Император вернулся и разозлился. Слуги и солдаты бегали, искали девушку. Я тихо кипел из-за поступка Анамики. Когда она вернулась и щелкнула пальцами, я снова смог двигаться. Я смотрел на нее, не доверяя языку. Комната была пустой, но все была заполнена невысказанным, воздух был горячим. Одно слово все взорвало бы.

Она поняла мое настроение и без слов взмахнула Огненной вервью и создала портал. Он трещал и искрился, словно ощущая напряжение. Я не двигался, она вскинула бровь. Что-то во мне лопнуло, я сделал три смелых шага вперед, схватил ее за талию и поднял.

Ана забилась в хватке, но я тряхнул ее легонько и сказал:

— Не надо.

Она замерла и обвила руками мою шею. Я подвинул ее в руках и прыгнул в брешь.

Глава 14

Нарушитель 

Мы опустились на траву нашего дома в нашем времени. Я опустил ее и резко отвернулся, пошел к дверям. Юноша, которого она послала вперед, выбежал, когда я вошел. Он попятился от меня, увидев мое лицо, как и старший слуга. Син-син побежал, обогнув меня, поприветствовать свою богиню, а я вошел и захлопнул за собой дверь.

Я ушел в свою комнату, которую использовал редко, и зло расхаживал, но эмоции не утихали, и я пошел по длинной лестнице тайного хода, ведущего наружу. Я перепрыгивал по несколько ступенек, оставил дверь открытой и тут же превратился в тигра.

Я побежал в лес, не зная, видят ли меня, и оказался среди деревьев. Я нашел гниющий пень, терзал его когтями и зубами, пока не разорвал на куски. Я погнал стадо зверей, щелкая зубами у их ног, не пытаясь сбить их, но устраивая как можно больше хаоса.

Когда я захрипел, и язык вывалился изо рта, я пошел глубже в лес, пока не нашел темную впадину у ручья. Я напился, холодная вода остужала голову. Я забрался во впадину, свернулся и опустил голову на лапы.

Я, видимо, уснул, потому что светила луна, когда меня встревожил звук. Я открыл глаза и осмотрелся, не двигаясь. Плеск, я уловил запах жасмина. Мой хвост дернулся, все во мне ожило, и я поднял голову. Я подвинулся и ждал. Нос морщился, я беззвучно скалился. Нарушитель приблизился, шаги было едва слышно.

Когда она оказалась в нужном месте, я выскочил из укрытия и полетел к ней. Я прыгнул, раскрыв когти и пасть, черный призрак в ночи. Моя жертва не бежала. Не кричала. Она смотрела на меня зелеными глазами, смирилась и раскинула руки.

Остановиться я не мог. Я попытался, и от этого удар стал хуже. Вес моего тела ударил по ней так, что могли сломаться кости. Я извернулся, чтобы не пронзить ее зубами, убрал когти. Но этого не хватило. Мы упали. Мое тело упало на землю и перекатилось. Я ощутил, как ее руки обнимают меня. Мы катились вместе.

Мы остановились, когда моя спина врезалась в дерево. Только мой хвост не пострадал, но я знал, что ей могло быть хуже. Я попытался отодвинуться, но был зажат между ней и деревом, и я не хотел навредить ей еще сильнее. Ее ладонь лежала на моих ребрах, я открыл связь, чтобы оценить ее ущерб, и обрадовался, что она была ушиблена, а не сломана, хотя на бедре остался жуткий след моих когтей.

— Я в порядке, — сказала она, когда я хрипло заскулил. Она подняла ладонь к моей голове и погладила шерсть. — Ты прав, что злишься на меня, Сохан, — сказала она. — Я не виню тебя за нападение на меня, — она вздохнула и отодвинулась. Я перекатился на живот и напрягся, глядя на нее. Она вызвала с помощь шарфа бинты для бедра. Рада была глубокой, текла кровь, но, как только ткань шарфа коснулась раны, кровь перестала течь.

Я знал, что она не была сильно повреждена, и мой гнев вернулся. Она поступила жестоко, но я знал, что она не такая. Ее действия вызывали гул в моих венах, и я не мог оправдать ее поступок. Мальчик умер из-за нее, и она не дала мне остановить это.

Я поднялся на ноги и обошел ее. Морща нос, я шипел, приближаясь, двигаясь по кругу. Я знал, что это грубо и явно пугало ее. Келси не простила бы такую выходку. Но Ана сидела и просто наблюдала за мной, прикусив нижнюю губу, и только это показывало, что мои действия ее беспокоили.

Я прыгнул и приземлился перед ней, заревел так, что у нее лопнули бы барабанные перепонки. Тишина после этого была не слабее рева. Она не сдвинулась. Не защищалась. Она даже не дрогнула, и это показывало или ее сильное доверие мне, или она не боялась меня.

Я смотрел на нее, дергая носом, и понял, что она плакала. Великая богиня Дурга опустила голову, скрыв лицо длинными волосами, и тихо плакала. Если бы я не учуял соль ее слез, я бы и не узнал. Я еще не видел, чтобы девушки так плакали.

Нить между нами дернула меня. Я быстро сел и просто смотрел на нее. Когда Келси плакала, это было дико и шумно. Это было мокро — синяки внутри и красный гнев снаружи — и чувства были запутанными. Ее эмоции бушевали так, что ее было сложно успокоить. А потом она ослабевала и спала по двенадцать часов.

Слезы Анамики были едва заметными. Она редко впускала эмоции в сердце, так что не давала им и выливаться. Это напоминало слезы воина — это было почти стыдно, случалось в темноте у костра. Слезы пропитывали одеяла, в которые воины укутывались после изматывающего боя.

Если бы не связь с ней, что еще была открыта после того, как я проверял ее на раны, я бы не понял, расстроена ли она. Дорожки от слез могли быть блеском луны. Она была сдержана. Управляла горем. Но она горевала. Почти тонула в горе. Я слышал сверху треск гром, молния попала в дерево в лесу.

Я не хотел ощущать ее боль. Не хотел поддаваться желанию утешить ее. Не после того, что она сделала. Но я невольно шагнул ближе. Она обвила руками мою шею. Ана уткнулась головой в мою шерсть, и приглушенные звуки ее горя пропали вовсе. Меня удивило, что она не закрыла связь. Она прижалась и вобрала в себя мой гнев и возмущение. Она приняла это.

И моя ярость угасала, я открылся ее мыслям. Я ощущал жжение в ее горле, она подавляла всхлипы. Она гладила мою спину и показывала произошедшее. Кадам появился. Я должен был догадаться.

Он пришел к ней в зал перед тем, как она вернулась ко мне, и сказал, где леди Шелкопряд. После лекции, что история должна развиваться своим путем, он настоял, чтобы она не дала мне спасти мальчика, чтобы судьба мальчика решилась сама.

Кадам не дал нам изменить лошадь в мальчика в конюшне. Он сказал ей, что, если бы я спас юношу, леди Шелкопряд никогда не встретила бы Келси, не направила бы нас в пути к драконам. Что без этого юноши распустилась бы вся ткань вселенной, пропало бы все, чего мы добились. Его слова и поведение испугали Ану, она боялась его праведной цели.

Я хотел порвать в тот момент наставника или забрать его в ад, в ужасное место, где существовали мы с Аной, которое по-своему было адом для меня. Долгие месяцы после того, как ушли Келси и Рен, я ощущал себя в ловушке, в ужасном аду, где нас судили по нашим поступкам, потеряв счет времени.

Я вспомнил, что Кадам был в той же ужасной петле, что и мы. Он тоже был жертвой. Только он был мертв. Иронично и печально, что я злился на мертвого. Каждый раз, когда он появлялся, он был эхом человека, который умер навеки. Когда будет его последний визит? Или он уже был?

Его смерть оставила большую рану на моем сердце. Словно яму в земле, где вырвали дерево. Мы уже горевали по нему, но Кадам не оставил нас совсем. Он оставил рассыпанные семена, и пока мы пытались идти по своему пути, его другие я появлялись, и мы снова ощущали его влияние. Может, горю по нему не будет конца.

И избегать пути, что он хотел от нас, было бесполезно. Он понимал, как нас обойти. Я не мог винить Анамику в том, что она послушала. Кадам был ее учителем, как и моим. Она доверяла ему, как и я. Он отправил нас вместе, и я не собирался бросать ее одну в этой странной жизни.

Закрыв глаза, я стал человеком и усадил дрожащую Ану к себе на колени. Она крепче обвила руками мою шею, и я гладил ее спину.

— Шш, Ана. Я тебя не виню. Все будет хорошо.