Нет. Мне не хватит сил видеть сейчас счастливую Келси. Мне нужно было убедиться, что она была счастлива изначально. Если Рен был тем, кто ей нужен, все время, то это будет очевидно. Мне нужен был новый взгляд. Посмотреть на прошлое еще раз не повредит. Еще и в голове настырно кричало «а если». Чтобы заглушить этот голос, нужно было рассмотреть ситуацию с разных углов. Когда я поверю, что Рен — тот, кто ей нужен, я смирюсь со своей судьбой.

Анамика все еще ждала мой ответ.

— У меня есть свои причины, Ана, и это не твое дело, — ответ был уклончивым и холодным, но богиня поняла.

— Ясно, — она моргнула, словно ждала, что я добавлю что-то еще, но потом вздохнула и сказала. — Ты отдашь мне амулет Дамона?

Я обвил его пальцами.

— Пока нет. Я… сначала должен кое-что сделать.

Анамика долго смотрела на меня, склонила голову и ушла. Я знал, что она делала мне подарок. Даже если она не одобряла то, что я хотел сделать, она оставляла мне свободу выбора, и я ценил это. Ее жест даже удивил меня. Она словно смирилась с жизнью богини, но не хотела, чтобы и я страдал. Может, это был для нас выход, и я ощущал себя виноватым, оставляя ее.

Пока она не пропала за углом, я крикнул:

— Оружие не убирай. Амулет будет слишком далеко, чтобы воззвать к его силе.

Она не ответила, пропала за углом, направляясь к своей комнате.

Я решил приступить немедленно.

Первой остановкой были джунгли, где мы с Келси встретились впервые.

Ветер хлестал мое тело, я появился в индийских джунглях. Запахи леса окружили меня, я стал тигром в густой чаще. Я знал, что Рен и Келси скоро появятся, так что смотрел на тропу, которой он пошел бы. Я уловил вскоре шум, перебрался в кусты, чтобы следить. Рен вышел первым, ловил носом ветер, и я старался оставаться с подветренной стороны.

Он порой замирал, может, ощущал мой запах, но шел вперед. Будь я в облике человека, я рассмеялся бы при виде Келси, бредущей за ним с недовольным, но красивым лицом. Она устала, ей не хватало выносливости для похода часами по джунглям. Это придет после наших тренировок.

Они устроились на ночлег, и я терпеливо слушал его поэтичные слова о бабочках, как он описывал цель найти меня. Я быстро понял, что он заинтересован в отношениях с Келси, но не знал, как это осуществить. Его попытки пока заключались в постоянных прикосновениях к ней и стараниях устроить ее как можно удобнее.

Я следил всю ночь, хотя знал, что в джунглях не было хищников опаснее меня. Я заявлял раньше джунгли своей территорией, и никто не посмел бросить мне вызов за пятьдесят лет, пока не пришла Келси. Я даже не знал, сколько тигров осталось в этом веке. Келси упоминала, что охотники почти истребили их.

Я понял, что не встречал самцов в своих джунглях с 1950-х, может, и еще лет на десять больше. Это печалило. Тигры были благородными. Умными. Идеальными хищниками. Из всех зверей, что я встречал в джунглях, тигров я уважал больше всех.

Несмотря на зависть, что Рен вел нормальную смертную жизнь, я должен был признать, что я принимал тигриную сторону себя с большей готовностью, чем он. И хотя мне не обязательно было принимать облик черного тигра, я все еще делал это. Я предпочитал дремать днем как тигр, охотиться зубами и когтями, это сосредотачивало меня так, как не могло больше ничто, кроме Келси.

На следующий день и смотрел, как Рен якобы искал меня. Вместо этого он срывал цветы, лишал их лепестков, когда сжимал тигриными зубами. Он сплевывал лепестки и листья, часто чихал и тихо рычал, а потом сдался. Он решил принести ей манго. Он разозлил обезьян на дереве манго, и они начали забрасывать его плодами.

Схватив в пасть несколько плодов, пару потеряв по пути, он пошел к лагерю. Я смотрел с вершины дерева в человеческом облике, мучил его, вызывая амулетом камни или двигая бревна на его пути, чтобы задержать.

Он замирал, нюхал сдвинутые камни, обходил их и ловил запах своего следа. Когда он принес свой печальный слюнявый подарок, я подавил смех, когда Келси отказалась. Знала бы Келси, сколько он страдал в облике тигра, чтобы принести ей подарок.

Они поплавали вместе в пруде у водопада. Когда упал камень, я не позволил себе самому спасти Келси. После пары часов напряженных размышлений я решил, что спасение Реном могло подтолкнуть ее к любви к нему. Она была безразлична к Рену, может, даже побаивалась, пока он не спас ее в водопаде. После этого стало видно, что она испытывает к нему нечто большее, чем симпатию.

Долгие часы изводили терпение, и я узнал, что могу прыгать во времени, ускорять его, как в одном из фильмов Келси. Солнце село за секунды, звезды двигались, словно кто-то накинул на небо темное покрывало, полное сияющих огней. Желудок сжался при этом, но всего на пару секунд. Я не очень быстро привыкал к эффектам путешествия во времени.

Около полудня, когда они сидели у огня, и Рен был в облике человека, я замедлил время до нормального темпа. Рен дочитывал стихотворение. Я закатил глаза и слушал:

Если любовь тебя мучает, дева моя.

Испепелен я любовью, пепел и зарево я.

Солнце, с рассветом, туманит светом Луну,

Лотос ночной, закрываясь, глядит в глубину.

Если вечер приходит, от дерева тень удаляется

И далеко уходит, но все же она не уйдет,

Так, любимая, ты — где бы ты ни была, о желанная

Никогда не отступит от сердца тоска по тебе

— Рен, это было прекрасно, — сказала Келси.

Она говорила тихо, я не слышал всего, так что придвинулся с амулетом чуть ближе. Я появился, когда Рен говорил:

— …разрешения… поцеловать тебя.

Мрак вспыхнул в моем теле. Даже зная их историю, я хотел задушить брата. Я минуту успокаивался и понимал, что ничего не происходит. Келси закрыла глаза, ожидая поцелуй, а он сидел, как комок в каше.

Когда она поняла, что он не собирается двигаться, она принялась отчитывать его за старомодность, и я был счастлив. Я рассмеялся, спохватился и сделал себя невидимым с помощью амулета. Рен зло ушел в лес и подозрением огляделся, но ушел, ничего не заметив.

Я наблюдал, пока Келси не встретила меня в первый раз. Я услышал, как она сказала, что знала, что я — брат Рена, который предал его и украл его невесту. Это было правдой, но я скривился. Рен уже настроил ее против меня, и мой отказ идти с ними не улучшил дело. Я на миг подумал показать себя черному тигру, каким тогда был.

Удар и немного объяснений помогли бы упрямцу, как я, помочь им добраться до Золотого фрукта. И мое присутствие притупило бы романтические побуждения Рена. Но Кадам заявил, что являться своему прежнему нельзя, это приведет к трагедии и разрушит вселенную.

Я этого не хотел, размышлял об изменениях в истории, но решил, что в этот раз просто собираю информацию. Если я что и изменю, то после того, как соберу все факты.

Я не хотел рисковать, отругал себя за дурацкое поведение и силой амулета перенесся в следующее место — Кишкиндху.

В этот раз я появился ночью, темная одежда скрывала меня от света маленького костра. Я ощутил, как деревья вокруг меня ожили, лозы поползли ко мне, и я амулетом заставил их застыть. Громкий треск от опасного деревца неподалеку заставил Рена вскинуть голову и оглядеться, но он быстро повернулся к Келси.

Я злился, что он так быстро стал считать ее своей собственностью, я не хотел смотреть, как он часами будет спать рядом с ней, так что ускорил время. Минуты быстро летели. Сила амулета Дамона текла по мне, поднимала волоски на шее. Кожу покалывало, время текло вокруг моего тела, как осенние листья, проносящиеся мимо меня на ветру.

Когда Келси проснулась на следующее утро, я замер и смотрел, как она обводит лицо Рена. Боль пронзила меня, я сглотнул. Она никогда не смотрела на меня с таким открытым восхищением. Рен проснулся и притянул ее ближе. Его легкость с ней быстро пропала.

Дурак Рен не видел, что что-то не так. Он не был осторожен, не давал ей место, а слишком быстро подталкивал. Его гордость не давала ему увидеть ее страх. Я смотрел, как они забирают Золотой фрукт, как она отдаляется от него все сильнее.