Харрис сказал, что обеспокоен: в залив вошло европейское судно, но он не может поехать, у него нет лодки.

– Это японское судно, под японским флагом, построенное нами же, в той же деревне Хэда, что и наша шхуна, мы сами ее закладывали.

– Они закончили без вас?

– Едемте, мистер Харрис! Там они вам сами все расскажут. Берите Хьюскена и Мориаму. Мы покажем вам еще одно наше произведение! Японцы приглашают всех на корабль для угощения европейского образца в салон командира!

– А как же, господа, ваши главные дела?

– Ждем ратификации...

По утрам на «Хэду» являлись сорок японцев. Колокольцов проверял их познания и обучал эту новую команду.

На корме в европейском платье Уэкава-сан подавал команды в рупор. Японские матросы в грубых белых костюмах из материи, похожей на толстую парусину, подымали якорь. Взбегали на мачты, ставили и убирали паруса, спускали шлюпки, буксировали судно.

Вечер. Якорь брошен. Кормовой флаг спущен, спешить некуда. Японская команда съехала на берег. Больше не надо никого учить и проверять. Ночь наступает.

Александр и Деничиро в салоне, где когда-то тесной семьей, выйдя из Японии, офицеры поутру увидели через портики первые снега и льды родины. А теперь уж скоро: «Ну вот и все! Прощай шхуна «Хэда»! Но не ее судьба тревожит Александра Колокольцова.

– Я вам все расскажу, – сказал Уэкава Деничиро. – Сайо беременна.

– Как беременна? Опять?

– Нет, впервые.

– Как это может быть? До сих пор? Так долго?

– Нет. Она естественная и здоровая, молодая, очень красивая женщина. Она замужем. Очень счастлива и ждет ребенка. Но она очень любит своего маленького брата, который родился через полгода после вашего отбытия из Хэды. Александр-сама, он очень похож на вас!

– Брата?

– Да, это просто удивительно. Ябадоо-сан говорил: «У меня жена старая, а родила мне хорошего сына». И он очень любит маленького мальчика. Говорит, что я горжусь, это будет мой наследник! Вы должны меня понять, Кокоро-сан, когда издали приказ об убийстве всех детей, родившихся от иностранцев, то к Ябадоо-сан явились и спросили. Не тронули мальчика, узнав, что он рожден старой женой Ябадоо...

– Убить детей? Такой приказ? А как же судьба других? Всех убили?

– У нас закон очень строгий. Власть требует – и все сразу исполняется. Но все-таки, кажется, все, кто родился, остались живы. Кажется, кто-то вмешался в Эдо, я уверен, что это не Кавадзи-сама, хотя об этом все догадываются.

Она замужем! Сын – наследник Ябадоо. Шхуна «Хэда» под командованием Уэкава-сама. В храме Гекусенди живет американский консул!

– Вы знаете, я совсем забыл... У меня есть для вас письмо.

– Письмо? Откуда? Кто мог мне написать?

Душа похолодела у Александра, когда Уэкава открыл плетеный ящик, вроде портфеля, достал небольшой конверт и подал его в почтительном поклоне. Адрес по-русски:

«Господин лейтенант Сибирцев».

– Это Алексею! Это не мне. Боже мой...

«От госпожи Оюки Ямада». Пахнет фиалками, ее любимый запах.

– Получите, пожалуйста!

– Это Сибирцеву, а не мне.

– Просили передать вам.

– Я даже не знаю, где теперь Алексей Сибирцев.

– Он, кажется, уже... – тихо произнес Уэкава, – погиб.

– Что? – вздрогнул Колокольцов. – Погиб?

– Надеюсь, что известие неточно.

– Откуда у вас сведения?

– Это было предсказано гадальщицей в Хэде. Оюки-сан плакала и не хотела верить. Ему наворожили, что он встретит в море врагов и... погибнет. Но японскому Управлению западных приемов ничего не известно. В деревне Хэда очень хорошие предсказатели.

«Ну, предсказания – это еще ничего не значит!» – с облегчением подумал Колокольцов.

– Мы знаем, что он был взят в плен вместе со всем отрядом. Известие мы получили уже из Гонконга.

– Вы знаете, что в Китае война и была сильная стрельба по Кантону?

– Да, губернатор сказал нам, что война начинается. Откуда у вас известны подробности?

– Переводчики узнают через голландскую факторию. Иногда получают газеты.

– С губернатором сэром Джоном Боурингом мы стали близкими приятелями, – рассказывал у Посьета в гостях Таунсенд Харрис. – Нашему сближению немало способствовал американский посол в Китае мистер Паркер. Также колония американских негоциантов. Я тогда еще понял, что у англичан с Китаем завяжется война.

Гуляя с Посьетом по палубе, Таунсенд сказал:

– Мне пришлось лично от Боуринга услышать кое-что... что может заинтересовать и вас! Скажу вам, как другу: вы говорите, что адмирал Путятин занял на юге Приморья гавань, названную вашим именем? Гавань коммодора Посьета?

– Да.

– Англичане старательно изучают Китай и Маньчжурию. В разгаре войны и у них будут все возможности, флот готов на все. Боуринг сказал мне лично, что, по его предположениям, согласно сведениям, доставленным ему военными кораблями, от границы Кореи к северу есть отличные гавани и они ничьи И как только начнется война, туда пойдут эскадры и что там интересы Великобритании. Это касается и гавани Посьета? Как вы думаете? Если, как сказал сэр Джон, гавани китайские, он займет их, пользуясь войной? Но он опасается, что китайцев там и духу нет. Боуринг и Сеймур хотят перенести Гонконг в более умеренный и здоровый пояс. Уверяют, что климат Приморья хорош. Англичане в бешенстве от Муравьева. Они так же ненавидят русских, как мы, американцы, симпатизируем вам.

Посьет не ждал ничего подобного. На первых порах он даже обомлел.

– Но там гавани наши!

– И я уверен в этом!

На другой день Посьет пришел с офицерами и гребцами на двух шлюпках в Гекусенди.

– Услуга за услугу! – сказал он многозначительно. – В знак благодарности за ту помощь, которую коммодор Адамс оказал в этом городе экипажу и офицерам погибшей «Дианы», будучи здесь на военном корабле «Поухаттан», а также в знак нашей дружбы к Соединенным Штатам мы доставили вам в подарок, мистер Харрис, одну из наших шлюпок. Идемте на берег принимать.

– Мой дорогой Посьет!

Харрис горячо и от души обнял Константина Николаевича.

– Я не могу оставить вам при ней гребцов, – сказал Римский-Корсаков, – но японцы всегда найдут для вас людей в Симоде.