Когда Пэйс выходит из гардеробной, на нём синие брюки и свежая белоснежная рубашка с серым галстуком. Он выглядит парадно, собранно и готовым захватить весь мир. Я вспоминаю его заявление о том, что ему по силам позаботиться о нас двоих — обо мне и Максе. Представляю, каково это — встречать мужчину вроде него дома каждый вечер. Есть с ним, забавляться, мечтать о будущем.

Я проглатываю комок в горле от внезапно нахлынувших эмоций, угрожающих захлестнуть меня.

— Ты же останешься? — шепчет Пэйс.

Я киваю.

— Да. Когда ты будешь дома?

— Обычно по понедельникам я встречаюсь с братьями за выпивкой. Будем только мы с Коллинзом. Я могу отменить, — произносит он.

— Нет, иди. Всё нормально. Я привыкла, помнишь?

— Да, но не с одной рукой. Я буду дома в восемь.

Мы говорим шепотом, стараясь не разбудить спящего Макса.

— Ладно, — говорю я. — Хорошего дня.

— И тебе, — он наклоняется и целует меня в лоб, затем переводит задумчивый взгляд на Макса и проделывает то же самое и с ним.

Он не упоминает прошлую ночь, и не знаю, каких слов ждала от него, но оттого, что он никак не признаёт её, мне неуютно. Значила ли прошлая ночь для него столько же, сколько значила для меня?

Хочу повалить его к себе на кровать и сказать, что прошлая ночь была потрясающей, но не делаю так. Вместо этого смотрю, как он отдаляется от нагретого мной места в постели, задумавшись о том, чем заняты его мысли.

Позже принимаю душ, бережно не давая гипсу намокнуть, недолго занимаюсь работой и играю с Максом. Однако ближе к обеду происходит кое-что странное.

Звонит Элан.

Совершенно потрясённая я игнорирую его, но он продолжает звонить ещё семь раз.

На восьмой вызов я поднимаю трубку, раздумывая над тем, что такого ужасного могло случиться. Понятия не имею, зачем ещё ему пытаться со мной связаться.

— Алло?

— Кайли... — его знакомый голос сразу же успокаивает.

Ненавижу.

— Элан? В чём дело? Что-то случилось? — спрашиваю я, игнорируя чувства, заполонившие меня, когда он произнёс моё имя.

— Да. — Он издаёт тяжёлый вздох и замолкает. — Я совершил ужасную ошибку.

Слушаю, дожидаясь, пока он продолжит, одновременно наблюдая за Максом, играющим на ковре у моих ног.

— Ты, и мой... мой сын... я... — его голос надламывается.

— Откуда ты узнал, что это мальчик? — спрашиваю я.

— Мне снился сон. Прекрасный сон о вас двоих. Я оттолкнул тебя, потому что испугался, а сейчас боюсь, что уже слишком поздно.

Я опускаюсь на диван. Разумеется, слишком поздно.

Так ведь?

Мне хочется накричать на него, повесить трубку и больше никогда не думать, но я не могу. Долгие месяцы я не хотела ничего, кроме того, чтобы Элан пришёл в себя, что однажды Макс сможет с ним общаться. Я приняла разрыв с Эланом, но ни за что не хотела, чтобы от этой потери пострадал мой сын.

Я оцепенело слушаю, пока Элан пересказывает мне историю о своих родителях и как они потеряли ребёнка — под ребёнком имеется в виду его младшая сестра, — когда она только родилась, и о том, насколько эта потеря была разрушительной, трагичной, ведь они так и не смогли прийти в себя. Их брак не просто развалился, его мать ещё и поместили в лечебницу, когда ему было шесть, и она пробыла там три года. Он обо всём этом рассказывает мне, объясняя, почему пришёл в ужас от перспективы привести младенца в этот мир со мной. А мой вращается и вращается. Я протягиваю Максу плюшевую игрушку и танцую ей, но телефон остаётся прижатым к моему уху, а мозг пребывает в другом месте.

— Я хочу повидаться с тобой, познакомиться с сыном. Хочу шанс вернуть то, что у нас было.

— О чём ты? Ты бросил нас. Отправил чек через кого-то другого! Не набрался мужества даже, чтобы прийти самому. Посмотреть мне в глаза... — я понижаю тон, осознав, что на грани крика, и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Поднимаюсь на ноги и направляюсь из комнаты прямиком на кухню, прокладывая дистанцию от крошечных ушек Макса.

— Как ты назвала его? — задаёт он вопросом, его голос — мягкий шёпот в отличие от всего того, что мне приходилось слышать раньше.

— Максвелл, — говорю я. — Но я зову его Максом. — Не объясняю, что выбрала это имя как вечное напоминание максимально наслаждаться каждый моментом и никогда не жалеть себя, какой бы ни была ситуация.

— Оно идеально, — отвечает он. — Кайли? Что скажешь? Я бы хотел увидеться с сыном.

Открываю рот, чтобы отказать его просьбе, но перевожу взгляд на моего сына — моего сына, как две капли воды похожего на своего отца, — и меня омывает покой. Знаю, что ради Макса, мне стоит выслушать его. У меня нет законных оснований отказать Элану. Мне приходит в голову, что если я попытаюсь ответить ему отрицательно на общение с Максом, он может нанять адвокатов и попытаться получить совместную опеку. А я этого не хочу.

— Я... Не знаю, Элан. Я встречаюсь кое с кем, — говорю ему. — И я счастлива.

Образ напряжённого взгляда Пэйса, когда он погружался в меня прошлой ночью, настолько озабоченный моей рукой, моим удовольствием, разрывает меня, заставляя трепетать.

— Прошу, — умоляет он. — Разве для нашего сына не было бы лучше, если бы мы были вместе?

Я говорю ему, что мне нужно время подумать, и мы завершаем разговор.

Весь день мой разум проигрывает самые разные сценарии, но я не могу отрицать, что в одном Элан прав. Я обязана Максу, по меньшей мере, разговором с Эланом. Для Макса будет лучше, если я дам ему честный шанс побороться на общение. Элану будет нелегко вернуть моё доверие, и я даже не знаю, заслуживает ли он такой возможности после того, как ушёл от меня, но это в интересах Макса. А ради своего сына я сделаю всё что угодно.

Я перезваниваю ему через несколько часов.

— Ладно, — отвечаю я. Без приветствия, без формальных любезностей, потому что я не в настроении для всей этой помпы. Такое ощущение, будто уступая, я отказываюсь от части себя. Всё это время Макс был при мне, поэтому, возможно, так и есть. Пусть это и правильный поступок во благо всех вовлечённых.

— Ладно? — переспрашивает он.

— Ты можешь встретиться с ним, — говорю я.

— Сегодня. Ты свободна?

Зная, что Пэйса не будет дома допоздна, я соглашаюсь.

— Хорошо. В парке возле моего дома. Я напишу тебе, когда Макс проснётся после дневного сна, и мы поедем туда.

— Я буду на месте, — говорит Элан тяжёлым от волнения голосом.

Делаю глубокий вдох, силясь утихомирить восставшие во мне эмоции.

— Тогда увидимся.

Элан прибывает вовремя, кнопкой на брелке блокируя свой Мерседес, прежде чем двинуться через парк в нашу сторону. Его глаза тут же перескакивают от меня к Максу. Он сглатывает, нервозно облизывая губы.

— Ого, — оглядывает Макса сверху донизу, несомненно, впечатлившись поразительным сходством.

Элан выглядит иначе. Старше как-то. Вокруг глаз появились мелкие морщинки, на талии прибавилось лишнего веса в отличии от того, что я помню. Он смирно сидит на скамейке рядом со мной, наблюдая, как Макс играет с грузовичками, которые я ему купила. Тот же не обращает на него ровно никакого внимания. Элан, кажется, совершенно унижен.

Он приехал с пустыми руками, и не знаю, чего я ждала, но, наверное, это лучше, чем вообще ничего. Не сказать, что подарки компенсировали бы его отсутствие длиною в год, но, быть может, это был бы крошечный шаг в верном направлении — и какой-то повод для Макса тут же обратить внимание на этого нового, незнакомого мужчину. Даже Пэйс, завзятый холостяк, додумался принести подарок в первый раз, когда проводил с ним время.

Элан сидит со сложенными на коленях руками, глядя, как Макс играет и что-то бессвязно лопочет.

— Он красивый. Умеет что-нибудь говорить?

— Да, пока только «Мума» и «мяч», но он знает много всяких знаков. Кушать, молоко и я устал. — Я могла бы болтать и болтать. Хочется, чтобы он понял, какой Макс замечательный, и это полностью его вина в том, что он выбрал не становиться частью его жизни. Я всё ещё злюсь, что справедливо, но всё же пытаюсь открыться тому, что пойдёт моему сыну на пользу.