший перечислить ей имена наглецов, Невеньен даже испугалась. Не потому, что теперь торговцев вместо беспошлинной торговли, грабительской для обескровленного смутой королевства, и обогащения ждало нападение на караваны разбойников и визиты подозрительных личностей. А потому, что она с удовольствием назвала всех, кто подписался под документом, втайне надеясь, что хотя бы страх заставит подданных уважать ее решения…

Шен все-таки долила в чайник воды из кувшина, неодобрительно поглядывая на дверь, из-за которой до сих пор так и не показался Таймен. Невеньен поморщилась. Похоже, казначей думает, что ей нечем больше заняться, кроме как ждать его.

Захлопнув Книгу Небес, она переместилась из-за деревянной подставки за стол. Откровения Глашатаев Небес должны были находиться в молитвенной комнате, но для экономии времени, чтобы не бегать по этажам огромного Эстальского замка, Невеньен перенесла фолиант в свой кабинет — ей все чаще хотелось искать успокоения в древних словах мудрости, а не у Иньита или советников. С людьми все было слишком сложно. Но, увы, и Книга Небес не была способна дать ответы на мучавшие ее вопросы.

Под руки Невеньен попался лист, исписанный ее собственным красивым ровным почерком, а не убористыми строчками Окарьета. У этого письма было множество предшественников, отправившихся в камин, да и чистовик вышел не с первого раза, потому что несколько раз предательские слезы все же капали на чернила. Невеньен просила у семей Жевьера и Эсти соединить их прах, словно они успели пожениться перед смертью. Телохранитель, скончавшийся в Остеварде от полученных в сражении с Анэмьитом ран, о гибели возлюбленной не узнал. Он так старался спасти Эсти, а она все равно погибла… Злость на Жевьера, который бросил в беде свою госпожу, давно прошла, и осталось лишь чувство вины. Невеньен подвела обоих слуг. Если бы не она, не ее желание свергнуть Гередьеса, то они бы поженились, и все у них было прекрасно. Теперь она должна была сделать для них хоть что-то.

Советники убеждали королеву посмертно покарать не выполнившего свой долг телохранителя, лишить его благородного имени и перевести в разряд простолюдинов, чтобы никто из гвардейцев больше не посмел отступить перед врагом. Тьер, узнав о прошении к семьям Жевьера и Эсти, сурово отчитал ученицу и запретил его отсылать — документ означал ее снисходительное отношение к поступку мага и фактически разрешал предательство короля. Может, слова главного советника и были правильными. Но чувство вины никуда не делось, и Невеньен металась, не зная, отправлять ей прошение или нет.

Это было лишь одно дело, которое заставляло ее сердце болеть. А таких были сотни.

Дверь кабинета открылась.

— К вам лорд Таймен, моя королева, — чинно объявил Окарьет.

Ну наконец-то!

— Пусть скорее заходит, — сказала Невеньен.

Через мгновение в проеме появился Таймен — взъерошенный, с покрасневшим от гнева лицом, наполовину распустившейся косицей в длинных волосах и пачкой бумаг в руках.

— Моя королева! — хмурый северянин поклонился, не переставая говорить. — Извините за опоздание. Вы действительно подписали лорду Иньиту распоряжение о снабжении его людей?

Теперь стало ясно, почему он задержался так надолго — опять ругался из-за казны. Таймен, в отличие от других придворных, которые старались угодить фавориту королевы, лорда-разбойника страстно невзлюбил. Виной были траты, которые Иньит, по мнению казначея, не всегда мог разумно обосновать (а Невеньен подозревала, что он просто ленился), и его буйные подчиненные, которые беспокоили крестьян. Часть разбойников перешла на службу королевы, соблазнившись предлагаемой амнистией и хорошей платой, но еще часть продолжала гулять по округе Эстала. За их действия Иньит тоже не всегда мог ответить. Это было гораздо хуже, потому что уже пришли новости о двух деревнях, жители которых так или иначе пострадали из-за разбойничьей вольницы. Поэтому Иньит и просил назначить им довольствие, как наемникам, а потом обязать сражаться против Таннеса. Вчерашним вечером, когда он доказывал ей необходимость этого шага, он был невероятно убедителен, и Невеньен с ним полностью согласилась. Но Таймен, видимо, нашел, где придраться к его доводам. И было бы странно, если бы не нашел. Другие советники за глаза нелестно именовали его занозой в заднице, многие считали, что он не слишком хорошо справляется с обязанностями, и тем не менее Невеньен была довольна своим выбором. Таймен бывал бесцеремонен, однако въедливость и внимание к мелочам полностью искупали все его недостатки. К тому же впервые кошель недавних мятежников начал толстеть, а не только худеть.

— Лорд Таймен, присаживайтесь, — Невеньен вздохнула, предвкушая очередную бурю эмоций от казначея. — Не хотите ли отведать чая?

Смышленая Шен сразу же подхватила чайник с крючка в камине и наклонила носик над чашками, разливая по ним кипяток. Лицо северянина разгладилось. Невеньен потихоньку училась управлять людьми, и выяснить слабость Таймена не составило труда. Его сбивала с толку подчеркнутая вежливость, а еще он любил крепкий чай с капелькой вишневой наливки и никогда от него не отказывался. Если Невеньен требовалось отвлечь упрямого лорда от неудобных ей мыслей, она без всякого стеснения пользовалась этим способом — он действовал безотказно.