Я любил тебя с тех пор, как нам было восемнадцать.

Задолго до того, как у нас появились общие мысли

Я расплываюсь в улыбке от этого поступка. Я думала, что все потеряно, но я ошибалась. Гарри здесь, он поёт для меня, он написал эту песню, чтобы спеть её для меня.

Быть любимым, влюбляться

Всё, что я могу сделать — это сказать, что эти руки были сделаны для того, чтобы обнимать тебя

Кудряшки забавно спадают на лицо парня, но он усердно старается не замечать этого и продолжает петь, смотря на меня. Кажется, что никого вокруг нас нет. Только мы одни и эта темнота вокруг нас. Все люди исчезли, исчезли и их проблемы, связанные с нами. Но я могу только сказать, что хотела бы остаться в этой темноте навсегда, главное, чтобы он был со мной.

Я хочу любить тебя, ведь ты заставила меня чувствовать,

Когда нам было восемнадцать.

Последний аккорд, и Гарри заканчивает, останавливая свой взгляд на мне. Публика, состоящая из всех приглашенных девушек и парней, взрывается, громко хлопая в ладоши. Еще пару минут мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, что внутри все переворачивается от его проницательных зелёных глаз. Я чувствую себя загнаной в ловушку, и эту ловушку поставил сам Стайлс. Мои губы бесшумно говорят ‘Спасибо’, и Гарри улыбается, показывая ямочки.

Я возвращаюсь назад к барной стойке, когда к Гарри подбегают незнакомые мне девушки. Конечно, он красивый, талантливый, чудесный…и я не знаю, как ещё можно описать его. Он Гарри Стайлс, он мой друг, которого я так сильно люблю. Друг, с которым я хочу провести всю свою жизнь.

Прежняя громкая музыка возвращается в стены этого дома, и то волшебство, которое было не так давно, просто на просто испаряется в моих мечтах.

— С Днём Рождения, Келли, — послышался хриплый голос, заставляющий меня повернуть голову.

Гарри стоял возле меня, засунув руки в карманы своих джинс. Его взгляд был направлен в пол, и он нервно облизывал губы. Если бы было все как раньше, то я бы подумала, что он сильно волнуется. Хотя, по нему это итак видно.

— Спасибо за эти самые лучшие минуты в моей жизни, — говорю правду я, чувствуя, как мои щеки краснеют.

— Пошли прогуляемся? — предлагает кудрявый, кидая взгляд в сторону выхода.

Ничего не отвечая, я просто встаю и иду в след за широкой спиной Стайлса, который идёт впереди.

Мы выходим на крыльцо особняка. Холодный воздух тут же проникает в мои лёгкие, от чего я начинаю хрипеть. Небо озарили яркие звезды, и я ненароком вспоминаю тот вечер, когда мы сидели на балконе, укутавшись в теплое одеяло и просто смотрели на них. Возможно, это был один из лучших дней в моей жизни. Но он, определённо, не последний.

Гарри молча идёт в сторону сада, который находился на заднем дворе, я также молча иду за ним. Что он хотел мне сказать? Я вижу, как он постоянно хмурит брови, кусает нижнюю губу и смотрит себе под ноги, как будто бы думая, как начать этот неловкий разговор. Я знаю, что это очень важно для него. Мне хочется знать, что это также важно и для меня, но эта тишина начинает напрягать.

— Я не знала, что ты умеешь играть на гитаре, — произношу я, пытаясь завязать разговор.

— Меня Робин научил, — откашливаясь, отвечает парень, — В детстве я мечтал сыграть тебе.

— А сейчас? — эти слова вырываются у меня изо рта почти сразу же.

— Что?

— А сейчас ты мечтал сыграть мне, как мечтал об этом в детстве?

— Как видишь, моя мечта уже исполнилась, — выдыхая горячий воздух, говорит Гарри, — Эту песню я написал в тот день, когда мы с тобой впервые поссорились.

— Когда ты убил моих золотых рыбок? — с усмешкой спросила я.

— Я не убивал их! Просто забыл прокормить, тем более, у меня тогда были другие дела.

— Под словом ‘дела’ подразумевается Тиффани? — закусываю губу.

Тиффани самая первая девушка Гарри, с которой я просто до сих пор не могу смириться. Она уехала в Америку, когда её родители развелись. Ну и слава богу, она здесь совершенно не нужна!

— Я всегда знал, что ты её терпеть не могла.

— Но почему-то ты с ней встречался.

— Я просто учился, — говорит Гарри, — Давай не будем вспоминать прошлое, не в этот вечер.

Я мысленно закатываю глаза.

— Я хочу, чтобы ты сыграл только мне, — я останавливаюсь напротив кудрявого, он повторяет мои движения.

Что-то щелкает во мне, когда наши глаза вновь смотрят в друг друга. Эта связь становится крепче с каждой секундой, проведенной с ним. Возможно, что Гарри тоже что-то чувствует, но всеми силами пытается не показывать это.

— Ты правда этого хочешь?

— Да, почему бы и нет? Я хочу, чтобы ты спел только мне и больше никому.

Я все же надеялась, что он не пел этой Тиффани.

— Почему ты хочешь этого? — спрашивает Стайлс, докасаясь тыльной стороной руки до моей щеки.

Я громко сглатываю, наблюдая за действиями своего друга, который нежно гладит мою щеку, затем спускается к подбородку и большим пальцем обводит контур моей нижней губы.

Я не могу ответить, потому что мой голос будет сломлен от его прикосновений. Он будет слишком потерянный и отдаленный, поэтому мои чувства смогут вырваться наружу.

А что я чувствую? Что я чувствую именно в этот момент, когда Гарри большим пальцем теребит мою губу, когда он находится слишком близко ко мне, когда его глаза говорят сами за себя? Я чувствую, что влюбляюсь в него, бабочки танцуют танго в животе, а вулкан эмоций готов взорваться в любой момент. Бред, я не могу в него влюбиться, это ведь Гарри.

Но это так и есть.

— Ты позволишь мне поцеловать тебя? — спрашивает Стайлс, находясь от моего лица в нескольких сантиметрах.

Я даже не заметила, как он прижал меня к себе за талию и вот уже пару минут непрерывно смотрит в мои глаза.

Я неосознанно киваю; не знаю, что содействовало этому, но я хочу попробовать его губы на вкус. Чёрт.

Наши губы почти соприкасаются, и я чувствую, что вот сейчас внутри меня что-то произойдёт. Гарри слегка касается моих губ, и я готова зарыдать от счастья.

Но в этот момент происходит то, чего я не ожидала. Серьёзно.

— Боже мой, какая ирония! — я резко отстраняюсь от Стайлса и вижу Джексона, который направляется к нам с бутылкой виски в руках; он пьян, — Может быть, вам стоит пойти на второй этаж и там перепихнуться? — брюнет, шатаясь, подходит к нам.

Глава 34

— Боже мой, какая ирония! — я резко отстраняюсь от Стайлса и вижу Джексона, который направляется к нам с бутылкой виски в руках; он пьян, — Может быть вам стоит пойти на второй этаж и там перепихнуться? — брюнет, шатаясь, подходит к нам, и меня поглощает страх.

Я мельком смотрю на Гарри, который злобно сверлит глазами Джексона. Я молюсь, чтобы этот пьяный идиот ничего не сказал кудрявому, так как я не смогу остановить второго.

— Проваливай, Джексон, — шипит Стайлс, после чего брюнет удивлено вскидывает брови.

— С чего это вдруг? Келли не твоя собственность, чтобы ты мог запрещать мне с ней общаться. Правда, дорогая? — Джексон переводит взгляд на меня, подходя ближе.

— Я не уверен, что Келли хочет, чтобы ты здесь оставался.

— Этого не хочешь только ты, Стайлс, — икает парень, но продолжает строить из себя ‘плохого’.

Гарри в ожидании на меня смотрит. Он хочет, чтобы я заставила уйти Джексона, пока зеленоглазый не пойдёт другим путём. Я не хочу, чтобы Гарри причинял боль Джексону, потому что он ничего такого не сделал.

Я стою посередине между Гарри и Джексоном, чтобы быть преградой, если вдруг они решат вновь подраться. Кареглазый идёт ко мне, но, запутавшись в своих же ногах, падает. Я подбегаю к нему и стараюсь поднять, обхватив талию двумя руками, пока его лицо вжато в землю. Какой чёрт его заставил так напиться? Он даже ходить нормально не может!

— Видишь? Я был прав.да, — вновь икает брюнет, когда я перекидываю одну его руку к себе на шею для удобства, — Она, чёрт возьми, не хочет…что.чтоб-бы я у…уход-дил! — радостно пищит Джексон, поднося к губам булытку с виски.